Читать книгу "Пассажир своей судьбы - Альбина Нури"

– Мам! – прошипела девушка и покраснела еще сильнее.

– «Мам» да «мам»! Что я такого особенного сказала?

– А где Костя и Камиль? – глупо спросил я.

– Это еще кто? Друзья твои? Сошли, а тебя тут оставили?

Женщина хотела пошутить, но мне было не до смеха. Девушка, видимо, поняла это по выражению моего лица и легонько тронула мать за плечо:

– Погоди, мама. Что-то случилось?

Да, определенно случилось. Но вот что? Хотел бы я знать.

Войдя в купе – не стоять же в дверях, – я сел на свою полку напротив новых попутчиц.

– Я сел на поезд в Казани. Камиль и Костя тоже. А сейчас их почему-то нет.

– Так сошли, говорю же, – женщина ударила себя ладонями по бедрам, удивляясь моей бестолковости.

– Нет, это невозможно, – я замотал головой. – Костя едет в Тюмень, к брату, он говорил. Зачем ему выходить раньше? А Камиль… Я забыл, до какой станции он едет, но он сказал, что выходить ему в час дня.

Произнося это, я сообразил, что, возможно, сейчас уже больше тринадцати часов. Так что все объяснимо: Камиль сошел, а мать с дочерью сели! Что до Кости… Да всякое может быть. Может, передумал ехать. Может, ему позвонили и попросили вернуться. Что толку голову ломать? От души немного отлегло.

Женщина и девушка молчали, причем женщина больше не улыбалась. Они словно видели всю ту мыслительную работу, что шла в моей голове, и ждали, к каким выводам я приду.

Я полез за телефоном. С вечера положил в маленькую сумку с документами и деньгами, засунул под подушку. Не знаю, воруют ли сейчас в поездах, но предусмотрительность никому еще не вредила. Уходя умываться, взял сумку с собой, и сейчас она висела через плечо.

Доставая разбитый мобильник, я надеялся на чудо: бывает же, что сломанная вещь по непонятной причине чинится сама собой. Однако в данном случае волшебства не случилось. Нажав на кнопку раз-другой, я оставил бессмысленные потуги.

– Телефон вчера выронил. Он сломан, не могу включить. Вы не знаете, сколько сейчас? Времени, я имею в виду.

Мать и дочь переглянулись, словно не вполне понимая, о чем их спрашивают. Потом девушка спохватилась и потянулась за мобильником, который лежал на столе. Телефон был старый, кнопочный – неужели кто-то продолжает пользоваться такими?

– Может, включится, конечно, но вряд ли. Батарейка села, – виновато проговорила девушка.

Она повертела в руках серый аппаратик, похожий на головастика.

– Не работает. И зарядника нет. Дома оставили.

– Ладно, ничего страшного, – натянуто улыбнулся я.

Хотя ситуация нравилась мне все меньше и меньше.

– Вы не голодный? – робко осведомилась девушка.

Я хотел ответить отрицательно, но тут же понял, что хочу есть. Придется прогуляться до вагона-ресторана. Однако девушка меня опередила:

– Мы как раз хотели пообедать, да, мама? Будете с нами?

Отнекиваться я не стал. Может, в другой ситуации и отказался бы, но сейчас был слишком растерян. Идти никуда не хотелось – хотелось сидеть тут, рядом с этими женщинами, одна из которых явно мне симпатизировала, и вести незначительные разговоры, отвлекающие от проблем. Поэтому я с благодарностью согласился.

Девушка убрала полотенце, которым был прикрыт столик. Под полотенцем чего только не оказалось – выпечка, сладости, фрукты. А еще суп в банке, металлические миски с салатами и вторыми блюдами, мясная нарезка… Культ еды какой-то. Я невольно покосился на толстую женщину.

Девушка принялась наполнять пластиковую тарелку едой, а после протянула ее мне:

– Кушайте, не стесняйтесь, – улыбнулась она.

– Дай-ка мне картошки с курой, – велела дочери женщина.

Было вкусно, только чересчур сытно, жирно: много масла и майонеза, обилие приправ и специй. Как сказала бы мать: смерть для желудка.

Вспомнив про мать, я вздохнул. Она небось каждые пятнадцать минут набирает мой номер и уже сходит с ума, когда слышит, что абонент не отвечает. Костерит меня, наверное, на все лады: думает, я отключил телефон, а включить забыл. Психует: обещал позвонить, а сам молчу.

– Вам не нравится? – спросила девушка.

По-видимому, она так решила, взглянув на мою кислую физиономию.

– Очень нравится, спасибо, – спохватился я.

– Тебя как звать-то? – спросила женщина.

Жевала она, почти не прикрывая рта, и шумно сглатывала. Это было неприятно, и я старался не глядеть в ее сторону.

– Федор.

– А я Тамара Юрьевна. Но лучше без «Юрьевны». Мы люди простые, – она хохотнула, и изо рта вылетел кусочек огурца.

Я выдавил вежливую улыбку и сделал вид, что не заметил.

– Катя, – представилась девушка.

За своими переживаниями я как-то не успел к ней приглядеться. Ну, девушка и девушка, сидит и сидит. Участливая, вежливая. Теперь же, посмотрев на нее внимательнее, счел, что она мне, пожалуй, нравится. В смысле, чисто внешне. Я даже удивился, что прежде не разглядел, какая она хорошенькая.

У Кати были большие серо-голубые глаза и длиннющие ресницы – кажется, не накрашенные. Лицо сердечком, с маленьким ртом и подбородком, а волосы – просто чудесные: густые, каштановые, с рыжинкой. Кажется, что в них запутался солнечный зайчик.

«Господи, что еще за метафоры?»

Сообразив, что уже давно пялюсь на нее, я поспешно отвел глаза.

– Откуда сам-то? – спросила Тамара.

– Из Казани, – ответил я и, чтобы отмести дальнейшие расспросы, добавил: – К отцу еду, в Улемово.

– Не слышала про такое, – покачала головой Катя.

– Развелись? – бесцеремонно поинтересовалась Тамара. – С матерью-то?

– Мама! – вновь укоризненно проговорила Катя и бросила на меня испуганный взгляд.

– Дело житейское, – отмахнулась ее мать и вытерла губы салфеткой. – Мы с Катюшиным отцом тоже разбежались. Года не прошло. Она и не помнит, какой он есть, папаша-то.

– Да, родители развелись, – коротко ответил я.

Тамара пустилась в рассуждения о бывшем муже и нелегкой доле матери-одиночки. Я кивал из вежливости, а сам смотрел в окно.

Мы проехали по мосту, перекинутому через небольшую речушку. Серая вода была покрытая рябью – моросил дождь. Дальше тянулись луга и перелески, никакого следа человеческого жилья. Интересно, когда ближайшая станция? Выйти бы на перрон, размяться, проветриться.

Вроде давно уже едем без остановок. Поезд-то не скорый, а пассажирский, поэтому должен, как сказал вчера Костя, останавливаться у каждого столба.

Говорят, есть люди с обостренным чувством времени: они точно знают, который час, сколько минут прошло от такого-то события. Я к ним не отношусь, но точно могу сказать, что с момента моего пробуждения минуло не меньше полутора часов.