Читать книгу "Драконий берег - Карина Демина"

— Я?

— Перестань лезть к Нику. Перестань им мешать.

— Это вы меня позвали.

— Позвали. Из вежливости. Была бы умнее, нашла бы предлог отказаться.

Тогда я просто ушла, желая переварить обиду и понимание, что все опять изменилось, что в этой жизни мне рассчитывать не на кого. Тем же вечером Вихо извинялся. А я сделала вид, что поверила. И что все замечательно. Да. Как прежде… только в гости заглядывать перестала. И научилась находить предлоги. Отказывать кому-то во встрече, если разобраться, не так и сложно.

Томас поглядывал на меня украдкой, думая, что я не замечаю. С драконами поневоле развивается боковое зрение, но я делала вид, что и вправду не замечаю.

Рассказывала.

Про мастерскую. И про мистера Эшби, который любил проводить в ней время. Он снимал свой пиджак из темного сукна, вешал его на манекен и бережно поправлял, чтобы не появились складки. Потом закатывал рукава рубашки.

Я смотрела.

Мне разрешалось присутствовать, если, конечно, я не стану мешать. Я и не мешала. Я садилась куда-нибудь в уголок, поближе к горе опилок, от которых упоительно пахло деревом, и просто смотрела. Время замирало. А весь мир исчезал.

Оставалась лишь мастерская.

Инструмент.

Руки мистера Эшби, которые держали его умело. И его работа…

— И что он делал? — Томас перебил воспоминания, испортив их напрочь.

— Не знаю.

— В каком смысле? — он даже остановился. — Ты же говоришь, что смотрела.

— Смотрела, — я коснулась двери, которая потемнела и слегка разбухла, и теперь входила в коробку туго. Тут и замка не надо, плечо вывернуть можно, открывая. — Но… он как-то всегда начинал только. Я не разу не видела, чтобы он довел дело до конца. Просто в какой-то момент статуя вдруг исчезала, а появлялся новый кусок дерева.

— Статуя?

— Это походило на статуи. По-моему, — я дернула ручку, но дверь даже не шелохнулась. — Давай ты.

А то и вправду, что силы тратить, если можно дело перепоручить.

— А если сломаю? — Томас смотрел на дверь с явным сомнением.

— Не сломаешь. Она крепкая. Там… знаешь, такие, вроде болванов больших… то есть, иногда я вроде угадывала, что будет тело. Или не тело, а голова? Такая, не круглая, а…

Я показала руками.

Сложно.

Детское восприятие многое искажает. И сейчас я отчаянно перебирала ту память, которая еще недавно казалась мне незыблемой. Но ничего не находила.

Были… какие-то куски дерева. Большие и маленькие. Узкие. Длинные. Короткие. Помню, коробку с деревянными шарами, которые мне разрешалось полировать.

Он сам поручил.

Потом на шары ставилась разметка и тогда их уже нельзя было трогать.

Томас дернул дверь. Потом дернул сильнее и еще сильнее, и подумалось, что с таким энтузиазмом он ее и вправду вырвет. Но нет, она открылась с протяжным скрипом, который заставил поморщиться.

Я щелкнула выключателем и зажмурилась. Здесь всегда было много света. Пять стеклянных колб свисали с потолка, каждая на своем шнуре. Еще с полдюжины ламп прятались по углам. Они были сделаны по особому заказу и гнулись во все стороны.

— Ничего себе… — Томас оглядывался и удивления не скрывал.

Ага.

Изнутри мастерская кажется больше, чем снаружи, и это отчасти верно: она уходит в дом, забирая часть его. И Зои, помнится, собиралась исправить это недоразумение. Но Ник не позволил.

Пусть с отцом они не слишком ладили, но память о нем Ник сохранил.

Жаль, старая не уцелела. Хотя эта определенно была побольше.

Я прошлась, включая лампы одну за другой. И… остановилась. Третий номер обычно стоял у стены. А второй мистер Эшби подвигал к столу, изгибая так, чтобы свет падал сзади. И закончив работу, поднимал лампу. Сейчас она стояла на своем месте, но была вывернута совсем уж неправильно. А четвертую и вовсе перетащили, что было сделать непросто. В отличие от других, она обладала тяжелым основанием.

— А это тоже он? — Томас присел у коробки, которая появилась в углу, почти зарывшись в гору опилок.

— Нет.

Опилки были почти свежими. Сухими. И сохранившими неповторимый живой аромат древесной смолы. Мистер Эшби предпочитал работать с яблоней и акацией, выписывая дерево из Тампески, потому что наше не подходило.

Было слишком твердым.

Или наоборот, недостаточно твердым? Черт, не помню.

А эти… темноваты, пожалуй. И пахнет чем-то хвойным. Сосна? Ель? Кедр? Откуда в наших краях кедрам взяться?

В ящике лежала пара шаров.

Такие знакомые.

Небольшие, как уместить в ладони. С разметкой… для чего? Какой в них смысл? И откуда они взялись? Или Ник вспомнил, чему его учили? А там, в другом углу? Знакомый болван, на котором мистер Эшби пристраивал пиджак.

И не просто знакомый.

— Это, — я вновь вяло удивилась тому, до чего слепа и глупа была тогда, много лет назад. Ведь все настолько очевидно. — Он делал такие штуки…

Томас повернулся. А шар, выпав из моей ладони, скрылся в облаке стружки. Проклятье…

— Манекены? — Томас отступил от кучи.

Я же, присев на корточки, запустила руку в надежде, что пропажу найду быстро. Нет, можно было бы оставить шар там, но вдруг Нику он нужен?

— Не уверена точно, но, по-моему, да… только немного другие.

— Насколько другие?

Он меня допрашивать решил? Шар не находился. Опилки кололи пальцы, намекая, что занозы доставать — не самое увлекательное занятие. А я копалась, пытаясь дорыться до пропажи.

— Женские, — подумав, я смогла сформулировать главное отличие. — Они были женскими. Там… с грудью…

И когда она появлялась, мистер Эшби прикрывал манекен тряпкой.

— …и с талией, — я отряхнула руки и вновь запустила в рыхлую гору. Ну же, где ты… ненавижу такую вот игру в прятки. — И головы, как я понимаю…

Я раздвинула опилки. И еще… и потом подметать придется. Ничего. Где метла стоит — знаю, а сейчас меня вело желание немедленно докопаться до проклятого шара и вернуть его в коробку.

— Отдельно. Лица там не было. То есть, чтобы совсем подробно…

— Совсем подробно, значит, — Томас потрогал манекен, который к прикосновениям остался равнодушен. Он стоял, готовый исполнить свое предназначение. — Интересно…

— Ага…

Мой палец за что-то зацепился. Тонкое и… очень тонкое. Холодное. Железное.

Золотое.

Я вытащила цепочку изящного плетения, на которой покачивалась махонькая подвеска с синим камнем.