Читать книгу "Тайна Розенкрейцеров - Виталий Гладкий"

– Доложите, что мне нужно где-то дня два-три. Уже кое-что проясняется, но я должен еще раз побывать на том месте и снова поговорить с ментами из райотдела.

– Хорошо, доложу. Всех благ…

«Волжанка» зачихала изношенным мотором и покатила вперед, подпрыгивая, как горный козел, на каждой кочке, потому что амортизаторы уже давно пришли в негодность. Стах лишь мычал сквозь стиснутые зубы, катаясь туда-сюда по пыльному грохочущему ящику.

Но вот машина остановилась, и багажник открылся. Стаха выдернули наружу, как сказочный дед репку, и сняли клейкую ленты – наверное, чтобы ему легче было дышать. Он быстро осмотрелся. Вокруг шумели лесные заросли. Сколько хочешь, кричи, никто не услышит…

– Копай…

С него сняли наручники и сунули в руку лопату.

– Здесь… – указали место.

– Могилу себе? – стараясь быть как можно спокойней, спросил Стах.

– Нет, ямки для посадки деревьев.

Окружающие его парни негромко рассмеялись. Весельчаки, мать вашу!… – в отчаянии подумал Стах. Но виду не показал, что от смертного ужаса он едва стоит на ногах.

– Спасибо, что не оставите меня без погребения, – сказал он с притянутой за уши иронией и вогнал лопату в землю. – На том свете вам это зачтется.

– Козырный мужик, – сказал кто-то очень тихо, шепотом, как показалось Стаху, с уважением. – Я бы так не смог…

– Когда-нибудь проверишь в натуре.

– Типун тебе на язык!

Парни снова заржали.

Козлы! Сволочи…

Автомат бы сейчас…

А может, дать по башке лопатой тому, что стоит поближе, и на хода? Лес близко, в двух шагах. Как же, такие они дураки, чтобы дать ему даже малейший шанс. Вон, двое верзил фонариками светят прямо ему в лицо и держат пистолеты наготове. Да и стреляют они, наверное, будь здоров. Битые парни, профи.

– Ну-ка, погоди! – вдруг раздался резкий голос худощавого невысокого мужчины, стоящего немного в стороне.

Что главный тут он, Стах определил сразу. Этот человек разговаривал с Червиньским, и ему все повиновались беспрекословно.

Худощавый подошел к Стаху вплотную и снял с Коповского оберег с изображение креста из роз, который оставил ему отец. Он посветил на серебряный медальон фонариком… и вдруг резко отшатнулся.

– Простите, ради Бога, меня не предупредили, – сказал он дрожащим от напряжения голосом, возвращая оберег. – Едва не случилось непоправимое. Я даже не мог предположить, что вы посвященный. Почему вы не открылись нам сразу?

Стаха заклинило. Он машинально, как сомнамбула, забрал из рук худощавого свой оберег и вернул его на место. Мысли метались в голове, словно рыбья мелюзга, попавшая в сети. Наконец голос у него прорезался, и Коповский деревянным голосом ответил – первое, что пришло ему на ум.

– Я не знал, кто вы такие.

"И сейчас не знаю, – добавил он мысленно. – И не хочу знать…"

Наверное, его ответ показался более чем убедительным, потому что худощавый лишь сокрушенно покрутил головой и скомандовал, обернувшись к парням

– В машину!

Только теперь Стах заметил, что, кроме «волжанки», на поляне, где ему предстояло умереть, находился еще и «джип».

– Еще раз простите, брат, – тихо сказал худощавый – так, чтобы не слышали парни. – Это моя оплошность. С кем не бывает… (Стах сказал «Умгу…») Да будет вечно существовать наше братство Креста и Розы и Коллегия Святого Духа! Вы поедете с нами?

– Нет.

Худощавый с пониманием кивнул.

– Ясно, – сказал он. – Дела…

– Да, дела. Где мы?

Нежданный, негаданный «брат» объяснил. Оказывается, они отъехали от поселка километров на двадцать.

Стах хорошо знал эти места.

– Прощайте, брат, – сказал худощавый с легким наклоном головы.

Видно было, что он робеет и чувствует себя не в своей тарелке.

– Прощайте… – механически повторил Стах и тоже кивнул.

Хлопнули дверки «джипа» и машина, покачиваясь на ухабах, исчезла в темноте.

Стах какое-то время еще стоял, потому что ноги не сгибались, а затем внутри его словно лопнул какой-то болт, скрепляющий части тела, и он мешком завалился на мокрую от росы траву. Его трясло как в лихорадке.

Посидев немного и успокоившись, он сел за руль и поехал по другой дороге – чтобы нечаянно не столкнуться с «братом», вдруг тот опомнится и надумает вернуться, чтобы закопать его на два метра вглубь. То, что с ним произошло, не поддавалось никаким объяснениям, а тем более – логике. Поэтому Стах постарался вообще все выкинуть из головы. Как-нибудь на досуге разберется. Коповский был уверен только в одном – похоже, сегодня он родился во второй раз.

Глава 16. НАВАЖДЕНИЕ

Все началось внезапно и упало на бедного Глеба как снег на голову.

Вернулись домой они вполне благополучно. На них даже в электричке не обратили особого внимания, хтя вид у Глеба и Николая Даниловича был еще тот. Как Тихомиров-младший не пытался отмыться в станционном туалете, все равно он был похож на бомжа со стажем. Что касается отца, то его одежда выглядела несколько лучше, но он был еще слаб из-за потери крови, бледен и шатался словно пьяный.

Дома все было по-старому. Правда, Глеба упорно разыскивал директор историко-архитектурного комплекса – про него рассказали соседи – чтобы сообщить, что господина Крюгера, которого подозревали в ограблении музея и убийстве охранника, так и не нашли.

Встретившись с Глебом, директор доложил, что Крюгером сильно интересуется Интерпол. У этой солидной организации таинственный иностранец был на особом счету. И фамилия у него была совсем другая. Какая именно, директору не сказали.

Глядя на потерявшего силу и крепость мышц отца, Глеб предложил ему лечь в больницу. Но Нмколай Андреевич отказался наотрез.

– Еще чего, – отвечал он, хмурясь. – Оклемаюсь. Козье молоко буду пить, мед есть… Мне ведь не нужно бежать на работу. Полежу, поваляюсь на диване с недельку – когда еще выпадет такая лафа?

– Батя, ты совсем дошел, – напирал Глеб. – Вон даже руки дрожат.

– Так налей мне коньяка рюмашку. Дрожь и пройдет.

– Коньяк, это, конечно, хорошо. И витамины тоже… вместе с медом. Но пусть тебя врачи посмотрят.

Тем более, что у тебя есть к кому обратиться. Пусть проконсультирует. Уж он-то точно не побежит в милицию докладывать о твоем ранении.

– А… Ну, разве что к Генаше…

Генашей отец кликал одноклассника, который был профессором и преподавал в мединституте. Они встречались редко, но метко. Когда Генаша – Геннадий Леонардович – появлялся в их квартире, Глеб под надуманным предлогом старался побыстрее уйти. Друзья-приятели, приняв для начала на грудь по бутылке водки, ударялись в воспоминания о своей боевой юности. Обняв друг друга за плечи, они, не сговариваясь, заводили свою шарманку, которая работала только на спиртном и никогда не изнашивалась.