Читать книгу "Черчилль. Рузвельт. Сталин. Война, которую они вели, и мир, которого они добились - Герберт Фейс"

Американцы и англичане были осведомлены об этом намерении советской стороны, узнав о нем еще в июне-июле 1941 года, когда впервые решили оказать России поддержку. Они просто отложили на время решение этой проблемы. Во время переговоров в заливе Арджентия с 9 по 12 августа Рузвельт и Черчилль окончательно укрепились в нелестном мнении относительно своего неблагодарного союзника. Атлантическая хартия официально признала членов союза в качестве претендентов на новую территорию, но не согласилась с вопросом, касающимся народов, населяющих эту территорию. Несмотря на сильное желание со стороны России, времени на рассмотрение этих сложных проблем было отпущено ничтожно мало: меньше часа отводилось на разрешение спорных вопросов. Рузвельт был вправе признать эти условия повсеместно приемлемыми. Черчилль искренне присоединился к его мнению, несмотря на принятое решение не рассматривать эти условия применительно к существующей Британской империи. 9 сентября в речи, произнесенной в палате общин, Черчилль объяснил свои мотивы: «На встрече в Атлантике мы главным образом рассматривали вопросы восстановления суверенитета, самоуправления, существования государств и народов Европы, находящихся под нацистским игом, и принципы регулирования любых изменений территориальных границ».

Рузвельт имел в виду более широкое с географической точки зрения применение этих условий.

Вскоре советское правительство согласилось с такими условиями, о чем сообщил 24 сентября Майский, советский посол в Лондоне.

Выступление Майского на встрече союзников в Лондоне отличала некоторая тяжеловесность. «Принимая во внимание практическое применение этих принципов, которые неизбежно будут приспосабливаться к обстоятельствам, потребностям и специфическим особенностям государств, советское правительство может с уверенностью заявить, что последовательное применение этих принципов будет гарантировать мощную поддержку со стороны правительства и народа Советского Союза».

Когда Бивербрук и Гарриман были в Москве, работая над программой оказания помощи, Сталин проявил интерес к военным целям правительств Соединенных Штатов Америки и Великобритании. Он, с некоторой долей скептицизма, заметил, что вряд ли они остановятся всего на восьми пунктах хартии; их не хватит, чтобы охватить все аспекты проблемы, как, например, заставить Германию оплатить военные расходы. Сталин вновь высказал желание изменить подписанный в июле военный договор с Великобританией. Он собирался внести в договор пункты, касающиеся послевоенного сотрудничества, которое, по всей видимости, займется всеми аспектами политики. Несколько позже между Советским Союзом и Великобританией возникли острые разногласия относительно того, должна или нет Британия объявлять войну Финляндии, Румынии и Венгрии, объединившимся с Германией в борьбе против Советского Союза. Сталин усиленно настаивал на том, что Британия обязана объявить войну. Черчилль сомневался в разумности подобного решения; может, удастся отделить эти страны от Германии. Это привело к тому, что Сталин заявил, что сомневается в возможности взаимного доверия и ясности в отношениях между правительствами Советского Союза и Британии без детального, не оставляющего сомнений соглашения в отношении военных целей и планов послевоенного сотрудничества.

Черчилль пришел к заключению, что военное сотрудничество не сможет быть по-настоящему действенным, если настроение русских лидеров не изменится к лучшему и они не станут больше доверять партнерам. В связи с этим 21 ноября он предложил Сталину, чтобы Идеи сопровождал британских военных экспертов, направленных в Москву. Черчилль пояснил, что Идену приказано обсудить все вопросы, связанные с войной, но основная цель поездки заключается в обсуждении послевоенных соглашений. Сталин приветствовал это предложение.

Британцы занялись решением вопроса, что можно предложить советскому правительству. В это же самое время, в период с 20 по 26 ноября 1942 года, американское правительство занималось составлением соглашения по основополагающим принципам, которые могли лечь в основу будущих отношений с Японией. На тот момент не усматривалось никакой связи между этими двумя событиями. Но, поскольку британский кабинет министров вместе с Черчиллем прекрасно понимали, что война в Тихом океане может начаться в любой момент, они были способны оценить, до каких пор могут идти на уступки, чтобы Россия осталась довольна. Даже если предположить, что это когда-то произойдет, не следовало думать, что Россия переориентирует свои силы на Японию, умерив активность на советско-германском фронте.

Гитлер сделал соответствующие коррективы, имея в виду эти выводы. Несанкционированная публикация в «Chicago Tribune» от 4 декабря текста договора «АВС-1» с Британией, подписанного в марте 1941 года, а также военного плана объединенной армии и военно-морского флота и предположительного состава объединенного стратегического совета, подписанного 11 сентября 1941 года года Старком и Маршаллом, заставила немецких военных советников пересмотреть стратегические планы. Немецкое наступление на Восточном фронте решили на время приостановить; основные силы авиации и флота Германии перебросить для нападения на Британию и захвата Восточного Средиземноморья. Но Гитлер отклонил этот план, что явилось одним из наиболее важных решений в годы войны.

Только 4 декабря американское правительство было проинформировано о цели поездки Идена в Москву. Идеи сообщил Винанту, нашему послу в Великобритании, что цель его визита «…будет заключаться в том, чтобы развеять недоверие со стороны Советов и по возможности убедить в этом Сталина. Среди прочего, он должен попытаться получить подтверждение одобрения советской стороной Атлантической хартии и официального подтверждения заверений, прозвучавших 6 ноября в речи Сталина, и, кроме того, одобрения возможного разоружения Германии и федеративных соглашений между малыми европейскими государствами».

Хэлл был обеспокоен, что Идеи, гарантируя военное сотрудничество с Россией, может быть вовлечен в решение советских территориальных вопросов, и это в то время, когда мы отважились на войну с Японией из-за отказа удовлетворить подобные пограничные притязания. Итак, 5 декабря, с одобрения президента, Хэлл срочно отправил Винанту письмо с просьбой встретиться с Иденом до его отлета в Москву. Министр иностранных дел должен был объяснить, что послевоенная политика Америки будет вкратце изложена в Атлантической хартии; что, по нашему мнению, будет большой ошибкой со стороны советского, британского и американского правительств прийти к любому соглашению относительно конкретных условий послевоенного устройства или принять обязательства рассматривать индивидуально каждое государство, что может поставить под угрозу общую цель в отношении прочного мира, а главное – не должно заключаться никаких секретных соглашений. 6 декабря Винант передал это послание Идену. Память услужливо напомнила о больших неприятностях, последовавших за тайными соглашениями наших европейских партнеров, возглавляемых министром Вильсоном, в Первую мировую войну.

Когда на следующее утро японцы совершили нападение на Пёрл-Харбор, британское правительство задумалось, стоит ли посылать Идена в Москву. Но Черчилль решил, что это новое грандиозное событие ничуть не уменьшило потребность в создании крепкой основы для объединения с Москвой и нет необходимости вносить какие-либо изменения в ранее выданные Идену распоряжения. Идеи отправился в Москву, а Черчилль в спешном порядке занялся подготовкой первого за время войны визита в Вашингтон, чтобы там, в перерывах между обсуждениями вопросов, связанных с войной, вместе с Рузвельтом закончить составление Декларации Объединенных Наций.