Читать книгу "Пятый постулат - Анна Орлова"

Маша пораженно уставилась на него: всегда такой подозрительный и нелюдимый, мужчина вдруг охотно согласился взять с собой совершенно постороннюю девицу!

Девушка восторженно взвизгнула и снова кинулась на шею Весю в порыве благодарности.

Маша не знала, что и сказать, но почему-то ей очень хотелось отговорить Веся от путешествия вместе с новой знакомой.

Дождавшись, пока тот в очередной раз отцепит от себя красотку, Маша спросила у девушки:

— А разве у тебя здесь никого нет?

— Меня больше ничто не держит, — печально ответила та. — Все меня бросили, никому я не нужна! Лучше уж уехать поскорее, чтоб сердце не рвать!

— А вещи? — предприняла еще одну попытку Маша.

— Ничего у меня не осталось! — еще горше вздохнула спасенная. Маша хотела поинтересоваться, что же выгнало девицу на дорогу без вещей и денег (судя по словам того бородача), но та вдруг всплеснула руками и воскликнула: — Ах, я даже имени своего не назвала! Эйлисой Лисьей меня прозывают…

«Не представилась, а сразу к Весю целоваться кинулась!» — ядовито подумала Маша, но не стала говорить об этом вслух.

— Эйлиса, значит? — хмыкнул Весь. — Ну так залезай на телегу, Эйлиса. Я Весь, это вот Маша, остальные церемонии после, хватит зевак собирать!

Маша не нашлась, что сказать. Вроде бы все правильно, девушке в самом деле стоило как можно быстрее оказаться подальше от городка, где на нее напали и где ее не ждет ничего хорошего, однако подозрительная была эта Эйлиса, и все тут! Кто она такая, откуда? Если здешняя, то что могло произойти, раз она вдруг кинулась в бега? Ведь не может такого быть, чтоб в городке, где девушка прожила всю свою жизнь, не было никого, кто беспокоился бы о ней, кто стал бы ее искать! Таинственно и непонятно!

А Весь тем временем бесцеремонно отдал Эйлисе платье Маши — то самое, голубое, ее самое любимое, да еще и ворчал, что, дескать, велико оно Эйлисе! Еще и попытался заставить Машу срочно его ушить, но тут уж она взвилась на дыбы. Конечно, Маша, не задумываясь, вступилась за девицу, но это вовсе не значило, что теперь Маша должна во всем ей помогать и поступаться своими интересами. Напротив, это Эйлисе следовало быть благодарной, но та изливала всю свою признательность исключительно на Веся. А тот и рад стараться — в ближайшем городке купил Эйлисе красивое платье, изрядно облегчив их общий кошелек!

Вроде бы Маше не в чем было упрекнуть Эйлису, но уж больно странно та себя вела. Рассказывала о себе мало и неохотно, говорила, что родители у нее умерли, а ей пришлось трудиться служанкой на постоялом дворе. Хозяин давно подбивал к ней клинья, но девушка блюла себя и отказала противному толстяку (хотя, взглянув на то, как она вела себя с Весем, никто бы не поверил, что она еще не знала мужчин!). Тогда тот обвинил ее в краже и угрожал сдать ее страже, если Эйлиса не расплатится с ним собой! А за воровство могут руку отрубить или на рудники отправить. Вот потому-то она и решила сбежать, но её поймали!

На этом месте девушка расплакалась, и Весь тут же прекратил всякие расспросы. Он явно не замечал ничего подозрительного, хотя всегда гордился своей проницательностью — да и правда был весьма прозорлив, и путешественников уже не раз это выручало.

«У мужиков при виде красивой бабы все мысли вниз стекают!» — вспомнились Маше грубоватые слова хозяйки постоялого двора в Перепутинске.

Похоже, она прекрасно знала, о чем говорила. Раньше Весь не был настолько беспечен и легковерен, а сейчас, кажется, мог думать только об Эйлисе.

А Маше она упорно не нравилась, и дело было не только в том, что Эйлисе досталось ее платье, что Весь тратил на нее деньги… Просто что-то не давало покоя. Вроде бы на вид девушка была очень милой, наивной и совсем юной — лет семнадцати, не больше. Однако вела себя она, как особа весьма опытная. И на служанку не походила вовсе, Маша-то знала, какие у них руки, даже у молоденьких! А эта была белоручкой, сразу видно! Шить не умела совсем, что для местных очень необычно, стряпать тоже… Такую только в посудомойки или прачки, но, опять же — у тех руки от возни в воде страдают, а у этой чистенькие и беленькие!

Но тут Маше вспомнились слова Веся, мол, он предпочитает дам бывалых, которые знают, что нужно мужчине. Спасенная явно обладала такими знаниями, а вкупе с юностью и свежестью это было сногсшибательно. Может, думала Маша, служба ее на постоялом дворе была… определенного рода? Могли ведь и правда силой заставить… Хотя если б так, Эйлиса вела бы себя иначе!

Конечно, и сама Маша не была невинной девицей, однако такими умениями манипулировать мужчиной, как здешние женщины, она точно не обладала. Да и вообще, ей в новинку было, что влечение можно использовать, чтоб получить желаемое от людей, добиться от них чего-то. Это ненормально, неправильно! Но так было.

Эйлиса же освоилась очень быстро и теперь вела себя так, будто это не она напросилась ехать с ними, а снизошла к бродячим артистам и оказала им честь своим обществом. Почему это терпел Весь (который взвивался в ответ на любую попытку Маши заметить, что они оба люди и имеют равные права!), было и вовсе не понятно. Неужели его так привлекали прелести Эйлисы?! Ведь и Маша ему нравилась (что тут отрицать, она не раз замечала его заинтересованные взгляды), однако ради Маши он не собирался идти ни на какие жертвы, а ради Эйлисы — легко!

И вот это уже было обидно. Будто Машей он мог прельститься лишь, как говорится, на безрыбье, а новая попутчица занимала все его мысли, Весь не мог дождаться, когда же они окажутся вместе, в одной постели. Да-да, именно постели, поскольку ради такого случая он даже решил остановиться на постоялом дворе, хотя не так давно заявлял Маше, что до самой столицы они будут изо всех сил избегать людных мест. Видимо, Весь решил, что миловаться с Эйлисой на глазах у Маши будет невместно, в кустах — холодно и колко, крапива, опять же… А может, просто посчитал, что сама Эйлиса этак застесняется и откажет ему. И ради ночи с этой девицей он готов был рисковать их жизнями и свободой!

Маша мрачно размышляла о том, что ничего не понимает в мужчинах, по крайней мере, в здешних мужчинах… то есть в тех, кто не из ее мира: Весь-то тоже не местный. Там, дома, она твердо знала, что однажды встретит такого товарища, с которым захочется пройти рука об руку всю жизнь. Он будет сильным, смелым, трудолюбивым, и они полюбят друг друга, будут друзьями и супругами. Именно о таком мужчине она мечтала! А тут… То староста, то портной, то Весь, а то и вовсе тот сумасшедший Властитель равнин… Будто помешались все! Разве о таком она мечтала?!

А Весь и не думал таиться, он вообще бесстыдно снял на постоялом дворе две комнаты — одну для Маши, а другую для себя и Эйлисы. Услыхав это, Эйлиса не стала ломаться, а лишь опустила ресницы и томно улыбнулась. Маше же оставалось радоваться, что Весь не велел ей ночевать на конюшне, как уже не раз бывало.

Должно быть, они прекрасно провели ночь: наутро оба выглядели сонными, но довольными донельзя. И потом ехали в обнимку на Разбое (которому двойная ноша вовсе не нравилась), да еще и ворковали о чем-то, будто влюбленные голубки. Вернее, ворковала Эйлиса, а Весь благосклонно слушал и принимал знаки внимания.