Читать книгу "Фотограф смерти - Екатерина Лесина"

Стоило подняться, как головокружение усилилось.

Пройдет.

Сейчас важно понять, где Адам находится. Он вытянул руки. Пальцы левой коснулись шероховатой влажной поверхности, пальцы правой уперлись в идентичную поверхность. Более детальное исследование показало, что поверхность состоит из прямоугольных сегментов, скрепленных раствором, и, судя по многочисленным выпуклостям и впадинам, кладка имела изрядный возраст.

На высоте полутора метров помещение имело квадратную форму, ниже – расширялось. Один угол отсутствовал. Его заменяла широкая труба, по дну которой текла вода. Уровень не превышал двух сантиметров.

К тому моменту, когда Артем – его кожанка являлась хорошим отличительным признаком – зашевелился, у Адама имелась версия.

– Где мы? – спросил Артем, неловко шаря руками вокруг. – Где мы, черт бы его…

– В колодце, – ответил Адам и, поймав руку, помог сесть. – Обопрись о стену. Головокружение пройдет через несколько минут. Если жажда нестерпима, то вода есть там.

– В луже? Нет…

Вода имела неприятный гниловатый вкус, но вероятность отравления была относительно невысока. Вась-Вася, который пришел в сознание почти сразу же за Артемом, совет принял. Воду он черпал ладонью, пил осторожно.

– То есть нас просто бросили в колодец? – спросил он.

– Спустили, – поправил Адам.

– И зачем?

– Чтобы мы тут сдохли, – ответил Артем. Он занял место в углу, приняв демонстративно защитную позу. – Медленно. От голода. Жажда ведь не грозит, водичка есть… будем хлебать. Потом начнем жрать грязь. Кирпичики грызть. Один за другим… или одежду… или друг друга…

Он тихонько засмеялся.

– Заткнись. Хотел бы грохнуть, уже бы…

– А он и уже, – замолкать Артем не собирался. – Только так, что ручки чистые. Зачем стрелять, резать, когда вот так можно? Тихо и чисто… Эй! Помогите! Кто-нибудь! Спасите!

Он вскочил на ноги и принялся подпрыгивать, размахивая руками. Голос его вибрировал, рокотало эхо.

– Помогите! Давайте вместе! Если вместе, то кто-нибудь услышит… ведь не может быть так, чтобы не услышал, чтобы…

Артем остановился. Его тяжелое дыхание тревожило застоявшийся воздух.

– Сотовый… у меня хороший сотовый…

– Был, – сказал Вась-Вася очень спокойно. – Издохли сотовые. Предусмотрительная сволочь. Выберусь – шею сверну.

Он не сомневался, что выберется, и уверенность, звучавшая в голосе, подействовала на Артема успокаивающе. Кричать он перестал.

– Не видно ни хренища… у кого-нибудь спички есть?

Спичек не было. Сам Адам воспринимал происходящее не через призму визуальных образов. Темнота по-прежнему была кромешной, но в ней существовало движение. Движение сминало воздух. Воздух касался Адама и нес информацию.

– Надо что-то делать… надо… нельзя сидеть, – Артем принялся ходить по кругу. Вытянутыми руками он мерил стены и точно так же шагами мерил скользкую землю. – Дашка… Дашка с ним? Дашка с ним! А мы тут! Она там! Ей помощь нужна. И нам… нам помощь нужна. Вода… вода же течет откуда-то? И мы пройдем.

Артем встал на четвереньки и принялся шарить по дну колодца. Он добрался до ручья и нашел дыру.

– Вот! – крикнул он, просовывая руки в черноту. – Вот же…

– Не получится.

Адам пробовал. Ему удалось продвинуться на полметра, но дальше русло сужалось до сантиметров десяти в диаметре.

– А если копать? Нас трое. Земля рыхлая. Копать и…

– Сколько копать? Километры? – Вась-Вася был скептичен. – Я не крот. И ты тоже.

Скрежет, раздавшийся сверху, прервал разговоры. Темнота поблекла, и лунный свет вырисовал стены колодца.

– Эй… – акустика изменила Дарьин голос, но Адам все равно узнал. – Вы… вы там?

– Там…там…ам… – ответило эхо.

– Ответьте, пожалуйста…

– Я здесь! – заорал Артем. – Мы здесь! Вытащи нас… вытащи…

Вновь заскрежетало. Стало темно и тихо.

– Вот как это скажете понимать? – Артем старательно тер руки о стену. – Она нас бросила?

– Полагаю, что ему необходимо склонить Дарью к сотрудничеству.

– А мы – неплохой аргумент, – согласился Вась-Вася. Он стоял, задрав голову, и внимательно вглядывался в черноту. Пожалуй, Адам видел объект его интереса – узкую светлую полосу, даже не полосу, а тонкую нить. Тот, кто закрывал колодец, допустил небрежность.

В его состоянии данный факт не удивителен.

– Вверх, говоришь? – Вась-Вася снял ботинки и носки. – Вверх… метров пять?

– Больше.

– Ну все, что есть, – все наше.

– Ты собираешься лезть? Туда? – Теперь Артем тоже видел полосу, которая казалась обманчиво близкой. И надежда, ею пробужденная, подталкивала к безумному поступку.

– Туда. Лезть. Если грохнусь – больно будет?

– Повреждения вероятны.

– Лучше я, – Артем скинул куртку и принялся стягивать ботинки. – Я легче. Будет проще удержаться. И вообще… я когда-то альпинизмом занимался. Давно, правда.

– Бросил?

– Я смерти боюсь, – честно ответил Артем, разминая пальцы. – Только, наверное, если выбирать, то лучше по-быстрому чтобы. Он же не вернется. И ей не позволит. На его месте я бы вообще колодец присыпал. Пару мешков песка и все… адью… Подсадите?

Подсадили. Держали.

Смотрели.

Артем боялся. Страх сидел внутри могильным жуком, шевелил усами, дергал за ниточки, грозя судорогой.

Страх шептал, что Артем разобьется.

Это же так просто.

Стена скользкая. Хрупкая. Пальцы крошат камень, который и не камень вовсе – месиво глины и песка. Торчащие лохмотья корней. А светлая полоса вверху далека…

«Допустим, ты доползешь, – ехидно сказал страх. – И что потом? Будешь висеть, пока не свалишься? А падать тебе нельзя… помнишь, что тот врач говорил? Нельзя падать. Спинка-то ломаная».

Из-под пальцев сыпалось. Но Артем держался. Еще немного. Впиться в стену, прижаться. Найти точку равновесия. Руку вытянуть, ощупывая поверхность. Отыскать впадину. Вогнать в нее пальцы, уже содранные до крови, а то и до мяса. Подтянуться медленно, осторожно, босыми ногами нашаривая старые выбоины. Повиснуть. Выдохнуть. Вдохнуть.

– Я не сорвусь.

«Сорвешься. И останешься калекой. Будешь лежать бревном… тебе не привыкать… тебе не привыкать… спеши-спеши… другой бы мог пойти».

Другой точно сорвался бы. Да и кто? Тот мент, который бывший Дарьин друг? Он староват и тяжеловат. Адам? Этот псих полез бы. И разбился.

Дашка не простила бы, если бы Адам разбился.