Читать книгу "Странное воспоминание - Артур Дрейк"

Постояв еще немного на палубе, он ушел в салон, чтобы согреться и отдохнуть на лавочке после долгого пути. Многие места пустовали. Он сел на свободную и с интересом принялся осматривать необычный корабельный интерьер в тусклом свете фонарей и пассажиров, говоривших на английском языке, чьи сдержанные, возможно даже суховатые манеры бросались в глаза на фоне более оживленных французов. Будучи обладателем порядочного количества свободного времени, Жан-Антуан все же не мог похвастаться обширными познаниями иностранных языков. Отчасти из-за расточительного отношения к времени. Он немного понимал по-итальянски – хуже дело обстояло с произношением – и сносно изъяснялся по-английски. На этом его знания ограничивались. Но в Лондон он решил направиться вовсе не поэтому. Проскакав три сотни километров, Жан-Антуан только в Кале принял решение насчет своего дальнейшего маршрута. И точно так же сейчас не имел представления о том, куда направится после Лондона.

Впрочем, нужно было еще спланировать детали его пребывания в Дувре. Найдя гостиницу, он предполагал переночевать одну ночь и днем отправится в путь, хотя допускал, что его отбытие из Дувра может задержаться на пару дней. Сначала он хотел расспросить кого-нибудь из пассажиров о том, где можно остановиться на ночлег и как удобнее добраться до Лондона, но потом принял решение узнать все на месте. Он посчитал, что так будет лучше, главным образом из-за своего неумения затевать разговор с незнакомыми ему людьми и предпочел отложить организационные вопросы к самому моменту их решения.

Когда Жан-Антуан вышел на палубу, чтобы прогуляться и осмотреть пароход, он увидел, как сильно сгустился туман, поглотив теперь корму и нос судна. Туман заглушал и голоса из салона, и размытый свет фонарей, и был призрачного бледно-зеленого оттенка. Высоко во мгле таяли мачты и дымовая труба. Много людей вышло на палубу посмотреть на туман.

Придерживаясь за планшир, Жан-Антуан зашагал к носу судна. Позади слышался голос молодой женщины, спрашивающей, все ли время в Британии стоят такие угрюмые туманы. А мужской голос отвечал, что Британские туманы сильно преувеличены, чаще встречаются в Лондоне из-за смога промышленных предприятий, очень отличаются от морских и ничуть не кажутся угрюмыми. Еще один голос заговорил об опасностях, которые представляют для судов подобные погодные условия, и компания начала подниматься палубу надстроек, затем их голоса стихли.

Пассажиры где-то в салоне вели оживленные разговоры, но ветер уносил их голоса прежде, чем слова долетали до Жана-Антуана. Члены команды спешно сновали в сосредоточенном молчании. Гребные колеса, расположенные посередине судна остались позади, закрыв своим шумом остатки голосов, и Жан-Антуан шел теперь один посреди усиливающейся качки. Только размеренный треск тросов то и дело слышался над головой. Стальная палуба и деревянный настил центральной дорожки, покрывшись мелкими капельками тумана, приглушенно блестели в свете газовых фонарей. Самый нос парохода по-прежнему скрывался в призрачной мгле, и чем дальше Жан-Антуан уходил на нос, тем темнее здесь становилось. Ему стало немного не по себе. Погода и вправду опасная для плаванья, тем более на подходе к портам, где ходит большое количество судов.

Внезапно юноше показалось, что он услышал голос, донесшийся откуда-то из-за борта. Протяжный, словно песнь призрака. Голос оборвался так быстро, что Жан-Антуан не успел его расслышать. Он огляделся, но никого на палубе не увидел, и продолжил приближаться к самому носу. А голос снова прозвучал и снова так же невнятно, так же протяжно и оборвался столь же быстро. Затем последовали хлопки, похожие на трепет крыльев. И снова взбудораженное воображение Жана-Антуана, питаясь впечатлениями уставшего с дороги ума, принялось рисовать страшные картины, фантасмагории, объясняющие природу звуков.

Удивительный зеленоватый туман перед Жаном-Антуаном расступился, и юноша увидел на самом носу темную фигуру, стоявшую широко расставив ноги, гордо разведя плечи и уперев одну руку в бок. Полы его пальто хлопали на ветру, а сам он без движения замер, неотрывно взирая в мглистую даль, простирающуюся прямо по курсу, и время от времени бормотал что-то похожее на не вполне связную песнь без выраженной мелодии.

От неожиданности юноша остановился, с удивлением рассматривая странные очертания одежды человека впереди. На нем темнело подбитое овчиной пальто с поднятым воротником, потрепанный цилиндр, из-под которого в разные стороны торчали спутанные волосы, а более странной обуви Жан-Антуан в жизни не видел. Почему-то он сначала принял человека на носу парохода за капитана корабля. Его не было в толпе при посадке, он определенно не походил на пассажира, но имел гордую стать и крепкий вид, чем напоминал членов экипажа. И все же человек на носу парохода, как и его обувь, показался юноше очень странным, и, поняв, что видит перед собой все же не капитана, Жан-Антуан решил поскорее вернуться обратно в салон.

Только он поднял ногу, чтобы сделать шаг, как фигура впереди развернулась к нему вполоборота, одним лишь торсом, и блестящие из-под цилиндра глаза встретили встревоженный взгляд Жана-Антуана. В ухе качалась увесистая золотая серьга кольцом. Незнакомец медленно убрал курительную трубку изо рта и выпустил густые клубы дыма, не сводя глаз с юноши.

Молча, он долго стоял так и смотрел в глаза застывшего на месте Жана-Антуана, потом, наконец, переступил с ноги на ногу, развернувшись к нему и чуть отклонившись назад, чтобы окинуть юношу изучающим взглядом. В этом движении было нечто дикое, порывистое и подтверждающее, что внимание незнакомца переключилось с покрытого туманом пролива Па-де-Кале теперь на Жана-Антуана. Он несколько мгновений разглядывал юношу с головы до ног, сохраняя давящее молчание, а когда заговорил, то ввел Жана-Антуана в еще более глубокое недоумение:

– Вы стоите на моем баке, – требовательно сообщил он.

Сначала Жану-Антуану потребовалось время, чтобы понять, что прозвучавшие слова были произнесены на английском языке, следовательно, незнакомец – британец, а потом ушла еще минута на то, чтобы Жан-Антуан разобрал смысл этих слов.

– Ах, да! Простите… – юноша отошел к борту носа, посмотрел себе под ноги, но ничего не увидел, затем поднял на незнакомца такой же недоуменный взгляд. – Что-что?

Тот не торопился с ответом. Поднеся трубку ко рту, он вновь принялся изучать Жана-Антуана своим пристальным взглядом черных глаз, словно пытаясь разобраться, что с этим малым не так.

– Вы все еще стоите на моем баке, – наконец сказал он прежним требовательным тоном.

– А что такое бак?

– Это часть судна, где мы находимся, разумеется. Не посуда же!2

Объяснение озадачило несведущего в морских терминах Жана-Антуана не меньше, чем предшествующее незнание.

– Простите, вы, наверное, капитан? – уточнил юноша.

– Не совсем. Технически нет, кое что получше! Особый гость.