Читать книгу "Леди, которая любила лошадей - Екатерина Лесина"

— Дыры?

— Канву.

Василиса кивнула, верно, проникшись глубиной познаний. И склонив голову набок, уточнила:

— А проклятье?

— Как-нибудь и с проклятьем уживемся…

— И с лошадьми. Я… не оставлю все так, — она все же присела на стул, который стоял слишком уж далеко от кровати. — От конюшни мало что осталось. Ее Марья немного повредила. Она не специально, просто испугалась за меня, вспыхнула… вот… а потом еще люди Вещерского разбирать стали. Вывозят куда-то. Кажется, фундамент тоже выкопают, хотя уже бесполезно. Ничего там не осталось. Но я подумала, что пускай. Я новую построю…

Она посмотрела настороженно и выжидая, будто опасаясь, что он, Демьян, скажет, будто новую строить не нужно, а то и вовсе запретит глупостями заниматься.

— И хорошо, — Демьян понял, что улыбается. — Новая конюшня. И новые лошади. Что может быть лучше?

А на вопрос Василиса так и не ответила.

Пускай.

Он снова спросит. Потом. Позже. Когда выберется из этой треклятой палаты, и тогда дождется ответа. Или спросит еще раз.

И еще.

Он будет спрашивать столько, сколько понадобится, чтобы быть услышанным.

Эта мысль успокоила.

…Василису украли в середине июня.

Хороший месяц. Лето только-только разгорается, и трава еще сохраняет былую яркую зелень. С моря тянуло прохладой, а небо обещало дождь.

Василиса просто-таки кожей ощущала его близость, и радовалась заранее, ибо духота последних дней вымотала ее изрядно. Да и не только ее. Марья сделалась не в меру ворчлива. Александр, приехавший слишком поздно и обиженный, что не удалось ему принять участие в этаком приключении, вовсе дома не появлялся, добавляя Марье ворчливости, а Вещерскому, которому эта ворчливость и доставалась, — недовольства. Стал беспокоен некромант, утверждавший, будто в его-то присутствии вовсе необходимости более нет, что слишком уж людно в доме сделалось для того, кто всегда умел ценить одиночество.

И вообще, того и гляди сестры, обнадеженные этаким его длительным гостеванием, решат все же устроить его личную жизнь. А Ладислав того не желает. И Алтана Александровна, слушая горестные его речи, кивала и подсовывала очередной пирог.

Она тоже любила готовить.

А двум хозяйкам на одной кухне как ужиться…

В общем, поэтому ли или же просто так, но Василиса позволила себя украсть. Вот прямо так, когда спросили ее:

— Барышня, а разрешите украсть вас.

Она и кивнула.

Мол, разрешаю.

И добавила:

— Только не упади.

А похититель вздохнул. Ему и самому падать страсть до чего не хотелось. В общем, решив облегчить задачу, Василиса сама в седло и забралась.

— Как тебя вовсе из палаты выпустили? — поинтересовалась она тихо.

Стрекотали сверчки. Пели птахи. И да, дождь лишь обещался, но утомленная солнцем земля готова была пить его.

— А меня не выпускали, — ответил Демьян. — Я сбежал.

— Ты… что?

— Сбежал. Понимаешь… появилась какая-то донельзя странная девица, стала расспрашивать про тебя, про некроманта этого… и все с намеком…

Похоже, предчувствия Ладислава не обманули.

— И я понял, что если не потороплюсь, то тебя украдет кто-нибудь другой.

— Ладислав знает о моей… неприятности.

— И еще он некромант, — проворчал Демьян, пришпорив лошадку. Хмурый, пасшийся неподалеку, поднял голову и тихо заржал, будто интересуясь, вправду ли хозяйка столь ему не доверяет, что собралась путешествовать этаким престранным образом. — Мало ли до чего додумается.

— Я бы не согласилась.

— Ты эту девицу не видела. А я слышал, что у него таких пять и вообще…

Он сидел ровно и столь уверенно, что человек незнакомый мог бы обмануться, счесть Демьяна совсем уж здоровым. Однако к счастью своему Василиса знала правду.

— …и вообще мне так спокойнее. А мне целители велели оставаться спокойным, — завершил речь Демьян.

— Тогда да, — Василиса кивнула. — И… куда поедем?

— Недалеко.

И вправду недалеко.

Сосновый бор и струны солнца, которые протянулись от неба к земле. Звон ветра. Запах смолы и капли ее, янтарные, яркие, словно бусы поверх кольчуг старой коры.

Сухой мох.

И кусты черники, на которых переливаются темные глянцевые ягоды.

— Еще ведь… все равно рано? — Василиса не удержалась, сорвала одну.

Сладкая.

— Рано. Наверное, — Демьян спешился тяжко и, освободив кобылу от узды, закинул повод на ближайшую ветку. — Я ничего в растениях не понимаю. Попросил… Павлушу… мой… ученик, а теперь уже преемник, похоже.

Он и ходил-то осторожно, с опаскою, а туда же порядочных женщин красть.

— Сказали, что жить я, конечно, буду, но вот к службе негоден.

— А Вещерский?

— Он сказал, что здоровьем не вышел с целителями спорить. Да и я сам… честно, понятия не имею, что будет дальше. Я как-то привык при службе. А теперь вот отвыкать придется.

Демьян неловко опустился на сухой мох.

— Не подумай, что… наградой, сказали, не обидят… земель выделят, да и…

Василиса протянула горсть ягод.

Есть чернику одной показалось не то, чтобы невежливым, скорее неправильным. А Демьян взял.

— Бельцевские объявились. Дядюшка предлагает восстановить меня в правах.

— А ты?

— А я… не особо, — Демьян ягоды ел осторожно и сосредоточенно. — Не чувствую я… родства. Чужие люди. Чужие дрязги. Не хочу встревать.

— Тогда не надо.

— Земель здесь выделят… если чуть дальше… у Павлуши супруга из водных магов, сказывал, что, если нужно, то поможет, выведет источники на волю. Будут пастбища… пригодятся ведь?

— Пригодятся, — согласилась Василиса. — Пастбища всегда нужны.

— Вот и я подумал…

Вдвоем есть чернику было вкусно.

Сладкая.

И терпкая. И какая-то самую малость неправильная, с легким медовым привкусом, вовсе этой ягоде нехарактерным.

— Так выйдешь за меня замуж? — повторил Демьян вопрос.

— А…

— Я говорил с Константином Львовичем. И с твоею бабушкой.

— Двоюродной.

— Думаешь, она теперь на двоюродную согласится? — усомнился он. И Василиса, подумав, решила, что Демьян прав.

Не согласится.

Уж как Алтана Александровна кухню обжила, переиначила на свой лад, так и жизнь Василисину переиначит, если, конечно, Василиса позволит. А она не позволит.