Читать книгу "Дело - труба! - Наталья Александрова"

Бабушка с внуком предложила запрячь ротвейлера в ее саночки, но хозяйка собаки решительно воспротивилась – мол, толку все равно не будет, ротвейлер старый, больной, ее сердечные лекарства пьет.

Тут на тропинке возник запыхавшийся мужичок невысокого роста и хлипкой наружности.

– Сонечка! – Он всплеснул руками. – Сонечка, что с тобой? Отчего ты лежишь на снегу?

Дама тотчас разразилась рыданиями, из которых можно было вычленить отдельные слова: «собака», «под ноги», «сломала».

– Это ваша собака уронила мою жену? – тотчас напустился хлипкий мужичонка на ротвейлера, так что тот попятился, а хозяйка закрыла его своим телом.

– Вы ответите за все! – бесновался муж, позабыв, что сначала нужно помочь своей дражайшей половине подняться.

Но тут вмешалась бабушка с внуком, которая клятвенно присягнула, что ротвейлер не виноват – они, мол, вместе подошли, когда уже все случилось. Лыжник махнул рукой и уехал прочь от греха подальше. Тетя потянула мужа за рукав, он опомнился и начал ее поднимать. Разумеется, это ему не удалось – не та весовая категория.

– Не могу, – со стоном сказала наконец тетя, – не могу встать.

– Сонечка, у тебя сломан позвоночник? – всполошился муж. – О боже, я вызываю «скорую»!

– Да ничего у нее не сломано! – опрометчиво буркнула Лола. – Просто лишний вес к земле тянет!

Муж посмотрел на нее очень нехорошо. И этим своим нехорошим взглядом заметил у Лолы на руках Пу И.

– Ах вот, оказывается, в чем дело! – зловеще протянул он. – Вот где собака зарыта…

И сделал шаг вперед. И протянул руку. И паршивец Пу И не придумал ничего лучше, чем цапнуть его за палец.

– Он! – заорала тетя снизу. – Он во всем виноват!

Самое умное в этом случае было бы прихватить песика покрепче, да и дать отсюда деру. И пускай они тут сами разбираются, не бросит же мужичок свою слониху на снегу! Но Лола, как уже говорилось, очень трепетно относилась к своей собаке и не могла допустить вопиющей несправедливости.

– Ложь! – закричала она. – Наглая ложь! Она сама приставала к моей собаке, на руки ее взяла! А потом плюхнулась на дорожку и едва не раздавила Пу И!

Тут на аллею завернула патрульная машина. Полицию никто не вызывал, они делали объезд парка.

– В чем дело, гражданка, что случилось? – обратился патрульный к лежавшей даме.

И пока та молчала, бабушка быстро пошла прочь, потянув за собой санки с внуком. Ротвейлер со своей хозяйкой давно ушли по-английски, не прощаясь. Тут только Лола сообразила, что надо было и ей поскорее покинуть это место. Но было уже поздно.

Из машины вышел второй патрульный и встал рядом с Лолой. Лола сообразила, что дело плохо и нужно звонить Маркизу.

– Приезжай немедленно! – заорала она в трубку.

– Адрес давай! – Компаньон всегда отлично разбирался в оттенках Лолиного голоса и сейчас понял, что надо спешить, не задавая никаких вопросов.

Леня сел за руль черного «форда-мустанга» и выехал на набережную канала.

«Мустанг» – легендарная машина, мечта каждого (ну, или почти каждого) уважающего себя автомобилиста, и Леня наслаждался этим замечательным автомобилем, не обращая внимания на то, что происходит вокруг.

А зря – потому что иначе он заметил бы серый внедорожник, который ехал следом за ним.

Леня въехал под так называемый американский мост – и вдруг серый внедорожник резко пошел на обгон, подрезал Лёниного «мустанга» и остановился.

Маркиз резко ударил по тормозам и успел остановиться буквально в нескольких сантиметрах от борта внедорожника. Он перевел дыхание, опустил стекло, выглянул наружу и крикнул, как всякий водитель на его месте:

– Ты что – совсем с катушек съехал?

В это время дверцы внедорожника открылись, и из него выбрались трое мужчин в одинаковых черных костюмах, с одинаковыми мрачными выражениями лиц.

Леня понял, что попал в серьезный переплет.

Вокруг, как назло, не было ни души.

Он поднял стекло, схватил телефон, набрал номер Уха и успел проговорить:

– На меня напали какие-то под американским…

Договорить фразу он не успел: один из людей в черном, с особенно мрачной физиономией, подошел к «мустангу», разбил стекло со стороны водителя ударом телескопической дубинки и вырвал телефон из Лёниной руки.

Маркиз никогда не носил с собой оружия: он был убежденным противником насилия и считал, что проблемы нужно решать не силой, а хитростью и интеллектом. Но сейчас он пожалел, что в бардачке у него нет пистолета.

Впрочем, окруживших его машину людей пистолет вряд ли остановил бы.

– Вылезай! – приказал Маркизу человек, который отнял у него телефон.

– С какой радости?

– Ты что – глухой? Я сказал – вылезай!

Против лома, как известно, нет приема, и Леня подчинился.

Выбравшись из машины, он оглядел своих мрачных противников и спросил:

– Кого хороним?

– Еще пошутишь – и тебя, – ответил мрачный человек и добавил: – Где бумаги?

– Какие бумаги?

– Те, которые тебе передал Калмыков.

Маркиз не сразу осознал, что Калмыков – это его новый, точнее – потенциальный заказчик Сергей, а бумаги, о которых идет разговор, – это копия полицейского дела о смерти его первой жены.

И тут же он вспомнил, что забыл папку с этим делом в своей машине, которая осталась в гараже Уха.

Разумеется, он не сказал это мрачным людям, а предпочел валять ваньку:

– Какие такие бумаги? Вы, ребята, меня, наверное, с кем-то перепутали!

– Ни с кем мы тебя не перепутали! Отдавай бумаги – тогда мы тебя отпустим!

– Да нет у меня никаких бумаг!

Мрачный тип мигнул своим подручным – и они набросились на Лёнин «мустанг», как собаки на медведя. В считаные минуты они обыскали его, проверив бардачок и багажник, заглянув под сиденья и даже подняв коврики. Маркиз вынужден был признать, что они провели обыск вполне профессионально.

– Нигде нет! – рапортовал один из них своему шефу.

– Нет, значит? – Мрачный тип скрипнул зубами и всем телом повернулся к Маркизу: – Ты тут что-то спрашивал насчет похорон?

В это время где-то вдалеке послышался приближающийся звук полицейской сирены.

– Сундук, менты! – проговорил один из «шестерок».

– Слышу! – огрызнулся мрачный.

Он грозно уставился на Маркиза и прохрипел:

– Кажется, на этот раз тебе повезло. Но не рассчитывай на долгое везение. Если хочешь жить – держись подальше от этого дела и от самого Калмыкова! Ты меня понял?