Читать книгу "Вдребезги - Ольга Покровская"

Беркант принял душ, выпил кофе, проглотил обезболивающее – все это позволило привести в относительный порядок еще недавно нещадно гудевшую голову. Беркант, запахнувшись в халат, постоял несколько минут под висевшим на стене огромным фотографическим портретом, изображавшим его самого в лучшие годы. Сколько ему там было? Двадцать четыре? Двадцать пять? Точно он уже не помнил, но увеличенный до размеров картины черно-белый снимок точно отображал его совершенное в то время, исполненное редкой природной красоты лицо. Резкие скулы, четко очерченные, взлетающие к вискам брови, тронутые неведомой печалью прозрачные глаза, нервно стиснутые под острым подбородком руки… Теперь он не любил эту фотографию – слишком силен был контраст между тем нездешним созданием, что смотрело с нее, и этим вполне земным тридцатипятилетним не чуждым жизненных излишеств мужиком, которого каждое утро видел в зеркале. Давно нужно было ее снять, но все руки не доходили.

В мыслях относительно прояснилось, всплыло даже смутное воспоминание о том, что сегодня в полдень у него было какое-то дело. Поразмыслив немного, почесав в затылке и, наконец, перелистав ежедневник, Беркант выяснил, что у него была назначена встреча в офисе кинокомпании «Синс продакшн».

В этом месяце он должен был начать сниматься в историческом проекте, но в последний момент все развалилось. Продюсеры, отсмотрев пробы, в конце концов пришли к выводу, что на двадцатипятилетнего сына султанши он, Беркант, не тянет. Якобы, несмотря на тонкие черты лица и природную красоту, его возраст уже слишком заметен, не маскируется гримом. Беркант про себя решил, что бездарные члены киногруппы просто не смогли на пробах правильно выставить свет и снять его с нужного ракурса, и зол был как черт. И тут ему вдруг позвонили с приглашением сыграть в очередном сериале про семейные разборки, где для него заготовлена была привычная роль отщепенца, изгоя семьи, обаятельного, ранимого, но дерзкого и неуступчивого неврастеника. Тупое, навязшее в зубах «мыло»… Фильм этот еще на стадии подготовки обрел в киношных кругах славу «несчастливой картины». Продюсер сериала – Озервли Хусейн – уже как-то работал с Беркантом, там у них вышло недопонимание, и Бреговича он откровенно невзлюбил. Потому и не позвал изначально в очередной свой шедевр, взял на роль обаятельного невротика молодого актера, смазливого, как картинка, и по юности еще очень покладистого. Да вот поди ж ты, какая незадача вышла – с горем пополам отсняли пять съемочных дней, и тут выяснилось, что мальчишка не справляется. Ну недостаточно, оказывается, для съемок, пусть даже в «мыле», всего лишь хорошенькой физиономии. Тут, конечно, продюсер переступил через себя и бросился в ножки Берканту – спаси, помоги, никто, кроме тебя, не вытянет эту роль. Понял, значит, что Брегович – пускай и славящийся вздорным характером, и порядком растерявший былую красоту, все же лучше на все согласной очаровательной пустышки. Спохватился, ага.

Пять лет назад Беркант, конечно, отказался бы. Еще и помучил бы продюсера, помурыжил, заставляя обивать пороги, а потом жестко послал. Но теперь… Долги по кредитам росли как на дрожжах, работы не было… А эта семейная тягомотина – все же дело, деньги, в конце концов, обожание таких вот восторженных идиоток вроде его ночной гостьи. В общем, съездить на встречу стоило. А вот торопиться и являться на киностудию ровно к назначенному времени не было никакой необходимости. Пускай понервничают, подергаются. Тем больше будут ценить его согласие. Им и без того сильно повезет, если актер такого масштаба, как он, согласится сняться в их банальной семейной саге. Так что пусть не расслабляются. Заодно, не выказав лишней заинтересованности, можно будет выторговать себе особо выгодные условия.

* * *

Собираясь на встречу с представителями «Синc продакшн», Беркант оделся с этакой стильной небрежностью и взбил перед зеркалом волосы, стараясь уложить их в подобие творческого беспорядка. Глупо, конечно. Стараться ради какой-то второсортной мыльной оперы. Да они по гроб жизни должны быть благодарны за то, что он в принципе согласился с ними разговаривать. И все же, все же…

Глядя в окно проползавшего по запруженным стамбульским улицам такси, Беркант все больше мрачнел. Не так, не так представлял он в юности себя в тридцать пять. Не таким грезилось ему будущее. Свою первую роль он сыграл в четырнадцать – мамочка узнала где-то о проходящих кинопробах и едва не за шкирку притащила его на съемочную площадку. Сам он ни о какой киношной карьере не мечтал, но перечить мамуле, вбившей себе что-то в голову, было чревато. Впрочем, пробоваться на роль младшего брата главного героя, мальчика, страдающего расстройством аутичного спектра, оказалось на удивление забавно. Беркант вспомнил соседского мальчишку – тоже какого-то странного, не от мира сего, вечно подвергавшегося насмешкам других детей – и попросту скопировал его повадки перед камерой. И внезапно выстрелило! Он сам не понял, как это сделал, но на глазах смотревших на него людей были слезы, настоящие слезы! В итоге Беркант получил роль, а мамочка – возможность мелькать на обложках журналов в обнимку с гениальным сыночком и давать интервью о том, как ей удалось вырастить талантливейшего ребенка турецкого кинематографа.

Сниматься Берканту понравилось. Первое время, правда, он совершенно не умел управлять открывшимся у него даром, действовал чисто интуитивно, много еще не понимал. Но продюсеры, завороженные данной ему природой поразительной внешней красотой и талантом, все равно приглашали его. Позже он, конечно, пошел учиться, окончил «Мармара Синан Юниверсити», разобрался… Педагоги, рвавшиеся с ним работать, ставить отрывки, молодые режиссеры, бившиеся за право заполучить его в свой артхаусный шедевр, прочили ему великое будущее, называли новым Малькольмом Макдауэллом… В какой момент все пошло не так? Когда в его жизни расцвел буйным цветом турецкий сериальный ситком-кинематгораф? И кто в этом виноват? Саадет, вечно промывавшая ему мозги на тему творческой свободы и того, как это недостойно для гения – прогибаться под требования ремесленников от искусства? Или мамочка, жаждавшая все больше и больше ярких афиш, шумихи в прессе и тратившая деньги с размахом, требовавшим самых крупных гонораров? Или озверевшие поклонницы, бившиеся в экстазе от вида его идеально красивой рожи? Или проклятые киношные бонзы, которым он чем-то там не угодил? Почему он, находящийся в самом расцвете лет, на пике творческой активности, не катит сейчас по Стамбулу в собственном «Порше Кайен»? А задыхается в пробке в этом проклятом желтом такси с неработающим кондиционером по пути на встречу с бездарными сериальными поденщиками?

Потому что деньги нужны, угрюмо ответил самому себе Беркант. Потому что долги по кредитам сами себя не выплатят. Потому что мамочка купила очередной шедевр очередного гениального начинающего художника. Потому что дилеру, поставляющему ему гашиш, уже два месяца не плачено, и он начал как-то нервничать по этому поводу. Потому что нельзя, чтобы имя его мелькало в прессе только в связи с новым загулом или очередными нелепыми судебными разборками со сто восемнадцатой любовницей. Этак он скоро перестанет быть интересен, его забудут, а напомнить о себе, за волосы вытащить из пропасти безвестности будет очень сложно. Проще не давать себе в нее упасть – притом любой ценой.