Читать книгу "Свидетель - Галина Манукян"

— Сожгли… Они меня… сожгли…

«Господи, она сошла с ума. Окончательно сошла с ума», — запульсировало в висках Валерия. Сердце Черкасова разрывалось. Не зная, что делать, он попытался успокоить рыдающую Варю, глупо глядя по голове, как маленькую, и покрывая поцелуями светлую макушку. И вдруг заметил, как быстро краснеет Варина кожа под обрывками прожженной одежды.

Нужно искать доктора, где?!

Голова отказывалась соображать. Валерий поднялся, прижимая девушку к себе. Она застонала и тут же обмякла, будто неживая.

Ругая себя на чем свет стоит за промедление, Валерий побежал так быстро, как только мог. Растолкав паломников, он ворвался на прием к Мастеру и бросился перед ним на колени, протягивая Варю на вытянутых руках. Требовалось чудо! Срочно! Или хотя бы врач.

Глава 33. Сона

Гуру сбросил опаленные обрывки платьица на пол, и Валерий, охваченный не только волнением, но и стыдом, отвел глаза от полуодетого Вариного тела.

— Ожоги не серьезные, — сказал Праджни-джи, осмотрев покраснения на руках, бедре и талии Вари, лежащей неподвижно рядом с портретами просветленных и махасиддх на узком столе, накрытом белой, как простыня, скатертью. — Всё будет хорошо.

«Почему она не приходит в себя, если раны пустяковые?!» — думал Черкасов, издергавшийся донельзя, пока Мастер проводил осмотр. Он все-таки посмотрел на Варю, чтобы с болью увидеть неуместные на персиковой, нежной, будто лепесток орхидеи, коже красные продолговатые пятна. Высокий, как каланча, Черкасов ссутулился и внезапно обнаружил, что буквально ломает себе, выворачивая от волнения, пальцы.

За Варю было страшно, и Валерий погряз в сомнениях: нужна больница, настоящая, с докторами и белыми стенами или можно ли доверить жизнь девушки этому индийцу с глубокими темными глазами? Черкасов в тысячный раз задался вопросом: что такое в нем заставляет чувствовать почти детскую любовь и желание ловить плавные слова Праджни-джи, от которых становится хорошо, и во рту возникает сладковатый, светлый привкус правды?

— Варья отключилась не из-за боли, — ровно, словно ничего вопиющего не произошло, объяснял Мастер. — Огонь из памяти притянул реальный огонь. Варья символически прожила большой страх, который остался из прошлой жизни. Смерть. Эмоции были очень сильные, но самскары переплавились.

Валерий готов был плюнуть на мауну и разораться или на худой конец зарычать, потому что ничего не понимал. Терпеливо, будто подслушивая его мысли, гуру продолжал:

— Варья спит. Очень глубоко. Представь, порвались два высоковольтных провода, а их руками соединили. Электричество потекло, но тело потрясло как следует. Что-то отгорело. Что-то будет новым. Оттого телу понадобился отдых.

Падмини, до этого бесцеремонно выставившая паломников из приемной, теперь с грацией бегемота отпихнула от стола Черкасова и подала индийцу какие-то мази, бинты и салфетки. Неторопливо обрабатывая ожоги, Праджни-джи говорил:

— Люди не случайно не помнят прошлые жизни. Память о реинкарнациях — это редкие сиддхи, опасные для сознания. Тяжело помнить всё, что было вроде не с тобой и с тобой тоже. Очень сложно для психики переживать заново трагедии, любить людей, которых нет рядом, или они есть, но ничего больше не знают о тебе и тех отношениях. Люди все равно рождаются приблизительно одними и теми же группами, только роли меняются, тела-скафандры меняются. Каждому хватает личных историй одной жизни. Но если Вселенная дала такие сиддхи, значит надо принимать и работать с ними.

Валерий вспомнил Варины слова о прошлых жизнях, об Индии, бормотания о принятии, ее признание, и бушующий обломками нормальности хаос воспоминаний о ней внезапно замедлился, бредовые фразы обрели смысл. На душе отлегло, посветлело. Разум-скептик тут же воспротивился: как это возможно? Почему вдруг у нее?

Праджни-джи забинтовал руку девушки между запястьем и локтем, взялся за ладонь на другой руке Вари и продолжил:

— Людям кажется, что они все про себя знают, а на самом деле мало кто может ответить на вопрос «Кто я есть». Человек не догадывается, на что способен. Однажды старушка — та, что торгует ягодами у ворот, пошла к лесу через овраг у мангрового болота. Навстречу стая диких собак. Старая женщина бросила в них свою корзину и на! Забралась на дерево, на самую верхушку. В один миг. Как обезьяна. Собак потом разогнали. А старушку снимать пришлось. Дряхлая она совсем, сама спуститься не смогла. При стрессе сиддхи проявляются даже у обычных людей.

«Это психологический выброс адреналина в состоянии опасности. На адреналине еще не то делают, — подумал Валерий. — Но при чем тут Варя?»

— Если же человек тотальный в своих усилиях, у него копится энергия. Если много психической энергии, проявляются сиддхи, суперспособности. А Варья очень тотальная. Во всем. Даже в своих ошибках. И это красиво. Однонаправленность важна.

Валерий взглянул на Варю, и подумалось, что все эти серьезные слова относятся вовсе не к худенькой, беззащитной девушке, которую вдруг захотелось прижать к себе и спрятать от всех. Гуру повторил:

— Однонаправленность.

«Вопрос, в чем однонаправленность? Может, это просто упрямство?» — мысленно парировал Валерий. Он и сам был вполне упертым, иначе не построил бы бизнес. Кольнуло в душе от вспомнившихся Вариных слов: «Тебе туда, а мне в другую сторону. Мы живем в разных мирах».

А если она права? Сердце сжалось. Валерий себя одернул: как бы то ни было, короткий или длительный промежуток времени, но их путям предстоит идти параллельно, соприкасаясь, — пока она не прозреет снова. Сколько бы боги не шутили, им придется увидеть, что он серьезен в своем намерении. Иначе быть не может — стыд разъест его изнутри, Черкасов был в этом уверен.

От этого понимания его сердце забилось ровно, емко, стало большим, вытесняя страхи и сомнения. Мерно, спокойно звучал пульс. И с каждым ударом Валерий сам становился большим, безбурным, сконцентрированным. Одно ему было известно точно, одна цель ясна, и в этом теперь была его направленность.

Гуру наклеил чистую салфетку на последний ожог на плече девушки и повернулся к Черкасову.

— Отнеси Варью в ее комнату. Она будет долго спать. — Помолчал и добавил. — Запомни, мальчик, Бог живет везде: на базаре, в поездах, магазинах. Нет такого места, где Бог не живет. Главное, он находится в сейчас. И если ты останешься в сейчас, Бог будет близко. И чем больше тебя будет в сейчас, тем больше Бога будет в тебе. Помни об этом. Наблюдай. Исследуй.

Глаза Мастера и Валерия встретились. Последнему показалось, что он смотрит в Пустоту, проваливается в темные глубины и летит в бесконечном вакууме, между звезд. Это было хорошо, но странно. Что-то маленькое, возможно, он сам, сжалось в области горла и замерло, как испуганная пичуга. Но Черкасов не отвел взгляд: надоело бояться. Показалось, что он смотрит сам в себя: изнутри наружу и снаружи вовнутрь, будто нет границ между телами, нет индийской жары, разрастающейся с каждой минутой, нет голосов за окном, шума леса, запахов, нет никого и ничего, только одно большое Я, и даже не Я вовсе, Космос. Темный, как сам мрак, и бесконечно белый одновременно.