Читать книгу "Сумасшедшая любовь - Мэри Энн Марлоу"

Он поднял руку, скрываясь от вспышки и прищурился на меня через пальцы.

– Джо-Джози из Джорджии! Не думал, что мы встретимся так скоро.

Поскольку он стоял прямо напротив меня, я продолжала снимать. Зная, что Энди потребует от меня комментарий, раз уж я оказалась рядом, я выкрикнула:

– Эй, Мика. Ты здесь сегодня один?

Я знала, что нужно задать конкретный вопрос, но он улыбался той самой хвастливо-шаловливой улыбкой, которая напрочь убивала во мне инстинкт охотника. Если он у меня вообще был.

– Да. По крайней мере, я пришел сюда один. – Фотоаппараты вокруг нас засверкали вспышками, но Мика буравил меня спокойным взглядом, как будто мы до сих пор стояли на тротуаре в Парк-Слоуп в полном одиночестве. Он поднял уголок губ, как будто готовился взять быка за рога.

– А как ты посмотришь на то, чтобы пойти туда вместе со мной?

Я выронила фотоаппарат, и он ударил меня по животу. Ой. Черт возьми, как мог Энди такое предвидеть? Я все еще не могла переварить приглашение.

– Что, прости?

Он кивком головы указал на лестницу.

– Пойдем. Внутри у тебя лучше получатся снимки.

Я взглянула на Уолли: вид у него был как у Чарли Бакета, когда нашли последний золотой билет[2]. Он дал мне понять, что нужно идти вперед. Теперь его фантазия воплотилась в реальность. Я поняла, что я даже гипотетически не готова оказаться бок о бок с теми же людьми, которых хотела использовать.

– Разумеется. Но ты уверен, что это нормально? Никто не будет возражать?

– Иден будет, но я же тебе задолжал. Кроме того, я дружу с парнем, который устраивает вечеринку. – Он подставил мне локоть. – Пойдем. Не стесняйся. Ты можешь сделать именно такой кадр, за который дают Пулитцеровскую премию.

Я собрала оборудование. Мика стоял и смотрел на меня, я забросила сумку с фотоаппаратом и рюкзак на плечо и выпрямилась. Когда я вытянулась, оказалось, что он лишь на пару дюймов выше меня. Я обвила рукой любезно предложенный им бицепс, ощущая гладкость его кожи кончиками пальцев. Он обратил на меня взгляд голубых глаз, и я тут же забыла, как надо дышать.

Улыбка исчезла с его лица на секунду, и он поинтересовался:

– Все нормально?

Я набрала полные легкие воздуха и рассмеялась:

– Впервые вхожу на вражескую территорию.

Его очаровательная уверенная улыбка вернулась, и он повел меня по лестнице в дом из песчаника – для меня это был своего рода Троянский конь.

Мика кивнул мускулистому мужчине в двери, когда мы прошли.

– Это Джо. Она со мной.

– Удачи, – отозвался охранник, оглядывая меня с уважением, перемешанным с завистью.

Мика потянул меня вперед, а я обернулась, недоумевая, что охранник имел в виду, но тот уже отвернулся. Я обратила взгляд вперед, отчаянно выискивая звезд первого класса.

И тут на меня снизошло осознание. Я внутри.

Глава 4

Мы проскользнули мимо тусовщиков, стоявших вдоль стены, в более темную комнату, где, похоже, царило наибольшее веселье. Дальнюю стену занимал большой плоский телевизор, а другую стену обрамляла длинная стойка перед баром, забитым бутылками и угощением.

Мика положил ладонь мне на спину и направил меня к барному стулу.

– Что будешь? – Он поднял палец, и прямо из ниоткуда появилась женщина с каштановыми волосами и приготовилась внимательно выслушать мои пожелания.

– Содовую, пожалуйста. И можно положить туда лимон?

Она занялась напитком, а Мика опустился на стул рядом со мной.

– Не пьешь на работе, Джо-Джо?

На этот вопрос у меня было готово два варианта ответа. Я выбрала второй и созналась:

– Я не пью.

Такой ответ заставит его теряться в догадках, консервативна ли я или слишком религиозна. Однако всякий раз, когда говорила, что я диабетик первого типа, на меня сыпались еще более странные предположения и суждения. Или же люди начинали за мной следить и давать бесчисленные советы, основываясь на опыте двоюродной бабушки Салли, которая едва не лишилась ноги из-за осложнений.

Что-то приковало его взгляд, и он легонько потрепал меня по руке.

– Я скоро вернусь. Никуда не уходи.

Я оглядела помещение, чувствуя, что в футболке, джинсах и кедах «Конверс» недостаточно нарядно одета. Не то чтобы все были в смокингах, но у меня сложилось впечатление, что, если бы я спросила: «Что на вас сегодня?», никто не ответил бы: «На мне вещи из торгового центра в Джорджии, которые я купил два года назад».

В конце барной стойки сидела Виктория Седжвик и цедила напиток. Она являла собой образ с картины Дега, на которой с отсутствующим видом сидит женщина с бокалом абсента. Я достала фотоаппарат из сумки и медленно подняла его. Затвор тихо зажужжал – это всегда меня выдавало, – но Виктория была слишком далеко, чтобы это услышать, далеко во всех смыслах.

Я прошла вдоль стойки и обратилась к ней:

– Надеюсь, вы не будете возражать, если я сделаю с вами пару фотографий? Вы напоминаете девушку со старой картины.

– Кто вы?

– Я репортер. Все в порядке?

Она выпила еще немного и скривилась:

– Я должна встретиться с Марком Таунсендом. – Мы встретились глазами, и я поняла, что она пытается оценить, завидую ли я. Я не знала, кто такой Марк Таунсенд, но она явно считала его ценным экземпляром.

– Его здесь нет?

– Его здесь нет. И теперь никому нет дела до того, что я здесь.

– Мне есть дело, – вставила я.

Она наклонила голову в мою сторону и изогнула бровь.

– Так кто вы?

Моя рука скользнула по бейджу, который я сделала сама. Виктория взглянула на него.

– Нет, милая. Дело не в твоих заслугах. Думаешь, без этого тебя сюда пригласили бы? Ты здесь потому, что кто-то чего-то от тебя хочет. Предположу, что бесплатной рекламы. Но даже если ты уйдешь, никто не заметит, потому что легко можно выудить любую другую крысу из того змеиного логова папарацци, что образовалось у входа.

Проигнорировав это сравнение, я не стала с ней спорить. Я вернулась на стул, где меня оставил Мика, а он как раз пришел обратно. Он положил руку мне на плечо, как старый знакомый, и извинился, что оставил одну. Я нечаянно подняла глаза и увидела, как на лице Виктории спокойное презрение сменяется холодной завистью, и поняла, что, должно быть, перещеголяла ее. Для этого надо было узнать, кто такой Марк Таунсенд. А, по правде говоря, мне было все равно.