Читать книгу "Лис Улисс и потерянный город [= Лис Улисс и край света ] - Фред Адра"

– Вот именно так я ей и сказал. Только более подробно. Сказал, что Малинаса читать невозможно, потому что он зануда. К тому же у него совсем нет диалогов, а за это вообще штрафовать надо. А лучше – сажать в тюрьму.

– Ты так и сказал? – оторопел отец.

– Ну да. А она заявила, что у меня безнадежно испорчен вкус всякой чепухой, где персонажи только и делают, что болтают, и к тому же не смешно. А я ей сказал, что зато у нее вкус точно не испорчен, потому что невозможно испортить то, чего нет. И что странно слышать о юморе от того, у кого на месте чувства юмора зияющая дыра.

Мать и отец ошеломленно переглянулись.

– Ты действительно так сказал? – спросил отец.

– Да…

– А ну, иди сюда.

– Зачем? – встревожился лисенок.

– Надо. Иди, я сказал.

Улисс послушался, и, к его удивлению, отец заключил его в объятия.

– Я так и знал, что мои дети сделают то, чего не смог я!

– Вообще-то, он действительно надерзил учительнице, – вмешалась мама.

– Молодец, какой молодец… – бормотал отец, но тут до него дошло, насколько его поведение непедагогично. Он отстранил Улисса и напустил на себя строгость. – Но все равно грубить учительнице нельзя!

– А если она глупая?

– Нельзя! Она учительница!

– А если она постоянно врет?

– Нельзя! Она взрослый зверь!

– А если она доносит на учеников директору?

– Нельзя! Она старушка!

– А если она попрекает меня моими родителями?

– Нельзя! Погоди, как это?

– Говорит, что я такой же непутевый, как мой папаша, а от мамы получил то единственное, что есть в ней стоящего – привлекательную внешность.

Глаза лисицы сверкнули недобрым огнем, а ноздри лиса гневно раздулись.

– И это после того, как я потратил столько сил на то, чтобы не высказать ей все, что думаю о ней самой и всех ее Малинасах! Вот, значит, как она отблагодарила нас за долгие годы терпения! Ну-ка, сынок, дай ручку!

И отец размашисто вывел в дневнике под записью госпожи Указко: «Дерзил родителям. Прошу учительницу явиться к нам домой. Отец».

– Папа, а она ведь придет, – сказал Улисс.

– Вот только не надо меня пугать!

Но госпожа Указко действительно пришла – на следующий же вечер.

– Это безобразие, – заявила важная пожилая лисица прямо с порога. – Между прочим, я вызвала вас в школу! Вы ничуть не изменились, и это весьма прискорбно!

– Хотите чаю? – примирительно предложила мама.

– Что за вопрос! Конечно, я хочу чаю! – с видом завоевателя госпожа Указко внесла себя в гостиную. – И сладостей хочу! Я знаю, что у вас всегда есть вкусные сладости, даже не пытайтесь от меня их укрыть!

Ваш сын ужасен, – сказала она, уничтожая сладости. – Он мне грубит. И это вместо того, чтобы сказать спасибо за то, что я пытаюсь привить ему правильный литературный вкус!

Под огнем ее горящих праведным гневом глаз родители Улисса съежились и будто стали ниже ростом.

– Что вырастет из мальчика с дурным вкусом? – разорялась госпожа Указко, одним внушительным глотком расправляясь с очередной чашкой чая. – Кем ты хочешь стать, Улисс?

– Авантюристом, – ответил лисенок.

– Вот! Неужели ты думаешь, что можно стать авантюристом, если ничего не понимаешь в литературе и не любишь замечательную прозу моего близкого друга Малинаса!

– Что вы, конечно, нет, – и ухом не повел Улисс. – А тот, кто хочет стать, например, водителем автобуса, должен, в свою очередь, хорошенько изучать в школе астрономию и обожать планету Нептун. Ну, если следовать вашей логике.

– Вот видите! – обвиняющий перст госпожи Указко взметнулся в сторону юного нахала, а сама учительница чуть было не поперхнулась печеньем от негодования.

– Видим, – уныло ответили ее бывшие ученики.

– А кем вы хотите стать, госпожа Указко? – полюбопытствовал Улисс.

– Я хочу стать властительницей дум, чтобы все мыслили как я, – мечтательно ответила пожилая лиса, но тут же поняла, что сболтнула лишнее и рассердилась. – А ты вообще помалкивай! Я пришла говорить не с тобой, а с твоими родителями, не умеющими себя… тебя вести!

Улисс посмотрел в глаза отцу. «Неужели ты и сейчас уступишь ей, папа? – вопрошал его взгляд. – Сейчас, когда ты уже не мальчик, а взрослый, сильный лис?» «Ох…» – ответил взгляд отца. «Ты можешь, папа! Я верю в тебя!»

– А ведь вы тоже читали и любили всякую муть, а не моих талантливых друзей, которых я включила в школьную программу! – припомнила злопамятная учительница.

«Ну же, папа!»

И отец решился.

– По правде говоря, ваши талантливые друзья нам не нравятся. Они… как бы это сформулировать… скучны.

Мама Улисса испуганно ойкнула, а госпожа Указко выронила чайную ложечку. «Браво, папа!» – просиял Улисс.

Воодушевленный первой победой, отец продолжил наступление:

– А этот Малинас – просто кошмар нашей юности! Мы любим, когда в книгах персонажи живые, когда они разговаривают и шутят, а ваш Малинас своим героям пасть раскрыть не дает, только сам бубнит, все красуется – и вот так он фразу построить может, и вот этак. Какой-то строитель, а не писатель. Зануда он, вот кто!

Госпожа Указко вскочила, пролив чай на скатерть.

– Да как вы смеете! У меня абсолютный вкус! У меня идеальный взгляд! О-бъек-тив-ный! У меня исключительное чувство юмора!

– Нет у вас никакого чувства юмора, – сказал лис-отец. – У вас на месте чувства юмора – зияющая дыра! – Он кинул взгляд на сына: «Ничего, что я тебя цитирую?» «Сколько угодно, папа», – ответил взгляд Улисса.

– Извините, – тихонечко вставила мама, привлекая к себе всеобщее внимание. – Я просто хочу сказать… Госпожа Указко, вы только не обижайтесь, но я считаю, что зверей с таким абсолютным вкусом и объективным взглядом, как у вас, к детям подпускать нельзя. Да и ко взрослым – не ко всем. Вот к Малинасу – можно.

Госпожа Указко напоминала готовый к извержению вулкан.

– Завтра же – родителей в школу! И твоих! И твоих! И твоих! И родителей родителей, и их родителей! Всех – в школу!

Она выскочила из дома, оглушительно хлопнув дверью. Мама притянула к себе сына и обняла его:

– Зря мы не притворились, как всегда, – вздохнула она. – Теперь, Улисенок, у тебя будут неприятности.

– Нет, мама, не зря. Сколько можно перед ней пресмыкаться? А школа – не навсегда. Жизнь намного длиннее, и через несколько лет я, может, даже толком уже и помнить не буду эту идеальную даму. Да и вспоминать не захочу, разве только если понадобится для чего-нибудь важного.