Читать книгу "Заклятие наследницы фараона - Наталья Александрова"

Мать ругала отца неустанно, утром и вечером, на работе и дома перед телевизором, жаловалась на него родным и знакомым и просто посторонним людям в очереди или в трамвае. Такой ненависти способствовал тот факт, что денег от отца за все эти годы не пришло ни копейки. Вообще никаких известий не было, уехал человек – и пропал. Мать официально подала на алименты, но судья сразу сказал, что дело это дохлое, не найдут человека, если он сам не объявится. Теперь, дескать, не прошлое время, муж ее, может, где-то работает без оформления, как его найдешь…

Так и оказалось, и мать озверела окончательно. Ее зарплаты уборщицы на жизнь не хватало, Алена ходила в чужих обносках, что перешивала все та же соседка тетя Глаша, и однажды не выдержала и закричала матери, потеряв терпение, что не отец их бросил, а мать сама его выгнала, поставив дурацкие условия и пригрозив разводом. Мать в это время мыла мясорубку, и эту самую мясорубку тут же метнула в дочь. Алена успела отклониться, мясорубка попала в окно, посыпались веером стекла, и одно большое сильно порезало Алене вену на руке. Увидев, как хлещет кровь, мать дико заорала, и соседка тетя Глаша заколотила в дверь. Мать стояла столбом и визжала, Алена сама, преодолевая слабость, перетянула руку тонким кожаным ремешком, как учил на уроке физрук, по совместительству читавший у них курс гражданской обороны. Она же открыла дверь соседке и только после этого упала в обморок.

После того как Алену выписали из больницы, мать притихла, возможно, этому способствовало посещение участкового милиционера, вызванного соседкой. Отца мать ругала, но без прежнего пафоса, к дочери больше не цеплялась. Алене шел пятнадцатый год, она сильно выросла и похорошела.

«Не в меня…» – вздыхала мать.

«И слава богу!» – не выдержала как-то тетя Глаша.

Мать и раньше-то, в молодости, была не слишком хороша – щеки пухлые, глаза небольшие, нос пуговкой, с возрастом же она расплылась, тело стало дряблым, щеки и вовсе лезли на глаза.

Алена теперь и сама видела, что она очень похожа на отца. Его тонкие брови, твердо очерченные скулы, упрямый рот. И характер такой же упрямый, утверждала мать. После инцидента с мясорубкой Алена с ней не спорила, они вообще мало разговаривали.

После девятого класса мать сказала ей твердо: хватит с меня твоей школы, ничему путному ты там не выучишься, больно здоровая на моей шее сидеть.

Это была заведомая неправда, поскольку Алена каждое лето не отдыхала, а работала то на почте, то помогала матери в магазине, то мыла посуду в летнем кафе, только там надо было прятаться от милиции.

Училищ в городе было два: педагогическое и медицинское. Алена выбрала педагогическое, учителем младших классов она становиться не собиралась, но там готовили еще секретарей-референтов, вдалбливали в головы хорошеньких девушек основы компьютерной грамотности и делопроизводства.

Алена окончила училище на отлично, устроилась секретарем в небольшую коммерческую фирмочку, каких пооткрывалось в их городе множество, так началась ее самостоятельная жизнь. Хотя на самом деле она началась уже давно, когда отец сказал матери: «Живи как хочешь!» – и ушел из дома, не простившись с десятилетней дочерью.

– Приехали! – ворвался в ее мысли недовольный голос водителя. – Бронницкая!

Вот как, едва ли не полжизни прошло у нее перед глазами всего минут за двадцать.

– Завтра приезжай вовремя, – сказала она, выйдя из машины, – не опаздывай, как сегодня. Пробки не пробки – меньше спать нужно.

Водитель отвернулся и хмыкнул – недолго, мол, матушка, тебе командовать осталось, Марианна Юрьевна тебя съест и не подавится.

«Он прав, – горько подумала Алена, – водители всегда все знают, как и секретарши…»

Квартира была заново отремонтирована и потому какая-то безликая. Дом старый, дореволюционной постройки, жили в нем люди больше ста лет, а потом пришли новые хозяева, сломали стены, натянули потолки и покрыли все поверхности одинаковой плиткой. Ни картинки на стенах, ни отметки на косяке, ничто не напоминает о прежних жильцах. Да и ладно, Алена тоже здесь ненадолго.

Если все пойдет хорошо, она купит себе квартиру и обставит ее по своему вкусу. Это надо будет делать не спеша, у нее никогда не было собственного жилья, так что надо подойти к вопросу серьезно. А если все пойдет плохо, если отцовская фирма лопнет – что ж, тогда, конечно, ей придется несладко. Но домой, в Заволжск, она все равно не вернется.

Есть не хотелось. Алена сварила себе кофе, разогрела в микроволновке ореховый круассан и села за стол на кухне, как вдруг в дверь квартиры позвонили.

Алена недовольно поморщилась, запахнула на груди халат и потащилась к двери.

Кто бы это мог быть? В доме у них домофон, значит, если звонят прямо в дверь – это кто-нибудь из соседей… Она ни с кем не знакома.

На всякий случай Алена выглянула в глазок и увидела круглую мужскую физиономию с выпученными глазами. Не сразу она поняла, что так искажает лицо линза глазка, и только после этого до нее дошло, кто стоит под дверью…

– Только не это! – простонала она тоскливо.

– Открой, Алечка! – подал голос Матвей.

Алена прислонилась к стене, потому что ноги внезапно стали ватными и перестали ее держать.

Ей казалось, что она уже закрыла эту страницу своей жизни, что бывший муж остался в Заволжске, в ее прошлом, и вдруг он объявился под дверью ее квартиры…

– Открой, Алечка! – повторил он и вдруг заколотил в дверь кулаками. – Открывай, зараза! Я знаю, что ты дома!

Только не хватало ей скандала на лестничной площадке, под носом у новых соседей! Знают, что она приезжая, мигом вызовут милицию…

Алена повернула головку замка, открыла дверь, отступила в сторону и проговорила сквозь зубы:

– Заходи!

Матвей ввалился в квартиру во всей красе – толстый, небритый, в мятых штанах и вытертом на локтях свитере. Кажется, в довершение ко всему от него еще попахивало спиртным, Алена не стала принюхиваться, ей и так было противно.

– Ну, здравствуй, жена! – проговорил он, остановившись на пороге и украдкой оглядывая квартиру. – Хорошо устроилась!

В руке у него был допотопный клетчатый чемодан. Это говорило о серьезности его намерений. Под мышкой он сжимал мятую коробку конфет «Гвоздика». Алена с детства их не выносила.

– Матвей, что тебе нужно? – Алена стояла перед бывшим мужем, загораживая проход, давая ему понять, что не собирается впускать его в свою квартиру и в свою жизнь.

– Как это что нужно? – На лице Матвея проступило хорошо знакомое Алене выражение детской обиды, которое так легко перерастало во вполне взрослую злобу. – Как что нужно? Ты ведь моя жена! Моя, так сказать, законная супруга!

– Бывшая, – поправила она.

– Как это бывшая?! – воскликнул он с пафосом. – Мы ведь с тобой не разведены! С точки зрения закона, в глазах общества мы – муж и жена, ячейка этого самого общества…