Читать книгу "Юми и укротитель кошмаров - Брендон Сандерсон"

принесенный опекуншей свиток, взглянул на Юми и глубоко вздохнул. Они с нетерпением дожидались этого момента, пока совершали омовение и медитировали. Приблизить его не могли, ведь краски Художника дожидались в святилище.

Твердой рукой он развернул свиток с картой Торио – страны, где жила Юми. Этой картой пользовался возница кибитки, чтобы перемещаться между городами. Оценив масштаб, Художник кивнул. Затем по памяти нарисовал копию карты Масаки в том же масштабе, воспользовавшись координатной сеткой.

Он положил свою копию поверх карты Лиюнь и обнаружил, что они идеально совпадают. Круги, нарисованные Масакой, – каждый из которых символизировал непроницаемую стену внутри Пелены – четко очерчивали крупнейшие поселения на карте Лиюнь. Килахито на этой карте, разумеется, не было, зато самый большой круг Масаки оказался на месте города Торио – столицы, королевской резиденции, местонахождения университета.

(Если вас интересует масштаб, то могу сказать, что по современным меркам обе страны были невелики – площадью менее двух с половиной тысяч квадратных миль. На этой планете вообще мало кто жил. Народу Художника хватало небольшого количества тесно стоящих городов, а в стране Юми жить можно было только вокруг паровых скважин. На деле выходило, что от Килахито до городка, где находились наши герои, было от силы пять миль.)

Юми наклонилась и внимательно сравнила карты. Художник нарисовал свою на тонкой просвечивающей бумаге.

– Художник, – глаза Юми расширились до размера холстов, – ты прав. На этот раз ты прав!

Прав! Он оказался прав!

Их земли каким-то образом оказались рядом. Города Торио стояли в темных областях между городами его страны. Поселения не граничили друг с другом, но располагались на удивление близко.

– Невероятно! – прошептала Юми. – Мы, по сути, живем в одном месте. Мы соседи.

– Мы даже как бы пересекаемся, – сказал Художник. – Два народа. Одна земля… – Он выпрямил спину с чувством гордости за свою догадку.

В то же время… что это меняло? План действий оставался прежним.

– Я должен уничтожить машину.

– Нужно все обдумать, – сказала Юми. – Нельзя просто войти в шатер и расколотить ее камнями. Мудрецы решат, что мы сошли с ума. Они хилые, но, если накинутся вчетвером, тебе будет не справиться.

– А что еще мы можем сделать? – спросил Художник. – Как я уже говорил, мы весьма ограничены в средствах.

– Это не так, – возразила Юми. – Есть одно средство, которым мы до сих пор не пользовались. Правда. – К чему ты клонишь? – нахмурился Художник.

– Я обладаю могуществом, о котором до сих пор даже не подозревала. Духи прислали тебя сюда, чтобы я поняла это. Мы – абсолютная власть в этом городе. Не мудрецы, не Лиюнь, даже не городские чиновники, а мы. Йоки-хидзё вправе о чем угодно просить, чего угодно требовать.

– То есть мы просто войдем и прикажем мудрецам сломать их машину? Да плевать они хотели на йоки-хидзё.

– Значит, не оставим им выбора.

Их взгляды встретились. Правда. (Низким стилем.) Правда. Хотелось бы Художнику обладать достаточной смелостью, чтобы чаще пользоваться правдой в жизни.

– Твой мир, твои правила, – кивнул он. – Скажи, что мне делать.

– Спасибо. – Она протянула к нему руку, едва не дотронувшись. – Спасибо тебе, Художник.

Он быстро спустился из святилища и надел сандалии. Краски оставил вместе с портретами горожан, которые нарисовал, пока дожидался карту. Ему предстояла работа не художника, а девушки, повелевающей первичными духами.

Снаружи он встретил Лиюнь, тихо беседовавшую с Хванчжи и Чхэюн. Все три женщины поклонились, увидев его. Они уже привыкли к тому, что он заканчивал медитацию, когда вздумается.

Художник подошел к ним, собрался с силами и обратился с заготовленной Юми речью.

– Духи явились ко мне и велели уничтожить машину, привезенную мудрецами. Причины мне неведомы, но я верю, что машина причиняет им страдания. Этим отчасти объясняются мои странные действия. Я старалась понять, как соотнести мои обязанности и нормы поведения, которым меня учили, с этой загадочной просьбой духов. Хочу, чтобы вы помогли мне собрать горожан. Вместе мы отправимся к мудрецам и потребуем уничтожить машину.

Женщины уставились на него. Художник старался не дрогнуть. Он был доволен – произнести речь оказалось гораздо легче, чем он ожидал.

Ставки крайне высоки. Авторитет Юми ждет серьезная проверка. Насколько сильна ее власть над людьми?

– Избранница, вы уверены? – спросила наконец Лиюнь.

Юми подошла и ответила, а Художник повторил:

– Лиюнь, я еще ни в чем не была уверена настолько. Это действительно воля духов. Вы поможете мне. Либо так, либо вам придется лишить меня статуса йоки-хидзё и удерживать силой, потому что я намерена разделаться с этой машиной прямо сейчас.

Художник удивился твердости ее слов. Он думал, что таким тоном разговаривают только с нерадивыми ученицами, плохо складывающими камни.

Чхэюн и Хванчжи посмотрели на Лиюнь. После небольшой паузы та поклонилась.

– Вы йоки-хидзё, – сказала Лиюнь. – Если вы тщательно обдумали все возможные последствия для себя и всей нашей организации…

– Права я или нет, – ответила Юми устами Художника, – меня все равно заподозрят в зависти. Будут считать сумасбродкой, потерявшей самообладание от страха перед машиной, способной меня заменить. Вероятно, я в любом случае буду отстранена. Но все равно я выполняю волю духов, как вы меня учили.

– Возможно, вам придется провести остаток дней в заключении, – прошептала Лиюнь. – Под замком и бдительным надзором.

– А вы будете разжалованы, – ответила Юми. – Я знаю, Лиюнь. Знаю.

Лиюнь помешкала, затем отвесила глубокий, грациозный поклон.

– Избранница, – произнесла она (высоким стилем), – мы ваши верные слуги.

– Да! – воскликнула Хванчжи, схватив Художника за руку. – Избранница, я знала, что с этими мудрецами дело нечисто. К нам в деревню приезжали другие мудрецы из университета, и это были добродушные, спокойные дяди. Помогли нам спасти посевы от болезни. А эти целыми днями что-то вынюхивают да поглядывают исподлобья.

– За дело, женщина! – осадила ее Лиюнь. – Приведи городских чиновников. Приказ об уничтожении машины должен одобрить старший судья. Избранница, этого будет довольно?

– Довольно, – ответил Художник. – Благодарю вас.

Через полчаса они уже маршировали по городу в сопровождении не только старшего судьи, но и двенадцати дюжих горожан с кувалдами для ломки камня. Художник шагал во главе процессии, Юми рядом. Она заметно волновалась, но в то же время испытывала облегчение.

– Ну что, этот план оказался лучше? – прошептала девушка.

Художник кивнул.

– Но в одном ты ошиблась, – тихо произнес он. – Сказала, что машина способна тебя заменить. Это не так.

– Но…

– Она умеет призывать духов, – объяснил Художник, – но ей неподвластно искусство. Юми, любое искусство создается с умыслом. Радуга красива, но она – не искусство. В основе любого искусства лежит созидание. Творение человеческих рук. Есть машины, поднимающие невероятные грузы, но,