Читать книгу "Волчий Рубин - Ольга Гребнева"

вперемешку со страхом. Ставший за эти годы таким знакомым кабинет моментально превратился в ловушку.

— Опять суд? — спросила она, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо.

— Нет, — Гаэтано смотрел в окно, перечёркнутое частым узором чугунного переплёта. — Мне пока хватает влияния, чтобы уберечь тебя от этого. — Он обернулся, впился пристальным взглядом в лицо Бьянки. — Обещай мне, что больше не будешь делать глупостей, Белоснежная.

Девушка кивнула.

— Я не буду ходить на то святилище. Дорога туда вспомнилась мне неожиданно, пришла во сне. Я думала, может, на том месте и нет ничего, может, просто сон. Решила пойти проверить, посмотреть. А потом… мне было там так хорошо… Кто ни разу в жизни не колдовал — не поймёт. Там сила, до сих пор, хотя алтарь давно разрушен, несмотря на то, что многие десятилетия там не проводились обряды. — Зеленоглазый взгляд горел жизнью и радостью.

— Бьянка!

* * *

После суда ведьма была вынуждена переселиться за стены Рима, чтобы тень инквизиционных темниц не дотянулась до честных горожан. Её дом стоял, прилепившись на окраине одного из беднейших кварталов. Маленький, но даже снаружи выглядящий уютным и привлекательным, как и его хозяйка. И так же, как колдунья, будто хранящий какую-то древнюю загадку за аккуратными, занавешенными цветными шторками окошками.

Раннее утро только-только засерелось на горизонте, когда Бьянка возвращалась домой. Шагнув за покривившийся забор, она непроизвольно вздрогнула, заметив человека, сидящего на крыльце, но тут же вздохнула с облегчением, узнав своего возлюбленного.

— Ты меня напугал, Гаэтано, — чуть хрипло проговорила она. — Что ты здесь делаешь так рано?

— Лучше ты мне ответь, где ты была всю ночь, — инквизитор поднялся, расправляя затёкшую спину (видно, ожидать ему пришлось не один час).

Ведьма плавной танцующей походкой подошла ближе, усмехнулась, скидывая капюшон плаща с роскошных волос.

— Сцена ревности… — протянула она. — Впервые за четыре года… Как мило, любимый.

Ведьма ехидно улыбнулась, но присмотревшись к лицу священника, помрачнела. Инквизитор явно не собирался поддерживать лёгкий тон, которым она начала разговор. И что-то непонятное, чужое в усталом изломе бровей, тёмный осадок в выражении глаз… Чувство опасности шевельнулось в груди у девушки.

— Что случилось?

— Белоснежная, ты мне когда-нибудь врала? — вопросом на вопрос ответил Гаэтано.

— Нет, — девушка всё никак не могла понять, к чему идёт разговор.

— Тогда ответь мне сейчас, пожалуйста, правду. — Он взял Бьянку за подбородок и склонился к её лицу, словно хотел поцеловать. — Где ты была?

Теперь колдунья абсолютно точно ощутила: что-то не так, аж дрожь пробежала мурашками по спине. Утренний воздух застыл слишком неподвижно. Но гипнотический взгляд инквизитора не позволял отвлечься, требовал ответа. И глядя в любимые глаза, невозможно было соврать. И огонь в крови после этой ночи ещё не погас. И Бьянка верила, что справится с любой опасностью.

— Где?

Ответ Бьянка вдохнула практически в губы священника:

— На шабаше, святой отец. Где ещё быть ведьме в Вальпургиеву ночь?

Приказ Гаэтано прогремел приговором:

— Арестовать её!

Ведьма поражённо оглянулась, не желая верить очевидным фактам, и увидела трёх воинов и санктификатора, появившихся откуда-то из обманчивых предутренних теней и быстро двинувшихся в её сторону. Вдоль позвоночника холодной змеёй метнулся страх, но не успел вонзить своё жало в сердце Бьянки. Она, не спеша, как ей казалось, перевела взгляд на Гаэтано, склонила голову:

— Сколько чести, святой отец, для одной беззащитной девушки!

Удар ветра, рвущий спокойный рассветный воздух на куски, заставил инквизитора попятиться. Ведьма волчком закрутилась на месте, тяжёлый плащ разлетелся в стороны, открывая огненно-красное платье с глубоким декольте, струящиеся многочисленными складками рукава и подол. Фибула разлетелась в стороны, не выдержав напора. Девушка, казалось, приподнялась над пыльной утоптанной землёй двора, расплёскивая вокруг бьющую через край магию.

— Только почему ты решил, что этих солдат будет достаточно?! — Бьянка рассмеялась, в чертах лица, как сквозь полупрозрачную кисею, на миг мелькнуло нечто нечеловеческое, словно гордый лесной зверь подмигнул хищным глазом.

Гаэтано, схватившись за перила крыльца, с трудом устоял на ногах. Отступать ему было некуда, колдовской смерч перегородил дорогу, прижав священника к дверям дома.

— … — начало молитвы унесло ветром, он закашлялся, поперхнувшись ставшим вдруг твёрдым воздухом.

Солдаты начали заученно окружать ведьму, отвлекая её внимание в разные стороны. Бьянка только усмехнулась и раскинула руки в стороны, направляя шквал вокруг себя, нападающие отступили, прикрывая лица от леденящего урагана, обдирающего кожу. Санктификатор, державшийся за спинами стражников, на секунду прикрыл глаза, шевельнул губами, и поток энергии метнулся к колдунье, разбив воздушный щит. Она взметнула раскрытую ладонь в сторону мага-инквизитора, отправив тому в лицо сверкнувшую ярко-зелёным светом молнию. Тот скривился от напряжения, на лбу выступили капельки пота, но отвёл атаку в сторону. Противники стоили друг друга, и следующее заклятье еретички схлестнулось с божественной силой над серединой двора. Обычно невидимая глазу энергия молящегося проявилась ярко-золотой вспышкой, напоровшись на очередную бьянкину молнию. Между двумя борющимися сторонами завертелся зелёно-золотой смерч, как будто две стихии сплелись в предсмертных объятиях. Ладошки ведьмы продолжали вливать силу в заклинание, порождая всё новые мелкие молнийные разряды. Усмешка на губах ворожеи светилась лёгким безумием, свойственным пьяным или идущим на смерть. И увлёкшись процессом сдерживания нападения, Бьянка не заметила, что санктификатор успел подготовить новый удар. Волна обжигающей боли пришла откуда-то справа, свалив колдунью на землю. Девушка поднялась, путаясь в пышной юбке, на лице уже не было улыбки, из носа резвой струйкой сочилась кровь.

Стражники, которых она потеряла из виду, сосредоточившись на магическом поединке, знали своё дело отлично. Они продолжали тихонько сужать полукольцо вокруг сопротивляющейся еретички, и один из солдат, дождавшийся подходящего момента, сумел подойти к Бьянке достаточно близко, чтобы накинуть ей на горло удавку. Девушка забилась в тщетной попытке глотнуть воздуха, стараясь удержаться на краю пропасти бессознания.

— Хватит! — Гаэтано перехватил руку воина, заставив ослабить удушающее давление. Второй стражник уже сноровисто связывал колдунье руки за спиной.

Грудь Бьянки судорожно поднималась и опускалась, глаза, вновь ставшие обычными, человеческими, несумасшедшими, взирали на любовника с мольбой и неверием. Она больше не пыталась сопротивляться. Гаэтано заметил движение губ, но ведьма не смогла ничего сказать, ей и дыхание давалось с трудом. Инквизитор отвернулся, бросил несколько указаний солдатам и пошёл прочь, не оглядываясь.

— Белоснежная, умоляю тебя, дай мне спасти твою душу! — губы священника были очень близко, глаза пристально оглядывали ведьму, словно он видел её в последний раз и старался запомнить каждую чёрточку в лице, каждую родинку на коже.

— Моя душа давно сгорела в адском пламени! — Колдунья рассмеялась, как бывало, ярко, жизнерадостно, зажгла дьявольскую искорку на дне