Читать книгу "Тустеп вдовца - Рик Риордан"

Когда Шекли заметил меня, тот пробормотал что-то своим прихлебателям, которые тут же расхохотались. Кожа на щеке Шекли, куда Эллисон угодила подковой, приобрела трупный желтый цвет с вкраплениями меркурохрома[147]— и была заклеена бежевыми квадратиками пластыря.

Рядом с ним сидел не менее уродливый тип, хотя и без ран — бледная кожа, оранжевые волосы и грубое тупое лицо. Элджин Гарвуд.

— Привет, сынок, — сказал Шекли. — Рад тебя видеть.

Я уселся на противоположную скамейку, рядом с одним из ковбоев, и ответил:

— Не ожидал встретить тебя здесь. А кто остался следить за порядком?

Он развел руки в стороны.

— В воскресенье у меня выходной. Я люблю бывать в других клубах, слушать разных исполнителей.

Я указал в сторону мрачных мужчин из репертуарного отдела, рядом с которыми сидел Мило, пытавшийся выглядеть уверенным. Он улыбался и показывал на сцену.

— В особенности если представители звукозаписывающей компании пришли взглянуть на Миранду, — сказал я Шеку. — Чтобы заставить Мило нервничать, что ты устроишь разборку и все испортишь.

Шек усмехнулся.

— Об этом я как-то не подумал.

Элджин бросал на меня свирепые взгляды, и я широко ему улыбнулся.

— У тебя сегодня выходной, Гарвуд, или твоя клоунада надоела Фрэнку?

Элджин очень медленно, не спуская с меня глаз, поднялся на ноги.

— Встань, сукин сын.

Остальные ковбои уставились на Шека, ожидая приказа действовать. Один из помощников шерифа округа Бехар мрачно смотрел в нашу сторону.

— Элджин, сбегай в бар, — лениво сказал Шек. — Купи себе еще пива.

— Давай я позвоню Джину, — предложил Элджин.

Улыбка не сходила с губ Шека, но глаза слегка затуманились. Огонь в глубинах его черепа теперь горел не так ярко.

— Пожалуй, это хорошая идея, — согласился я. — Во всяком случае, твои друзья из Люксембурга профессионалы.

Элджин сделал вид, что готов броситься на меня через стол, но Шекли небрежно приподнял пальцы, чтобы привлечь его внимание.

— Иди, и никому звонить не надо, — сказал Шекли. — Тебе и вправду не повредит выпить пива.

Элджин посмотрел на меня, взвешивая все «за» и «против».

— Иди, — повторил Шекли.

Элджин вытер нос тыльной стороной ладони и ушел.

Шекли посмотрел на остальных ковбоев, и те сразу его поняли — стая шакалов весьма восприимчива. Они молча встали и отошли в сторону.

У меня за спиной на смену гнусавому Роберту Эрлу пришел чистый голос Миранды, которая пела только под акустическую гитару, так у нее получалось лучше всего. Она спрашивала у Роберта Эрла, почему он ее покидает.

Шек слушал, глядя на Миранду и полностью сосредоточившись на ее голосе. Когда снова запел Роберт Эрл, Шек закрыл глаза.

— Эта девушка. Знаешь, я помню, как она в первый раз подошла ко мне. Каждую среду мы устраиваем в «Пейнтбраш» для местных жителей бесплатные танцы. Миранда пригласила меня в «Грюэн-Холл», чтобы я послушал, как она поет. Она смотрела на меня своими карими глазами, и я подумал: «Неужели это дочка старины Уиллиса? Маленькая Миранда?» — Его улыбка стала еще шире. — На следующих выходных я отправился в «Грюэн», рассчитывая, что там меня ждет нечто большее, чем маленький концерт, но когда услышал ее голос — от него ведь никуда не уйти, ты согласен?..

— Если только он сам от тебя не уйдет.

Улыбка Шека не дрогнула.

— Давай дождемся, чем все закончится, сынок.

— Ты думаешь, что «Сенчури рекордс» настроены не слишком серьезно относительно Миранды?

Шекли проследил за моим взглядом, обращенным к столику, где сидели парни из репертуарного отдела, и усмехнулся.

— Ты считаешь, их присутствие что-то значит? Они испарятся быстрее, чем бензин, как только узнают об исчезновении Леса Сент-Пьера и о существовании контракта со мной.

— Так почему же не сказать им об этом прямо сейчас?

Шекли развел руки в стороны.

— Всему свое время, сынок. Давай дадим Миранде шанс прийти в себя без посторонней помощи. По тому, как она разговаривала со мной вчера вечером, до того, как безумная жена Сент-Пьера озверела и начала швырять подковы, у меня сложилось впечатление, что Миранда начинает понимать, что происходит. Она видит, что Лес Сент-Пьер поставил ее в трудное положение. И хочет подстраховаться.

Миранда и Роберт закончили свой дуэт, и аудитория восторженно взревела. Роберт Эрл криво улыбнулся и сказал в микрофон, что они с Мирандой готовы исполнить «Пепел любви» на бис. Миранда рассмеялась. Пары на танцплощадке одобрительно закричали.

— Что значит «подстраховаться»? — спросил я у Шека.

Он снова развел руки в стороны.

— Тут нечего стыдиться, сынок. Не могу ее винить. Она только что напомнила мне о предложении, которое я сделал ей несколько месяцев назад, и спросила, может ли она перебраться в мой особняк.

— Она спросила у тебя?

— Конечно. Я сказал, что это будет разумным шагом, в особенности если учесть… — в его глазах вновь появилось отсутствующее выражение, словно кто-то распахнул дверцу печи и он ощутил ток воздуха. — Возможно, там ей будет лучше, ведь я смогу за ней присмотреть. Из-за Леса Сент-Пьера Миранда оказалась в полном замешательстве; у нее, Брента и Уиллиса появились дурацкие идеи о возможных вариантах развития ее карьеры.

— Дурацкие идеи, связанные с тем, чтобы избавиться от тебя?

Шекли кивнул.

— И это тоже.

Я выпил немного «Бадвайзера». От верхней части банки пахло колбасками.

Они снова запели «Пепел любви». Оркестр Роберта Эрла прекрасно оттенял их голоса, бас-гитара, ритм-гитара и барабан звучали очень чисто. Когда закончился первый куплет, Миранда дала себе волю, ее голос поднялся на пол-октавы и на миллион децибел до того уровня энергии, которая наполняла ее в кафе «Кактус». Она закрыла глаза, держа одной рукой микрофон, другую, сжатую в кулак, опустив вдоль тела. Роберт Эрл с улыбкой отступил назад. Он играл на гитаре и одними губами произнес: «Ого». Зрители на танцплощадке тут же отреагировали, подняв вверх руки.

Продолжать разговор стало невозможно — не из-за шума, просто возникало непреодолимое желание смотреть на Миранду.

Оно и к лучшему. Я не знал, что сказать Шеку, как осмыслить его слова. Я смотрел на девушку на сцене и думал о вечере миллион лет назад на Вест-Эбби, в комнатке для гостей, где пахло маргаритками и фреоном, с маленькой удобной постелью и телом, которое я едва помнил. У меня осталось лишь смутное ощущение, похожее на вкус «сахарной ваты».[148]