Читать книгу "Римская диктатура последнего века Республики - Нина Чеканова"

Показателем постепенно нараставшей социально-политической нестабильности можно считать события 186 г., связанные с процессом о вакханалиях (Cic. De leg., II, 15; Liv., XXXIX, 8—20; Val. Max., I, 3; VI, 3). Большинство исследователей рассматривает это событие с религиозно-нравственной или религиозно-культурной точки зрения. Не отрицая подобного характера вакханалий, мы тем не менее подчеркнем, что современники событий главным образом «опасались за судьбу государства» (Liv., XXXIX, 14, 4) и видели в них угрозу для государственной стабильности, поскольку «множество посвященных составляет как бы второй народ — multitudinem ingentem, alterum iam prope populum esse» (Liv., XXXIX, 13, 14), что, видимо, расценивалось как возможность утраты гражданского единства.

Не менее важными показателями социальной нестабильности представляются нам известия о мятежах в римских армиях, расположенных в провинциях. В 198 г. вспыхнуло угрожающее по размаху возмущение воинов в Македонии (Liv., XXXII, 3,1—3). Это был не единственный случай — угроза солдатских бунтов повторялась достаточно часто (Liv., XL, 35, 7; XLIII, 9, 2).

Очевидно, остро ощущавшееся в самом Риме в связи со всеми обозначенными событиями состояние напряженности, усугублявшееся агрессивными настроениями римского общества, позволило историку Полибию предсказать в 146 г. возможность наступления в скором времени катастрофы римского государства (Polyb., XXXIX, 4). Ее приближение обозначили также первое восстание рабов на Сицилии (136—132 гг.) и особенно — трибунат Гракхов (134—121 гг.).

Восстание сицилийских рабов и борьба вокруг реформ братьев Гракхов отчетливо продемонстрировали не только наличие в римском обществе и государстве сложного социально-политического конфликта, но и его гетерогенную природу. Можно принять устоявшееся в исследовательской литературе мнение о том, что I Сицилийское восстание рабов было проявлением социального антагонизма. Реформы Гракхов и движение, ими вызванное, имели иную природу. Это была политическая (в основном) реформация: исходя из принципа римского гражданства, Гракхи пытались интегрировать территорию и население, оказавшееся под римским империем, и на этой основе решить накопившиеся в обществе и государстве проблемы. Это была имперская, по существу, попытка, нарушившая важнейшие основы полисной организации и еще более обострившая социально-политическую ситуацию в Риме: аграрное законодательство Гракхов активизировало территориальную мобильность римлян и в конечном итоге сделало дезорганизацию главным фактором римской социально-политической жизни на протяжении последующего республиканского периода вплоть до утверждения империи.

К началу I в. общие результаты римской территориальной экспансии были неоднозначны. С одной стороны, мы наблюдаем безусловное увеличение природных и людских ресурсов; с другой — перемещение центра хозяйственной деятельности в Италию и провинции; спекулятивный характер собственности и ее перераспределения; отсутствие структурированной системы городов; утверждение принципа экстенсивного развития, ставшего парадигмой римского менталитета; оформление психологии беззаботности и нерасчетливости в обращении с собственностью; разлагающее влияние греческих колоний и восточной роскоши. Расширение территории, объединенной imperium Romanum, со временем оказало травматическое влияние на социально-политические процессы в Римской республике.

Важнейшим последствием расширения зависимой от Рима территории и изменения принципов колонизации стала социальная мобильность римско-италийского населения. Особенно большое значение в развитии этого процесса сыграла Союзническая война (91—88 гг. — Liv. Per., 72—80; Vell., II, 15—17), открывшая новый этап трансформации Римской республики в империю. Формально основным ее пунктом был вопрос о предоставлении союзникам прав римского гражданства, на деле — о характере и способах интеграции народов Италии в римскую социальную систему.

Изменение характера колонизации, усиление давления римлян на италийских союзников и унификация их положения по отношению к Риму способствовали чрезвычайному повышению значимости римского гражданского статуса среди италиков. В этом смысле немаловажное значение имела и активизация роли союзников в экономической и социально-политической жизни Римской республики. Многие италийские города (Путеолы — Liv., XXIV, 7; Анкона и Аквилея — Liv., XLI, 1; Strabo, V, 1, 8; Неаполь, Тарент, Брундизий) развились в крупные торговые центры. Италийских дельцов можно было встретить в Галлии, Испании, Фракии, Греции, Азии, Северной Африке (Liv., XXXVIII, 44, 4; Diod., V, 26; 34, 2; 36, 3—4; Strabo, IV, 6, 7). Сравнительный анализ данных источников позволил исследователям говорить о том, что по большей части это были не римляне, а именно представители италийских общин. Жившие в римских провинциях италики становились для римской администрации важной и надежной опорой. Известно, например, что в Дельфах жил гражданин Брундизия Раммий, который принимал у себя римских полководцев, послов, знаменитых людей и, как следует из сообщения Ливия, являлся своего рода осведомителем Рима (Liv., XLII, 17).

Определенную роль в повышении римского гражданского статуса среди италиков играла социальная политика самого Рима: распродажи дешевого хлеба, раздача земель и военной добычи привлекали в Рим огромное количество иммигрантов из союзнических общин. Статус римского гражданина во второй половине II в. стал объектом самых активных притязаний со стороны союзников. Эта проблема неоднократно возникала в отношениях Римской республики и италиков. Она имела самые разные проявления: массовые переселения из союзнических общин в общины с римским правом (Liv., XXXIV, 42, 5—6) и непосредственно в Рим (Liv., XXXIX, 3,4; XLI, 8, 7), переход в фиктивное рабство с последующим отпуском на свободу, а соответственно и получением на правах вольноотпущенника римского гражданства (Liv., XLI, 8, 9—10; 9, 9—12); жалобы на произвол римских граждан и римской администрации в сенат (Liv., XXVI, 3, 5—6; XLV, 13, 10); моральное осуждение римского произвола (Liv., XVII, 1; 7—8; 10; XLIV, 16, 7); открытое сопротивление[8].

Впервые как государственно-политическая программа вопрос о предоставлении прав римского гражданства союзникам был заявлен Тиберием и Гаем Гракхами, позднее (91 г.) народным трибуном Ливием Друзом (Liv. Per., 71; Vell., II, 14, 1). Однако решающее значение в этом сыграла Союзническая война, по итогам которой италийскому населению были предоставлены гражданские права. Для Римской республики это было неизбежным условием выживания.

В данном случае, на наш взгляд, значение имели не только социально-политические причины, но и демографические[9]. В 131 г. количество граждан в Риме достигло 317 823 человек (CIL, I, Fast, cons, a Varr., 131; Liv. Per., 59), что означало известный (до 20 000) спад по сравнению с серединой II в. и указывало на серьезность развивавшегося в Римской республике кризиса. В 125 г. после реформы Гракхов число римских граждан вновь возросло до 390 736 (CIL, I, Fast. cons, a Varr., 125; Liv. Per., 60). Прирост гражданского населения составил примерно 70 000. Исследователи ссылаются порой на то, что эта цифра связана с осуществлением аграрных законов братьев Гракхов. Однако, по мнению Я. Ю. Заборовского, в соответствии с гракханским законодательством число римских граждан могло увеличиться не более чем на 17 000. Так или иначе независимо от экономической стороны реформа Гракхов приостановила демографический спад. Вместе с тем, если бы планы Гая Гракха были полностью реализованы, мы имеем в виду принятие lex de sociis, развивавшийся общий социально-политический кризис республики мог бы принять более мягкие формы. Следующий известный ценз (115 г.) дает 394 336 человек (Liv. Per., 63), а 86 г. — 463 000 человек. Эти цифры говорят о некоторой демографической стабилизации: за 30 лет количество римских граждан увеличилось почти на 70 000.