Читать книгу "Изгоняющий бесов - Андрей Белянин"

– А в чём суть? – заинтересованно распахнул глаза доберман.

– В том, что нас с тобой явно кто-то подставил, и по канонам художественной (ни разу не научной!) фантастики выбраться мы оба можем лишь после выполнения определённых условий.

– Понял. Легко. Скажи, что делать. Кого укусить, что принести, кому дать лапу?

– Гесс, – я в полной прострации прижался к говорящей собаке ближе, лоб в лоб, – если бы я только знал. Но та девушка, Марта…

– Красивая! На тебе кожаный нос! Гладь меня, гладь…

– Прекрати. В общем, она приняла меня за бесогона, значит, в этом мире мы должны делать то, что от нас ждут.

– Бить бесов?

– Да.

– Хочу! Я с тобой! Всех побьём! Я готов! Где бес? Покажите беса!

– Сядь.

– Сижу, – тут же опомнился он. – А зачем сидеть?

– Не знаю, – вздохнул я. – Просто так, для порядка. Но не думаю, что мы найдём бесов здесь у реки, наверное, нам надо идти к людям.

– Пошли, – тут же вскочил он, виляя хвостом.

– Куда?

– К людям. В деревню. В село. Я чую запах дыма, запах еды, запах людей вон там, пойдём – покажу, не бойся, нам пора, за мной, идём, идём, идём!

Я лишь покачал головой.

Если кто пробовал унять скачущего вокруг вас добермана, тот знает, что это абсолютно бесполезно. Скорее вам удастся уговорить горного козла не прыгать по отвесным скалам, чем убедить эту псину вести себя прилично. Когда говорят, что в одном месте у него шило, то явно не подразумевают, что у добермана не только шило, но ещё и вагонные пружины во всех местах.

Он способен прыгать на два метра выше своей головы, в любой самой непредсказуемой позе, лишь бы поймать внезапно пролетевшую над ухом муху. А можно скакать и вообще без всякой мухи – разве для прыжка должна быть хоть какая-то причина? С точки зрения добермана любые причины надуманны. Прыгай, и всё!

Наверное, со стороны мы составляли несколько противоречивую пару: одинокий согбенный старик, бодрой походкой движущийся за резво ловящим бабочек, едва дышащим дряхлым псом. С другой стороны, мы же в Китае, нас сюда обещали отправить, значит, пусть все думают, что мы жутко великие мастера кунг-фу, практикующие энергию «ци».

В этом смысле очень полезно быть начитанным философом. Ну то есть начитанным человеком всегда быть хорошо, знания лишними не бывают, просто философы в Китае всегда были на особом счету. Их ценили, их уважали, им поклонялись все – от простого народа до высших чиновников или полководцев. Да что там, сам император благоговел перед речами стариков…

Так что тут мы справимся. Помнится из общего курса, достаточно лишь выражаться нелепыми высокопарными фразами, неся любую чушь, но с умным видом, и сойдёшь за мудреца.

Мы поднялись извилистой тропинкой вверх по склону, практически сразу выйдя на довольно широкую просёлочную дорогу. Впереди, в паре километров, виднелись какие-то строения, а за ближайшим поворотом трое подозрительных оборванцев грабили прилично одетого юношу.

Классическая ситуация для начала рассказов Пу Сунлина. Я даже на минуту подумал, не в его ли книгу нас конкретно отправили, но Гесс просто не мог стоять на месте, когда тут столько интересного.

– Я их покусаю, да? Или сначала мы поиграем в догонялки? Или они будут палку бросать, а я приносить? Или дать им погладить мой зад?

– Слушай, успокойся уже, – вежливо попросил я. – И вообще давай договоримся: я не удивляюсь, что ты говорящий пёс с интеллектом второгодника из четвертого «Б», а ты не требуешь от каждого встречного-поперечного тебя гладить, идёт?

– Кто идёт? Куда? – Доберман завертел головой.

– Соглашение по умолчанию, – вздохнул я. – Но, видимо, одностороннее, ты ведь всё равно ничего не понял.

– Я всё понял. Я умный пёс. Я хороший, погладь собаченьку!

– Пошли уже…

Мы быстрым шагом приблизились к разбойникам и их жертве. Последний, кстати, вёл себя крайне достойно, не кричал, не вырывался и не ругался всяческими словами. Просто стоял, скрестив руки на груди, с отрешённым выражением лица, пока его раздевали.

– Доброго вам дня, люди, и да не зайдёт солнце над вечно жёлтой шкурой змеи Хуанхэ, – как мне казалось, очень возвышенно проговорил я.

– Пошёл на… [запикано], старый дурак, – ответили мне.

Честно говоря, я слегка затупил. Получается, по факту книжные описания нравов древних китайцев эпохи Цинь здорово отличались от реальности. Хм…

– Благородные господа, возможно, не слышали обо мне? Я великий и могучий даос с Северных гор, моё имя… э-э… допустим, Фе Ди…

И тут мне кто-то врезал бамбуковой палкой по затылку, прежде чем я довёл свою высокопарную тираду до конца. Да, поверьте, от удара сзади по башке не защищает никакая армейская школа и никакие даосские знания. Я беззвучно рухнул на колени и уткнулся носом в пыль. Вот вам и хвалёное китайское уважение к учёным пенсионерам…

Сознание вернулось от того, что чьи-то заботливые руки перевернули меня на спину, а в мой рот влили какую-то горючую жидкость с запахом абрикоса. Ну и жаркий собачий язык в ухе тоже способствовал резкому оживлению.

– Учитель, вы в порядке?

– Кажется, да, сын мой, – на католический манер откликнулся я, пытаясь сесть на землю.

Верный Гесс тут же вылизал мне всё лицо, уже одетый юноша склонился в низком поклоне. А трое разбойников со стонами и проклятиями пытались уползти в кусты.

– Я сразу понял, что вы, почтеннейший, великий даосский наставник, а ваш блохастый (доберман возмущённо округлил глаза) пёс на самом деле служащий вам бес! Он разметал всю шайку за одну минуту. Ему не были страшны ножи и палки, на такую храбрость не способна ни одна собака в Поднебесной!

«Погладь мой зад», – чуть было не сорвалось с языка Гесса, но каким-то чудом он сдержался и позволил себе лишь одобрительный «гавк». Скотина эдакая, я уже почти тебя люблю.

– Учитель, вы шли в деревню?

– Да. – Осторожно касаясь затылка, мне удалось нащупать изрядную шишку.

– Позволено ли будет бедному студенту, не сдавшему сочинение на чиновничью должность, сопровождать вас?

– Валяй, – брякнул я, но быстро опомнился. – Мне говорили, что в этой деревне лютуют бесы. Хотелось бы с ними сразиться.

– О да! – Молодой человек помог мне встать на ноги. – Моё имя Ляо Джань, я пробую писать, но учителя говорят, что мой стиль слишком простонароден, а язык не достоин великих произведений классической китайской литературы.

– «Только-о рюмка водки на столе», – ответил я первым, что вдруг стукнулось в голову.

– О да! – обрадовался мой юный спутник. – Как вы правы! Вино и водка из риса – вот единственные ценители моего скромного таланта. Могу же я отныне называть вас своим наставником?