Читать книгу "Радость жизни - Эмиль Золя"

— Нельзя оставлять Луизу в таком положении, — сказала ему Полина. — Надо с ней поговорить. Пойдем со мной.

Они нашли Луизу на втором этаже. Она стояла на площадке, прислонившись к перилам, и, видимо, была не в силах ни сойти вниз, ни подняться наверх.

— Дорогая моя, — ласково проговорила Полина, — мы о тебе беспокоимся… И хотим послать за акушеркой.

Луиза рассердилась.

— Господи, ну что вы мучаете меня! Я прошу только об одном: оставьте меня в покое!.. Чем может помочь акушерка, когда я еще только на восьмом месяце?

— Все-таки благоразумнее посоветоваться с ней.

— Нет, я не хочу, я сама знаю, что это такое… Сжальтесь, наконец, не говорите больше со мною, не мучьте меня!

Луиза так упорствовала, так сердилась, что Лазар тоже вышел из себя. Полине пришлось дать обещание, что за акушеркой не пошлют. Эта акушерка, некая г-жа Булан, жила в Вершмоне и пользовалась во всей округе совершенно исключительной репутацией. Про ее необычайную ловкость и опытность рассказывали чудеса и уверяли, что такой акушерки не сыщешь не только в Байе, но даже в Кане. Луиза, изнеженная и избалованная, терзалась мрачными предчувствиями и думала, что непременно умрет от родов; только услышав такие хорошие отзывы, она решилась довериться местной акушерке. И все-таки она внушала Луизе страх, подобно тому безотчетному страху, какой вызывает зубной врач, когда больной знает, что врач принесет облегчение, и все же старается подольше оттянуть визит.

В шесть часов вдруг снова наступила передышка. Молодая женщина торжествовала: ведь она говорила, что это ее привычные боли, только они сейчас сильнее, чем всегда. Стоило ли тревожить акушерку из-за таких пустяков! Однако Луиза смертельно устала и, съев котлету, захотела лечь, уверяя, что все пройдет, если только ей удастся поспать. Она по-прежнему упорно отклоняла всякую помощь, просила домашних садиться обедать, а ее оставить одну и даже не заходить к ней в комнату, чтобы не разбудить.

К обеду был суп и жареная телятина. Молча сели за стол. Всех огорчал предстоящий отъезд Полины, к этому присоединялась теперь еще тревога за Луизу. Старались не стучать ложками и вилками, как будто этот стук мог обеспокоить больную на втором этаже. Шанто, однако, разговорился и стал было рассказывать о редких случаях беременности, как вдруг вошла Вероника с блюдом телятины и резко сказала:

— Не знаю, может быть, я ошибаюсь, но, сдается мне, она стонет там, наверху.

Лазар встал и отворил дверь в коридор. Прервав обед, все стали прислушиваться. Сперва ничего не было слышно, но затем и вправду сверху донеслись протяжные, глухие стоны.

— Опять началось, — прошептала Полина. — Пойду к ней.

Она бросила салфетку, не дотронувшись до телятины, которую поставила перед ней Вероника. К счастью, ключ торчал в двери, и Полина смогла войти к Луизе. Молодая женщина, в халатике, с босыми ногами, сидела на кровати и раскачивалась, словно маятник; неослабная боль вызывала у нее тяжкие, равномерные стоны.

— Тебе хуже? — спросила Полина.

Луиза не отвечала.

— Хочешь, мы пошлем теперь за г-жой Булан?

Тогда Луиза пробормотала с покорным видом:

— Да, мне все равно. Может быть, тогда легче станет… Я не могу, не могу больше…

Лазар пришел вслед за Полиной и слушал, стоя у двери. Он тоже решился войти и сказал, что хорошо бы послать также в Арроманш за доктором Казэновом, на случай каких-нибудь осложнений. Но тут Луиза заплакала. Неужели у них нет ни капли жалости? Можно ли так терзать человека? Ведь они отлично знают, как ее всегда возмущала мысль, что у нее может принимать мужчина. То была болезненная стыдливость кокетливой женщины, страх показаться во всей неприглядности родовых мук. Даже теперь, перед мужем и кузиной, она тщательно запахивала халат, чтобы скрыть свое жалкое, обезображенное тело.

— Если ты пошлешь за доктором, — пробормотала она, — я лягу лицом к стене и никому не стану отвечать.

— Привези хоть акушерку, — сказала Полина Лазару. — Я не думаю, чтобы это были уже роды. Нужно только облегчить ее страдания; это самое главное.

Оба вернулись в столовую. Зашел аббат Ортер навестить Шанто. Увидев расстроенного хозяина и узнав новости, он онемел от удивления. Лазара уговаривали съесть, по крайней мере, кусок телятины, перед тем как ехать. Но он совершенно потерял голову и наотрез отказался от еды, заявив, что кусок становится у него поперек горла. Чуть не бегом пустился он в Вершмон.

— Она, кажется, меня зовет? — сказала Полина и бросилась наверх. — Если мне понадобится Вероника, я постучу в пол… А ты, дядя, кончай обедать без меня, хорошо?

Аббат, смущенный тем, что пришел так некстати, когда начались роды, не находил обычных слов утешения. Наконец он удалился, обещав зайти попозже; ему надо навестить Гоненов: старик совсем плох. И Шанто остался один. На столе в беспорядке стояли недопитые стаканы, телятина на тарелках затягивалась остывающим салом; жирные вилки, надкусанные ломтики хлеба — все говорило о внезапном переполохе за обеденным столом. Поставив на всякий случай согреть воды, Вероника ворчала, не зная, что ей теперь делать, — убирать ли со стола или оставить все, как есть.

Наверху Полина застала Луизу на ногах; она стояла, опершись на спинку стула.

— Когда я сижу, мне гораздо больнее. Помоги мне походить.

С самого утра Луиза жаловалась на покалывание в коже: ее как будто все время кусали мухи. Теперь, казалось, начались схватки. Живот сдавливало точно тисками, с каждой минутой все крепче и крепче. Стоило Луизе сесть или лечь, ей казалось, будто внутренности ее наливаются свинцом, и хотелось двигаться. Взяв Полину под руку, она принялась ходить от кровати к окну и обратно.

— Тебя, кажется, лихорадит, — проговорила девушка. — Хочешь пить?

Но Луиза не могла ответить. Сильная схватка заставила ее согнуться; она повисла на плече Полины, дрожа так сильно, что озноб ее передавался и девушке. С губ Луизы срывались крики, в которых слышалось и нетерпение и страх.

— Я умираю от жажды, — прошептала она. — У меня пересохло во рту. Видишь, какая я красная… Нет, нет, не оставляй меня, а то я упаду. Походим еще, потом я напьюсь.

И она продолжала ходить, опираясь на руку Полины. Целых два часа без перерыва ходила она по комнате. Было уже девять часов. Почему не приезжает акушерка? Теперь Луиза ждала ее с нетерпением и говорила, что можно уморить человека, если оставлять его так долго без всякой помощи. До Вершмона всего минут двадцать пять ходьбы, не больше. За час вполне можно обернуться. Лазар, верно, там развлекается, или с ним что-нибудь стряслось по дороге, и теперь конец: никто не приедет. Луизу мутило, началась сильная рвота.

— Уходи, я не хочу, чтобы ты тут оставалась!.. Боже мой, боже мой! До чего я дошла — я всем внушаю отвращение!

Несмотря на нестерпимые боли, Луиза не переставала заботиться о своей внешности — о том единственном, что всегда ее занимало. Обладая большой нервной выдержкой, несмотря на свою кажущуюся хрупкость, Луиза напрягала последние силы, чтобы не отдаться во власть недуга. Ее мучило, что она не может натянуть чулки и принуждена показывать голое тело. Кроме того, ей беспрестанно казалось, будто у нее позывы, этого она стыдилась еще больше и попросила Полину отвернуться; спрятавшись за портьерой, она попыталась отправить свою естественную нужду. Когда пришла Вероника и предложила свои услуги, Луиза пробормотала ослабевшим голосом: