Читать книгу "Птичка - Арина Теплова"

– Если Вы любите меня, прошу Вас давайте уедим отсюда.

Она счастливо улыбнулась ему, и порывисто присев рядом с ней на диванчик, приник губами к ее дрожащему рту. Спустя некоторое время Николай оторвался от ее губ и тихо спросил:

– А как же Ваш сын?

Глаша нервно сглотнула и нахмурилась, и Николай понял, что это для нее болезненная тема.

– Дмитрий Петрович, не позволит мне забрать его. Я должна быть решительной. Возможно позже, когда Дмитрий чуть остынет, я смогу видеться с Петрушей, – она прикрыла руками лицо, и тяжко вздохнула. – Если бы Вы знали, как я страдаю от этого.

– И Вы готовы на эту жертву ради меня? – опешил Николай. Она взглянула на него.

– Без разрешения отца я все равно не смогу выехать с ним за пределы города. А Дмитрий не согласится на это. Он явно дал это понять. Мне придется пережить разлуку с ним. Дмитрий хороший отец, он позаботится о нем.

Николай приподнял ее с диванчика на ноги и судорожно прижал к себе Глашу. Нежно поцеловав ее в губы, он властно прошептал:

– Вы должны забрать Вашего сына. Вы не сможете быть вдали от него, я вижу это. Если Вам удаться забрать его из дома, мы тут же уедем. Возможно за границу. Там я попытаюсь исправить нужные документы для Вас и для него. И никто никогда не узнает, кто этот мальчик на самом деле, он будет мне сыном. Мы будем жить одной семьей.

– Но я не могу обременять Вас Петрушей, – пролепетала она, поднимая на него влажные благодарные глаза.

– Ваш сын это часть Вас. Неужели Вы думаете, что я приму такую жертву от Вас? Нет, Аглая Вы ошибаетесь, я слишком Вас люблю, чтобы обречь Вас на этот трудный выбор. Я не смогу спать спокойно.

– Я всегда знала, что выбрала лучшего из мужчин, – прошептала страстно она. Но тут же словно опомнившись, тихо горестно прошептала. – Есть еще одно обстоятельство…

– Да? – спросил Николай ласково. Она молчала, и ее глаза дрогнули. Он видел, что она не решается сказать, видимо боясь его реакции. – Говорите не бойтесь.

Она тяжело вздохнула и опустила глаза.

– Я в положении. Уже третий месяц. Однако Дмитрий Петрович ничего не знает.

Николай облегченно выдохнул, ожидая более страшной фразы от нее и, сильно сжал ее в своих объятьях.

– Это не страшно, – произнес он с любовью. – Я воспитаю этого ребенка как своего, и дам ему свое имя. Ваши дети станут моими, обещаю Вам. Главное чтобы Вы были рядом.

Глаша подняла на него счастливые глаза и нежно прошептала:

– Только прошу, пусть это останется между нами, и Дмитрий никогда не узнает, что ребенок от него. Это лишь все усложнит. Он и теперь не хотел отпускать меня к Вам.

– Вы убежали? – догадался Николай.

– Пока нет. Завтра отплывает его корабль, – заметила она, нахмурив брови. – Послезавтра я приеду к Вам с Петрушей, если удастся. Но нам надо будет немедленно покинуть эту гостиницу.

– Вы думаете, он будет искать Вас?

– Возможно, – кивнула Глаша.

– Итак, жду Вас послезавтра вместе с сыном. И мы сразу же уедем. Дмитрий исправил мне временный паспорт, и оставил достаточно денег. Мы сможем добраться до столицы. Матушка, примет нас и поможет, а дальше я думаю, отправимся в Италию. У нашей семьи есть небольшой домик в Палермо. Сегодня мне надо купить одежду и привести себя в порядок, – заметил Николай, указывая на свою небольшую бородку.

– Я люблю Вас, милый, – прошептала Аглая, ласково проведя рукой по его щетине.

Акватория Черного моря, берега Российской империи,

1834 год, Декабрь

– Лево руля! – раздался громкий приказ Скарятина. Он стоял на правом борту корабля, недалеко от капитанской рубки и смотрел в бинокль. “Ольга”, разведывательный корвет, был первым кораблем, вверенный ему командованием. Многие годы, едва в шестнадцать поступив в морской корпус, Дмитрий грезил о капитанском звании и рьяно желал этого. И вот теперь его заветная мечта-цель осуществилась. Он стал капитаном корабля первого ранга. Это назначение Скарятин получил еще год назад. Но, ни в прошлую свою кампанию, когда он был в ссоре с Аглаей, ни теперь, когда она могла покинуть его, он не ощущал радости от этого звания. Сейчас возвышаясь посреди палубы с биноклем в руках, и зная, что теперь он капитан линейного корабля, Дмитрий не чувствовал радости и гордости, как этого хотел долгие годы. На его душе было мрачно и темно.

Ненароком Дмитрий взглянул на руку, и отметил, что сегодня опал имеет насыщенный черный цвет. Уже вторую неделю перстень на его левой руке, привлекал его напряженное внимание. С каждым днем камень становился все темнее. Он прекрасно знал, что это связано с ней. Он боялся признаться себе, что Аглая вновь разлюбила его, как и пять лет назад, и что она вновь отдаляется от него. Скарятин пытался внушить себе, что не стоит обращать внимание на камень. Ведь он знал, что Глаша безумно любит Петрушу, и никогда не решится отставить сына. Да возможно она разлюбила его, Дмитрия. Но, все же она побоится уехать из его дома, ибо не отважится на разлуку с Петром. Однако черная мысль об ее отъезде точила Скарятина. И он ежечасно думал лишь о том, насколько сильны ее чувства к Николаю? И сильнее ли они, ее любви к Петруше?

Ближе к Рождеству на сутки для пополнения провиантом “Ольга” зашла на остров Суджук, что располагался в Цемесской бухте. Там Скарятин получил почту, из дома и депешу из военного адмиралтейства. Закрывшись в своей каюте, он долго смотрел на два конверта, и ощущал, что теперь решается его судьба. Около минуты помедлив, он все же решил вскрыть сначала конверт с депешей из адмиралтейства. Контр-адмирал, уведомлял его, что корвету “Ольга” следует направиться к северным берегам Османской империи, а именно к мысу Инджебурун и провести разведывательную операцию. Задание следовало выполнить не ранее двадцатого января 1835 года. До этого дня к “Ольге” должен был присоединиться бриг ”Поспешный”, которому было приказано, в случае нападения турков, держать оборону и прикрывать “Ольгу”.

Скарятин прочитал приказ контр-адмирала еще раз, и отложил конверт. Взяв дрожащей рукой другое письмо, он пробежал глазами по адресату. Строки были выведены чуть коряво и явно не рукой Аглаи. Скарятин медленно вскрыл конверт и почел словно приговор:

”Ваше благородие Дмитрий Петрович, пишет Вам няня Петруши, Акулина Федоровна. Двадцать пятого октября, на следующий день, как Вы изволили отплыть на корабле, Аглая Михайловна уехала из дому. Она пыталась забрать с собой Петрушу, но я по Вашему наказу не отдала ей мальчика. Пришлось, правда, поднять на ноги почти всю дворню, чтобы защитить Петра Дмитриевича. С того печального дня барыня не появлялась. Сегодня уже десятое декабря, и я не знаю, что мне делать. Петруша здоров. Я, как и прежде, присматриваю за ним. Однако прошу Вас дать наставления, как и что нам делать до Вашего приезда.

С уважением, раба Божия, Акулина”.

У Дмитрия потемнело в глазах, и он почувствовал, что ему не хватает воздуха. Он резкими нервными движениями расстегнул узкий ворот камзола. Около четверти часа, он нервно ходил по кубрику, и лишь немного взяв себя в руки, вновь присел на стул. Дикое желание немедленно ехать в Севастополь пульсировало у него в висках. Однако он не мог. Он был на службе, и у него было задание следовать к берегам османской империи. Его военная кампания оканчивалась только в марте месяце. Он не мог все бросить. Если он покинет корабль теперь, это будет расценено как дезертирство. Он давал присягу, и не мог ее нарушить. Схватившись за голову, он начал нервно думать, ища решение.