Читать книгу "Перебежчик - Фридрих Незнанский"

– Открывай… Посмотрим, какой оклад предложат.

Лекарский поцеловал Наташе руку и печально посмотрел вслед, когда она пошла готовить кофе.

– Вышла статья, которую вы заказали, – сказал Аркадий Валерьянович, уже когда мы были в машине, и протянул мне свернутую газету. – Узнаете?

Я поспешно развернул газету. Большая статья, на полполосы. Замечательно! Я вопросительно посмотрел на Лекарского.

– Бах читал, – кивнул он. – Очень понравилась… Главное, это не его газета, понимаете?

– Не он ее содержит? – наивно спросил я.

– Вопрос некорректный, – отвел взгляд Лекарский. – Вы начитались, насмотрелись, наслушались как рядовой обыватель… Не все так просто. Газету купить можно, только кто ее будет после этого читать? Всегда сразу становится видно, что знаменитый журналист продался с потрохами. И кому именно. И потому он становится предсказуем и неинтересен. Тираж падает, а с ним падает и влияние на умы. Такая газета становится просто ненужной… Так стоит ли ее покупать?

– Читателю или банкиру? – спросил я.

– И тому и другому… – хмыкнул Лекарский. – И потому это делается не впрямую, не скупкой акций, а исподволь… Что вы там нашли интересного? Для вас там что-то показалось неожиданным?

– Да нет… – я свернул газету и вернул ее Лекарскому.

– Баху интересно, как вы перевербовали эту журналистку. Ирину Федосееву, кажется. Он даже потерял интерес к тому, как вам удалось перевербовать меня…

– Только за счет личного обаяния, – сказал я. – Как и в случае с вами.

– А вы – донжуан, – покачал он головой. – У вас потрясающая подруга. Или это невеста? Извините, я немного запутался в старых терминах, которые сегодня обозначают новые понятия. Мой сын тоже недавно познакомил меня с подругой, которая, как тут же выяснилось, ждет от него ребенка. Раньше подругами мы называли тех, у кого списывали домашние задания.

– Вот, вот, – сказал я. – Именно теперь это означает то же.

Он озадаченно посмотрел на меня, но промолчал.

– Я вот что подумал, Аркадий Валерьянович, – сказал я после непродолжительного молчания и протянул ему фоторобот Валеры. – Не может быть, чтобы вы не знали этого парня.

– Я в самом деле его не знаю, – сказал он, внимательно всмотревшись в фоторобот. – Но как будто где-то его видел.

– Вот и все так говорят, – сказал я с сожалением. – Этот бандит, каких мало, вхож везде и куда угодно, торчит в казино и на светских тусовках, недавно был замечен на дипломатическом приеме…

– Стоп! – остановил меня Аркадий Валерьянович. – Кажется, я знаю, у кого о нем можно спросить. У Баха.

Я не стал раздумывать и тут же набрал номер по сотовому, предварительно взглянув на часы. Вячеслав Иванович уже должен быть у себя в конторе. Наверняка продолжает отрабатывать с Людой ее добровольное признание, которое они вчера так и не закончили.

– Вы получили список гостей из Дома приемов МИДа? – спросил я, поздоровавшись.

– Да, лежит передо мной, – ответил он. – Такого имени и такой фамилии там нет. Валерий Веденеев, я правильно говорю?

– Да… А как же его пальцы на фужере? – спросил я.

– Сам удивляюсь. Спросил их, быть может, он к ним инкогнито проник. Нет, такое невозможно. А зачем он тебе после вчерашнего? Твое дело теперь наверняка прокуратурой будет отозвано. Борисыч сам вчера об этом сказал. Зато возбуждено новое. Или желаешь до конца свой хлеб отработать?

– Интересно все-таки… – вздохнул я.

– Лучше скажи, что никак с сыском распрощаться не можешь, – сказал Грязнов. – И, кстати, насчет этой пули в спине охранника Олега. Спроси у Баха, у него связи, какие нам и не снились.

– Ценное наблюдение, – сказал я, поглядывая на Лекарского, который деликатно смотрел в сторону, но на самом деле явно прислушивался, стараясь понять, о чем идет речь.

– Смеешься, да? – спросил Вячеслав Иванович. – А что прикажешь делать? Сейчас их время. Приходится идти к ним на поклон. Во имя закона, который они безнаказанно нарушают. Потом не будем знать, как отмыться и очиститься… А они еще предъявят нам счет, вот увидишь. И будут продолжать нарушать. Но это потом. А пока что нам приходится выбирать – с кем менее противно иметь дело. Сегодня – с твоим Бахом… А завтра? Ты вообще хоть понимаешь, куда все катится?

Я молчал. Что я мог ему ответить при Лекарском? Что всецело одобряю и поддерживаю?

Вадим еще спал, когда мы за ним приехали. Его жена долго не открывала мне бронированную дверь, все расспрашивала, пока к глазку не подошел их охранник, из тех, которых выделил ему Бах.

Вадик недовольно ворчал, потягивался, но услыхав, что едем к Баху за новым договором и авансом, сразу проснулся, подскочил и побежал умываться.

По дороге в ванную он вопросительно на меня глянул, стараясь понять по моему виду, какие я принес новости – плохие или хорошие.

Когда я протянул ему газету со статьей Иры Федосеевой, он порозовел, как от приятных воспоминаний.

– Знали бы вы, сколько мне вместе с ней пришлось убеждать главного редактора, – сказал он. – И знаешь когда он сдался?

– Откуда мне знать… – пожал я плечами.

– Когда я сказал ему, что лучше бы ему держаться над схваткой. Продемонстрировать этой статьей солидность и объективность своей газеты. Тем более еще неизвестно, чья возьмет в этой схватке гигантов.

– Вы полагаете – неизвестно? – приподнял бровь Лекарский, который до этого сидел с закрытыми глазами и, казалось, дремал.

– Это я ему так сказал, – пояснил Вадим. – Как вы думаете, ваши противники как-то отреагируют на статью? – спросил он Аркадия Валерьяновича.

– Ну да, прибегут и будут просить прощения… – усмехнулся Аркадий Валерьянович. – Вы одно поймите. Эта история с Игорем – лишь одно звено заговора против Баха и тех, с кем он связан.

– Давно догадываемся, – сказал Вадим.

– И это то самое звено, потянув за которое можно вытянуть на суд общественности всю цепь их неблаговидной деятельности, – продолжал Лекарский, – которой они опутали всю страну.

И при этом он не сводил глаз с Вадима, как бы проверяя, какое впечатление он на него производит. А Вадим по-собачьи преданно смотрел ему в рот, готовый подтверждать все, что Аркадий Валерьянович скажет. Я знал, чем диктуется подобная преданность и какова ей цена. Все это недолговечно, только до получения гонорара. Потом Вадим снова продемонстрирует ему свою независимость.

Лекарский, кажется, это понял и обиженно замолчал. И молчал всю оставшуюся дорогу, пока мы не подъехали к замку Бахметьева с башенными часами.

На этот раз все происходило по ускоренной программе. Бах не встретил нас собственной персоной. Его очаровательная жена подала нам, не поднимая глаз, кофе (чуть не сказал в постель, поскольку в креслах, в которые нас усадили, вполне можно было принять горизонтальное положение). А вскоре появился сам Бах, как всегда прилизанный и ухоженный, одетый, по-видимому, для конной прогулки. То бишь в галифе и с хлыстом в руках. Шел к нам и натягивал на ходу перчатки.