Читать книгу "Игра в Реальность - Елена Райдос"

Так вот почему мне пришлось маяться целый час, ждали начальство. Правильно, хочешь, чтобы дело было сделано хорошо, сделай его сам. А то три раза уже киллеров присылал, а я до сих пор жив. Наверное, мне следовало чувствовать себя польщённым тем фактом, что меня явился пристрелить целый командор. Но, если честно, я бы предпочёл, чтоб последним, кого я увижу в жизни, был какой-нибудь симпатичный парень, а не это странное создание с головой, растущей прямо из плеч. Но, как говорится, выбирать не приходится.

Увидев меня прямо перед собой, командор выхватил оружие, его палец плавно спустил предохранитель. Снова, в который уже раз, я смотрел в направленное мне прямо в лоб чёрное дуло, и с удовлетворением отметил, что страха больше не испытываю.

— Ты! — командор от злости брызгал слюной. — Ты…

Чего он от меня хочет? Чистосердечного признания? И тут мне в голову пришла замечательная мысль, достойная стать моей последней шуткой, а заодно сбить этих уродов с Алисиного следа. И я улыбнулся весело и бесшабашно.

— Да, я Гор!

Часть 2. Творец. Глава 18

До настоящего рассвета было ещё далеко. Небо только-только начало светлеть у самого горизонта, окрашивая серебром гребешки чёрно-синих волн. Чернь и серебро — это выглядело так изысканно. Волны с грохотом разбивались о берег, осыпаясь клочьями пены и выбрасывая вверх фонтаны мелких брызг. Разлетавшаяся во все стороны водяная пыль в тусклом свете зари напоминала капли расплавленного серебра. Яростные порывы ветра подхватывали эти серебряные капельки и со всей силы швыряли их на скалы.

Наверное, у ветра с утра было плохое настроение, и ему очень хотелось устроить холодный душ странной троице, расположившейся на обрыве в ожидании восхода. Но берег был высокий, и до верха долетало только его разочарованное шипение. Зато высокой шелковистой траве, устилавшей край обрыва, сполна приходилось отдуваться за его неудачу. Как бы в отместку, ветер гнул и переплетал гибкие стебли с такой изощрённостью, словно они были сделаны из водяных струй. Вся поверхность обрыва превратилась в бурное травяное море. Однако странная троица взирала на капризы ветра терпеливо и добродушно. Они не первый раз встречали рассвет на этом обрыве и совершенно точно знали, что, как только ярко-оранжевого краешек восходящего светила покажется из воды, ветер стихнет и с извинениями отползёт в морские просторы.

Наконец на лиловом бархате ночного неба начали проступать сначала багровые, а затем ярко оранжевые нити облаков. Рассвет разгорался, и на фоне светлеющего небесного простора уже отчётливо можно было видеть контуры трёх фигур, с комфортом расположившихся на обрыве. Только один из них был человеком. Высокий широкоплечий мужчина с длинными волосами, перехваченными резинкой в конский хвост, в просторной, развевающейся на ветру рубахе. Он сидел посередине в расслабленной позе, то и дело переводя восхищённый взгляд с разноцветных облаков на морскую гладь и обратно, чтобы не пропустить ни малейшей детали великолепного зрелища.

Того, кто сидел слева от мужчины можно было бы принять за ребёнка. Ростом он едва достигал мужчине до середины плеча. Но приглядевшись, вы ни за что не назвали бы детскими это крепко сбитое тельце, сильные жилистые руки и несоразмерно большую голову. А ещё у него была борода и высокий остроконечный колпак. Фигура справа вообще не была гуманоидной. Это был огромный лохматый волк с торчащими, как антенны, ушами и острой мордой. Он был настолько велик, что в сидячем положении его голова на несколько сантиметров возвышалась над головы мужчины. Когда солнечный диск вынырнул из океана и прочертил к ногам зрителей ало-золотую дорожку, волк поднял свою морду вверх и издал протяжный призывный вой. Гном вскочил на свои коротенькие ножки и закружился в причудливом танце на самом краю обрыва. Только мужчина продолжал неподвижно сидеть, чуть прикрыв глаза ресницами, чтобы не ослепнуть от яркого света.

Через несколько минут солнце полностью выплыло на небеса, заливая всё вокруг золотым сиянием. Ветер стих, и гибкие стебли травы смогли наконец выпрямиться в полный рост. Рассветный спектакль был окончен, но благодарным зрителям не хотелось расходиться.

— Лексеич, — обратился гном к мужчине, — а расскажи ещё раз, как всё было.

Мужчина счастливо улыбнулся и с наслаждением растянулся на мягкой траве, раскинув руки в стороны. У него было превосходное настроение, но совсем не хотелось разговаривать, и гном это почувствовал.

— Да ты не словами, — пояснил он, — ты просто вспоминай, а уж мы с волком услышим.

И мужчина начал вспоминать, чтобы не огорчать своих странных друзей отказом.

***

— Да, я Гор.

После моих слов командор должен был выстрелить. Я видел, как напрягся его палец, лежавший на курке, и даже успел подумать, что, наверное, успею увидеть пулю, вылетающую из ствола. Но выстрела не последовало. Рука командора дрогнула, опуская пистолет, его лицо прямо на глазах побледнело до синевы, а в глазах заметался испуг. Потом он разжал пальцы, и пистолет грохнулся на пол, а сам командор мешком осел на одно колено и схватился за грудь. Голова его склонилась, словно в поклоне. В первый момент я решил, что у бедняги прихватило сердце, но через секунду раздался его дрожащий голос.

— Прошу меня простить, Творец. Я виноват и готов понести наказание.

Происходило что-то невероятное. Командор действительно стоял на коленях и просил у меня прощенья, называя Творцом. Неужели это из-за того, что я назвался Гором? Но разве Гор не был законной добычей Охотников на протяжении веков? Что же изменилось? Я застыл в полном недоумении, лихорадочно прикидывая, что же мне со всем этим делать, и вдруг услышал за своей спиной чьё-то неровное дыхание. Когда я, обернувшись, увидел, кто там дышал, то моё недоумение усилилось десятикратно. В дверях комнаты во всём своём шаманском великолепии стоял Гор, ну или Ведагор, как он сам себя величал. Получалось, что командор унижался вовсе не передо мной, а перед этим синеглазым. Но почему? И как он вообще узнал, что перед ним Творец? Пока я, зависнув в ступоре, пытался отыскать хоть какой-то смысл во всём происходящем, шаман сделал пару шагов вперёд, взял меня за плечи и развернул к себе лицом.

— Ну и наделал ты дел, братишка, — сказал он с укором, но как бы по-отечески, — самое удивительное, что в конце ты всё-таки не ошибся.

Слова шамана были ещё более загадочны, чем его появление в моей квартире. Минуту назад я уже практически переступил черту между жизнью и смертью, и вся эта фантасмагория казалась мне ненастоящей, как бы происходящей в посмертии. А может быть, так оно и есть? Я просто не заметил, как умер? В этом предположении была хоть какая-то логика.

— Подожди минутку, — шаман глянул сверху-вниз на коленопреклонённого командора, — у меня тут есть одно незаконченное дело. — Он отпустил меня и подошёл к командору почти вплотную. — Встань, Эрик, — скомандовал он.

Когда тот, кряхтя, поднялся, синеглазый поднял правую руку, как бы в приветствии. Но, похоже, это было вовсе не приветствие, а знак верховной власти, потому что Эрик съёжился, словно кролик под гипнотизирующим взглядом удава.