Читать книгу "Жена проклятого князя - Ирина Успенская"

– Но вы можете решить этот вопрос, мсье доктор права.

– Могу. – Он замолчал, выжидательно глядя на Ольгу.

– Пятьдесят процентов, эксклюзивное право представлять мои интересы и возможность нагнуть моего драгоценного супруга.

– Хм. Это в самом деле может стать интересным. – Товиль блеснул глазами. – Нагнуть, какое емкое слово! Идет. Пятьдесят процентов и тебя.

Ольга вздрогнула, но быстро взяла себя в руки.

– В помощницы? – Она все же выпустила наружу капельку ехидства. Все лучше, чем злость и растерянность. А чего она ожидала? Что в только что трахнутой шлюхе увидят достойного делового партнера? Ха-ха. Смешно.

– В любовницы, малышка. Мне нравится, как горят твои глазки.

– Боюсь, если об этом станет известно, мы не получим ни медяка.

– Как ты помнишь, ты уже изменила мужу, проведя ночь со мной. Но на суде все будет зависеть от трактовки. – Взгляд нотариуса стал жестким.

Черт. Он уже ее шантажирует! Сукин сын! Шовинист хренов! Но что же делать? Вот так просто лечь под него?! Нет, ни за что!.. Но как?..

Как-как. Держать себя в руках. Что, мсье доктор права чем-то отличается от ее недоброй памяти научного руководителя? Там тоже все зависело от трактовки, мать ее, но удалось же поставить его на место. Не очень красивым способом, но кто ему злобный буратино? И этого сукина сына она уж как-нибудь приведет к единому знаменателю.

– А мсье доктор права, я вижу, большой специалист в трактовках. – Ольга так же жестко улыбнулась.

– Ты очень догадлива, малышка. Тем мне и нравишься. Ну, скрепим сделку?

Уговаривая себя не орать, не швыряться предметами и не бить сукина сына ногой по яйцам, Ольга поднялась с табуретки. Медленно. Так же медленно, покачивая бедрами и глядя сукину сыну прямо в глаза, подошла. Остановилась в полуметре от него и почти пропела, хрипловато и низко, тоном джазовой дивы:

– Рада нашему взаимовыгодному сотрудничеству, мсье доктор права, – и протянула ему руку.

А через мгновение оказалась прижатой к сильному мужскому телу, и пахнущие мятой губы нашли ее рот, смяли…

Проклятье! Он, он…

Но самое ужасное было не в том, что делал мсье Товиль, а в том, что Ольге это понравилось.

Похоже, она все же сошла с ума.

– Мими! Паршивка! – раздался высокий голос, и в «будуар» без стука влетела мадам. – Марш работать, дрянь! Мсье Товиль, – уже другим голосом произнесла она и заискивающе улыбнулась. – Оплаченное князем время вышло, не могли бы вы перейти в гостиную? Здесь надо прибраться, сменить постель. Мы следим за классом заведения!

– У этого заведения есть класс? – удивленно поднял брови Товиль.

– А как же! Ваш младший партнер самолично оформлял нам лицензию второй категории! – И тут же молниеносно развернулась к застывшей Ольге. – Марш одеваться и бегом в зал! Там господа офицеры пожаловали, желают развлечься!

Ольга застыла от растерянности и возмущения. Она всегда немножко пасовала перед напористыми хабалками, вот и сейчас хватала ртом воздух, не в силах преодолеть воспитание и послать мадам туда, где ее давно заждались. К тому же стало страшно. Мсье Товиль, конечно же, обещал ей помочь, но доверять ему пока не получалось.

Она отступила от мадам и вопросительно посмотрела на него:

– Мсье…

Нотариус лишь поднял бровь, откровенно изучая Ольгу… то есть Матильду. Твою дивизию! Ему что тут, цирк?! Где проклятая французская галантность?

– Оглохла, дрянь? – зашипела мадам и, шагнув к Ольге, влепила ей пощечину.

На мгновение Ольга опешила. Никто и никогда не смел поднимать на нее руку! А мадам продолжала шипеть:

– Ах ты, ленивая тварь! Продрыхла всю ночь, даже на завтрак не заработала! Что стоишь, глазами лупаешь? Бегом в зал, господа за… – Она осеклась, схватившись за щеку, а Ольга с удивлением поняла, что только что ее ударила. И обрадовалась. Так ей, суке крашеной!

– Не смей на меня орать! Хватит, отработала! Отдавай мои документы!

Мадам опешила, но быстро взяла себя в руки, видно, потасовки не были здесь чем-то удивительным, и шагнула к Ольге с явственным намерением вцепиться ей в волосы. Но не успела, Ольга спряталась за мсье Товиля. А что он стоит, как шкаф?

– Да тебя никто не держит! Гони двадцать золотых и убирайся на все четыре дороги! Сама приползешь через неделю, когда будешь подыхать в сточной канаве!

Ольга, то есть Матильда, охнула про себя. Ничего себе, двадцать золотых! Для этого паршивого клоповника и пяти много! Вот только у нее нет ни одного. Дурочка Матильда даже элементарной заначки не сделала! Что же делать-то?

– Двадцать золотых? – переспросил мсье Товиль. – Хм. А налоги вы, помнится, платите, исходя из куда меньшей суммы.

– Ах, мсье, – голос мадам снова засочился сладкой патокой, – позвольте проводить вас… Простите, эта девчонка совсем отбилась от рук! Не обращайте на нее внимания.

– Матильда, ступай к себе, – холодно велел мсье Товиль.

Обида окатила Ольгу колючей волной, вышибив дыхание и последние остатки самообладания. Нестерпимо захотелось разреветься, забиться в угол и там сдохнуть, потому что мир ужасен, несправедлив и отвратителен…

«Ох же, черт, – подумала она, – не было печали, расколбасило на ровном месте. Откуда такие реакции-то? Словно подросток с бешеными гормонами. Спокойствие, Оль Санна, только спокойствие. Соберите эмоции в кулак и не вздумайте устраивать истерику! Вам нужно уважение господина нотариуса, а не презрение. Соберись, тряпка, быстро!»

– Как скажете, мсье Товиль, – запретив себе плакать, ответила она, сделала книксен и, обойдя мамам по широкой дуге, вышла.

– А мы с вами побеседуем, мадам… как вас там?

– София, мсье, – услышала Ольга, закрывая дверь с той стороны.

Хотелось остаться под дверью и подслушать, но она не решилась. Из зала доносился пьяных хохот, визгливые женские голоса, звон посуды. Было страшно, что кто-нибудь придет и застанет ее, побьет, заругает…

Чертовы гормоны, выругалась про себя Ольга. Придется заново учиться владеть собой. Дыхательную гимнастику надо сделать, чтобы успокоиться. Прямо сейчас.

Она начала размеренно дышать, считая про себя. На ходу. Так и вышла в общий зал, через который надо было пройти, чтобы попасть в свою каморку.

Несмотря на белый день за окном, в зале было сумрачно – плотные бордовые шторы почти не пропускали свет, создавая «интимный полумрак». Самое то, чтобы в глаза не бросалась жалкая потрепанная обстановка, а страшные аки смертный грех девицы казались красотками. Впрочем, ни разнокалиберную кривоногую мебель, ни шлюшек полумрак не спасал. Как и не мог превратить пьяную солдатню в «господ офицеров». Они пили дешевое пойло, ржали, воняли потом и гуталином, перебивая сладкие духи девиц и запах подгорелой каши с кухни.