Читать книгу "Смена. 12 часов с медсестрой из онкологического отделения: события, переживания и пациенты, отвоеванные у болезни - Тереза Браун"

– Бедный Ричард Хэмптон – не знаю, что они собираются с ним делать.

– Но план-то уже какой-то составили?

– Я ничего такого не слышала.

– Что-нибудь еще по поводу Шейлы?

– Господи, неужели и правда была такая необходимость переводить ее сюда посреди ночи? Сложно было дать ей нормально поспать? – недоумевает Энди.

Признаюсь, раньше я недооценивала ее из-за внешнего вида. Глупо с моей стороны. Она чертовски хорошая медсестра.

– Ну ты же знаешь их: посылайте в Питтсбург, там разберутся, что делать, – пожимаю плечами я.

Она хмурится:

– Ага, черта с два!

– Иди уже домой, – говорю я ей.

Она кивает и напоследок еще раз заглядывает в свои записи:

– Ой, подожди, у нее еще боли в животе.

– В животе?

– Ага. Не очень серьезно, но ей больно.

Я сжимаю губы и задумчиво морщу лоб. Это может быть что угодно.

Я киваю.

– Увидимся, – говорю вслед. Она медленно уходит и снова зевает, уже не пытаясь это скрыть.

В больнице такое и называется дружбой. За нашим формальным на первый взгляд общением прячется нечто гораздо большее. «Иди уже домой», – сказала я Энди, вместо того, чтобы признаться, как я ей восхищаюсь, и пожелать всего хорошего. На подобное попросту нет времени.

Я смотрю на белую маркерную доску, от которой меня отделяет сестринский пост. На ней начерчена таблица в двадцать восемь строк, перед каждой из которых стоит номер одной из наших двадцати восьми палат. Сразу после номера палаты идут первые три буквы фамилии лежащего в ней пациента: закон, защищающий конфиденциальность наших пациентов, запрещает нам писать больше. В следующей колонке указан лечащий врач – то есть специалист, который несет ответственность за пациента и проводит утренний обход, однако вовсе не обязательно будет присутствовать в больнице в течение дня, чтобы разбираться с возникающими проблемами. Всю эту работу – повседневный медицинский уход – выполняют интерны и резиденты, медсестры, а также помощники врачей, чьи имена перечислены в остальных колонках следом за лечащим врачом.

Интерны и резиденты проходят в клиниках интенсивную медицинскую подготовку, которой предшествуют четыре года обучения в мединституте. Формально они уже являются врачами, однако именно во время практики они по-настоящему учатся, как ими быть. Первый год резидентуры именуется интернатурой, так что новоиспеченных врачей на первом году последипломной подготовки мы называем «интернами». После окончания первого года они уже становятся «резидентами». Резидентура – пора хронического недосыпа и постоянного муштрования: штатные врачи настолько интенсивно засыпают практикантов вопросами, что ответы в итоге заканчиваются даже у самых подготовленных интернов. В конечном счете после подобного разноса у всех на глазах они могут почувствовать себя крайне глупо, однако именно благодаря столкновению лицом к лицу со своим невежеством они и учатся чему-то новому и важному – во всяком случае, именно в этом заключается идея такого подхода. Большинство резидентов довольно-таки милые в общении, однако не все; многие представляют, как работать с другими людьми, но есть и такие, у которых с этим проблемы. Одни очень стараются, и многие, особенно в первые несколько месяцев очередного года подготовки, так и норовят себя проявить.

Интерны находятся в подчинении у резидентов, которые, в свою очередь, подчиняются старшим резидентам и клиническим ординаторам – врачам, которые прошли специализацию в определенной области. Резиденты на нашем этаже в будущем станут врачами различных специальностей, однако все клинические ординаторы занимаются именно гематологией-онкологией. У фельдшеров и помощников врача обязанности и привилегии во многом такие же, как и у врачей, только вот зарплата заметно ниже. Судя по тому, что я видела, уход за стационарными пациентами держится во многом на них. Подобно интернам и резидентам, они выполняют немалую долю повседневной медицинской работы в больнице.

В соответствии со сложившейся традицией, для фельдшеров, помощников врачей и медсестер указываются только имена, а для интернов и резидентов – только фамилии.

Тем не менее даже сейчас есть медсестры, которые, обращаясь к любому врачу – независимо от того, штатный ли это врач отделения или просто интерн, – непременно говорят «доктор», потому что их учили так делать и они считают, что так правильно.

Я же вместе со своим университетским образованием приношу в больницу еще и неформальную манеру общения. Когда я преподавала в университете Тафтса, то была просто Терезой, а мой муж – просто Артур с кафедры физики Питтсбургского университета. Иерархия в именах подчеркивает иерархию власти, и, полагаю, именно этим объясняются строгие правила относительно того, кто как к кому обращается в больнице, однако оказывать медицинский уход гораздо легче, когда мы все называем друг друга по имени, – в конце концов, мы занимаемся одним делом.

Поразительно, насколько некоторым врачам важно, чтобы перед их именем всегда указывалось «доктор», а многие из них и вовсе не позволят никому, кроме как другому врачу, называть себя просто по имени.

В самом низу таблицы на белой маркерной доске указаны имена и телефоны медсестер. Я достаю выданную мне трубку и проверяю приклеенный с задней стороны номер. Все сходится. Иногда номера путаются и начинается полная неразбериха, пока кто-нибудь не сообразит, в чем дело, и не исправит информацию на маркерной доске.

Я записываю номера пейджеров отвечающих за моего пациента медработников (интернов, фельдшеров, помощников врачей), которые записаны на другой большой белой маркерной доске. На этой доске, висящей на стене перпендикулярно первой, указаны самые важные номера телефонов: банка крови, аптеки, лаборатории, охраны, врачей, чьи клиники находятся отдельно от больницы, и т. д.

Разобравшись с отчетом и записав всю необходимую информацию, мы, медсестры, расходимся по своим «рабочим станциям» – своеобразным комодам на колесах с выдвижными ящиками, в которых хранится разное вспомогательное оборудование, расходный материал и лекарства для пациентов. Сверху комода стоит компьютер, а «столешница» довольно большая, чтобы на ней можно было комфортно работать. Расположена она выше обычного стола, так что на своих стульях мы чувствуем себя, словно за барной стойкой. Ах, если бы…

Сегодня я работаю в изолированной части нашего отделения за двойными дверями, благодаря которым в коридоре довольно тихо, хотя они служат для несколько другой практической цели, а именно защищают наших ожидающих пересадки стволовых клеток пациентов, особенно уязвимых перед различными инфекциями. Двери не пускают непрошеных гостей, а также служат пациентам напоминанием о том, что нельзя шататься где попало.

Я присаживаюсь за компьютер, как и все остальные медсестры на этаже: перед сменой мы смотрим лабораторные показатели каждого из своих пациентов, время приема препаратов, жизненно важные показатели, а также новые врачебные предписания. После этого просматриваем историю болезни, перепроверяем результаты анализов и снимков. В каком-то смысле это самая важная часть нашей работы в течение дежурства, потому что именно в этот момент мы проводим всю необходимую для следующих одиннадцати часов подготовку.