Читать книгу "Люблю тебя врагам назло - Татьяна Никандрова"

— Наелся? — девушка потрепала его по волосам, непринужденно и ласково.

Этот безобидный жест больно ранил меня. Невидимая пуля, которая вошла в мое тело в тот момент, когда я увидела ее на пороге квартиры Калашникова, наконец разорвалась.

Раньше я запускала руку в его волосы. Я спрашивала, наелся ли он. Я была его девушкой.

А что теперь? Сижу, смотрю на Калашникова и его подругу. Не имею ни возможности, ни права прикоснуться к нему. Мы стали чужими. Теперь я для него никто.

— Наелся, спасибо, — улыбнулся Ярослав. — Оставь все в мойке, я сам уберу.

Катя понесла грязные тарелки к раковине, а Калашников резко повернулся ко мне. Смотря ему в глаза, я чувствовала себя скованно, но в то же время испытывала пьянящий восторг.

— Если честно, я думал, что больше никогда тебя не увижу, — тихо признался Ярослав, слегка наклонив голову набок.

— Я не знала, стоит ли нам видеться, — заерзала на стуле я. — Но случайно встретила Пашу Корчагина, и он утверждал, что ты будешь рад меня видеть.

— Я и правда рад, Алиса. Очень, — с теплотой отозвался Калашников.

Я не могла моргнуть, не могла перевести взгляд в сторону. Я понимала, что тону. Снова тону в его бесконечно прекрасных зеленых глазах. Так же, как четыре года назад.

— Алиса, пойдешь с нами завтра в клуб? — из оцепенения меня вывел голос Кати.

— А? Что? — не поняла я.

— Мы завтра идем в клуб с друзьями. Погнали с нами, — она плюхнулась на диван и расслабленно вытянула ноги.

— Я даже не знаю, — растерялась я. — Вряд ли у меня получится…

— Да, брось! Ты только прилетела в Россию! Тебе нужно оторваться! — не унималась Катя.

— Соглашайся, — поддержал ее Яр. — Будет весело.

Сама не знаю, зачем, но я позволила им меня уговорить. Тупость, да? Пойти в клуб с бывшим парнем, которого по-прежнему любишь, и его подругой — верх безумия. Но, кажется, из-за Калашникова я вновь теряла свой рассудок.

Мы втроем обменялись контактами. Точнее я продиктовала свой номер им обоим. Катя обещала скинуть информацию по вакансии переводчика в "IGM".

Посидев еще минут пять, я стала прощаться.

— Рада была пообщаться, — поднимаясь со стула, объявила я.

— Я тоже почапала, — Катя вслед за мной вскочила с дивана. — Тебе в какую сторону?

Я назвала свой адрес.

— О, круто. Я живу неподалеку. Давай вместе на такси поедем?

— Давай, — неуверенно согласилась я.

Все-таки эта Катя была странной. Реагировала на меня слишком доброжелательно. Либо она была очень хорошим человеком, либо между ней и Калашниковым ничего не было. Одно из двух.

Вызвав такси, мы с Катей обулись. И я стала на порядок выше ее. На мне были высоченные и жутко неудобные шпильки, на ней — белые кеды.

Ярослав, прислонившись к стене и сложив руки на груди, наблюдал за нашими сборами. Уголки его губ слегка подрагивали в легкой улыбке.

Мне было любопытно, как именно Калашников попрощается с синеволосой подругой? Обнимет или поцелует?

Однако он лишь махнул на прощанье нам обеим. В самом конце, перед тем, как выйти из квартиры, я зачем-то обернулась. Наверное, захотелось кинуть еще один взгляд на парня из прошлого.

— До завтра, Малыгина, — сказал Ярослав. — Надеюсь, ты внезапно не исчезнешь, как тогда.

В его последней фразе я уловила едва различимый упрек. Он помнил обиду, которую я ему нанесла. Он ничего не забыл.

Оказавшись в отеле, я устало рухнула на кровать. Даже не сняла туфли. Эмоциональное напряжение, в котором я находилась последние пару часов, сильно утомило меня.

Единственным словом, которым я могла охарактеризовать прошедший вечер, было "странно". Вопросов в голове прибавилось на целую тонну. А ответы на них, очевидно, заблудились в дебрях наших с Калашниковым отношений.

Мои запутанные размышления прервал входящий звонок. Это была Венера.

— Привет, — ответила я, дотянувшись до мобильника.

— Привет, Лисенок! Когда тебя ждать? — раздался энергичный голос сестры.

— Я пока не знаю, еще не купила билет.

— А чего тянешь-то? — недоуменно поинтересовалась она.

— Просто… Наверное, я еще какое-то время побуду в Москве, — уклончиво ответила.

— Ты ведь торчишь там из-за него, да? — вздохнула Венера.

— Что? Нет, — поспешила разубедить ее я, хотя, кажется, мой голос звучал не слишком уверенно.

— Лисенок, ты же знаешь, ты никогда не умела обманывать, — с легким осуждением произнесла сестра.

— Я… Не знаю… Возможно, что из-за него. Да.

— Вы виделись?

— Да, недавно. Я приехала к нему без предупреждения, а он был не один… В общем, сама не знаю, что я делаю, — созналась я.

— Слушай, Алис, это не дело. Либо найди в себе смелость вычеркнуть этого человека из своей жизни, либо перестань экономить и скрывать свои чувства. Поговорите открыто.

— А вдруг я ему не нужна? — озвучила я то, чего боялась больше всего на свете.

— Если так, то пусть лучше он скажет тебе об этом сам. Тогда у тебя не останется выбора. Тебе придется его отпустить.

— Да, ты права.

— Он все такой же красавчик? — игриво спросила Венера.

— Даже лучше, чем был.

— Эх, Алиска, не думала, что ты так намертво влюбишься в своего детдомовца, — в ее голосе слышалась улыбка. — Хоть на свадьбу-то мою приедешь?

— Конечно, — усмехнулась я. — Она у тебя через два месяца только!

— Ладно, держи меня в курсе, целую!

Я отложила телефон и нехотя поплелась в душ, игнорируя неразбериху в мыслях и чувствах. Говорят, что утро вечера мудренее. Что ж, проверим.

***

Народная мудрость оказалась брехней. Утро совершенно не прояснило сложившейся ситуации. Я по-прежнему ощущала, что мне незачем сегодня идти в клуб, и по-прежнему этого хотела.

В обед Катя, как и обещала, скинула мне информацию по вакансии. И она, надо сказать, меня заинтересовала. Работа была интересная, да и оклад оказался выше, чем я ожидала.

"Может, сходить на собеседование?" — мелькнула мысль. Но я отмахнулась от нее. Сначала нужно разобраться с Калашниковым, а потом уже думать о карьере в компании, в которой он работает.

Идти в клуб в том же самом платье, в котором я была вчера, не хотелось, и поэтому я опять наведалась в торговый центр. На этот раз я остановила свой выбор на шелковом платье-комбинации насыщенного шоколадного цвета. Длина была чуть ниже колена, а правую ногу оголял глубокий разрез.