Читать книгу "Архетипическое измерение психики - Мария-Луиза фон Франц"

Послание, которое отправил Клаус, не содержало ничего выдающегося. В определённом смысле это послание было всего лишь выражение здравого смысла, и схожим образом его мог бы сформулировать любой старый мудрый крестьянин. К таким экстраординарным результатам привёл благоговейный трепет, который все испытывали по отношению к Клаусу. Позже его часто привлекали в качестве советника по политическим вопросам аристократы и дипломаты, и таким образом он достиг того положения, к которому стремился Конфуций в Китае и которого не смог достигнуть из-за неблагоприятных обстоятельств, — он мог, будучи мудрецом, оказывать политическое влияние.

Это подводит нас к более сложному вопросу: что на самом деле лежит в основе того экстраординарного эффекта, который Никлаус фон Флюэ оказывал на окружающих его людей? С моей точки зрения мы можем больше узнать об этом, исследуя следующее значимое видение, которое было у святого:

В видении перед братом Клаусом появился человек, выглядящий как пилигрим. В руках у него был посох, на нём был надет плащ и шляпа с полями, сдвинутая назад на манер того, как обычно носят странники. Где-то в глубине души Клаус знал, что этот человек пришёл с востока или откуда очень издалека. Хотя пилигрим не сказал ему этого, Клаус знал, что тот пришёл оттуда, «где солнце встаёт в летнюю пору». Он остановился перед Клаусом, распевая «Аллилуйя!» Когда он начал петь, его голос стал отдаваться эхом, и показалось, что всё между небом и землёй присоединилось к его песне. И Клаус услышал «три совершенных слова, исходящих из одного источника, которые отличались от всех остальных», которые затем снова возвращались на место, как будто подвешенные на пружине. Когда Клаус услышал эти три совершенных слова, ни одного из которых не было связано с другими, они без сомнения поразили его как единое слово. Когда пилигрим закончил свою песню, он попросил милостыни у Клауса. У брата Клауса внезапно оказался пенни в руке, и он кинул его в шляпу пилигрима. «И мужчина [брат Клаус?] так никогда и не осознал, что это было настолько ценное благодеяние бросить дар в его шляпу».

Клаус спросил, откуда пришёл странник и кто он такой, а путешественник ответил только «Я пришёл оттуда», и явно не собирался говорить ничего более. Клаус стоял перед ним и смотрел на него. Затем пилигрим преобразился. На нём больше не было плаща и шляпы, но только серо-голубая жилетка. Это был приятный, недурно выглядящий мужчина, и Клаус смотрел на него с радостью и сильным желанием. Коричневатый оттенок его лица придавал ему благородный вид, глаза его были черны как магнит, а части его тела были экстраординарной красоты. Хотя он был одет, Клаус мог видеть его конечности. Насколько пристально Клаус смотрел на него, настолько пристально и странник смотрел в ответ. В этот момент случилось чудо: гора Пилатус[11] схлопнулась до уровня земли и стала абсолютно плоской; земля разверзлась; Клаус подумал, что он может видеть грехи всего мира. Огромная толпа людей появилась перед ним, а позади них возникла истина, однако все люди повернулись к ней спиной. В их сердцах Клаус увидел величайшую хворь, опухоль размером с два кулака. Этой хворью было самомнение, которому люди были так подвержены, что оказались неспособны выдерживать взгляд человека (истины), «не более чем люди могут выдержать пламя». В великом смятении, страхе и стыде они бегали туда и сюда и в итоге сбежали; «но истина осталась там».

Затем лик путника трансформировался подобно изображению Христа на плате Вероники[12], и у Клауса возникло огромное желание увидеть ещё больше. Он снова видел его как прежде, но одежда странника изменилась, и он стоял перед Клаусом, одетый в медвежью шкуру вместо пальто и брюк. Мех был окрашен в золотистый цвет, однако Клаус ясно видел, что это была именно медвежья шкура. Она очень шла паломнику, и Клаус признал его экстраординарную красоту. Когда он стоял перед странником, таким благородным в этой шкуре, Клаус увидел, что тот хочет с ним распрощаться. Клаус спросил его, куда тот хочет пойти, и он ответил: «Я хочу пойти вверх страны», и явно не собирался говорить что-то ещё. Когда он ушёл, Клаус смотрел ему вслед и увидел, что медвежья шкура на нём засияла ярким светом, как бывает, когда кто-то передвигает вперёд и назад хорошо отполированный меч, блики от которого видны на стенах. И Клаус подумал, что это что-то, смысл чего останется скрытым от него. Когда путник отошёл примерно на четыре шага, он обернулся, снял шляпу и поклонился Клаусу. Тогда Клаус осознал, что странник подарил ему такую любовь, что он [Клаус] был совершенно поражён и вынужден был признать, что он не заслуживает этой великой любви. Затем он увидел, что эта любовь была в самом страннике. И он увидел, что дух странника, его лицо, его глаза, всё его тело были полны этой повышенной любви (Minne), подобно сосуду, который до краёв заполнен мёдом. Затем он уже не мог больше видеть путника, но был настолько счастлив, что больше уже ничего от путника не хотел. Казалось, что путник открыл ему «всё, что было между небом и землёй».

Много часов потребовалось для интерпретации этого великого видения. Здесь я могу перечислить только несколько важных аспектов. Ясно, что этот пилигрим представляет собой образ того, что Юнг называл Самостью (как противоположность эго). Другими словами, это вечное внутреннее духовное ядро Клауса, нечто вроде «внутреннего Христа», который описан в работах мистиков. Но хотя пилигрим поёт библейское «Аллилуйя» (славьте Господа), его одежда характеризует его больше как Вотана, германского бога войны, истины, экстаза и шаманской мудрости. Согласно некоторому количеству мифов Вотан путешествует по миру, делит жильё с людьми, одет в серо-голубую накидку и шляпу с широкими полями. С его пылающими глазами он выглядел как благородный человек. Другие мифы свидетельствуют, что он может постоянно менять свою форму. По этой причине его также часто называли Svipall, «изменчивый», или Grimnir, «скрытый под маской», и Tveggi, «двойной». В видении Клауса он пришёл с восхода солнца, того символического направления, где возникают просветления и откровения коллективного бессознательного. Эта точка зрения также отражена в выражении вроде «меня озарила идея».

Дальше в видении путник появился позади спин людей как персонифицированная истина. У Вотана также есть имя Sannr, «правдивый». Предполагается, что он обладает ясновидением, и согласно некоторым сагам он может открывать все горы и видеть и «брать то, что внутри» (Снорри Стурлусон). В христианстве Святой дух является духом истины, однако здесь он любопытным образом смешан с древне-германским богом любви (Minne)[13] и духовным призванием. Пилигрим даёт Клаусу чувство, что тот знает всё между небом и землёй, другими словами, он дарует Клаусу то, что Юнг назвал «абсолютным знанием» бессознательного, которое характеризует большинство столкновений с Самостью.