Читать книгу "Василий Шуйский - Руслан Скрынников"

Летописец не упомянул о Романовых. После отставки регента Бельского большим влиянием при дворе Федора стал пользоваться его дядя, боярин Никита Романов. Знатностью Романовы далеко превосходили Годуновых, но в глазах Рюриковичей Шуйских и Гедиминовичей Мстиславских они были худородными выскочками. Аристократическая реакция грозила покончить с высоким положением этой семьи. Неудивительно, что Романову пришлось искать поддержки у «дворовых» бояр Годуновых. Родня Федора должна была объединиться перед лицом общей опасности. Благодаря Романову Борис Годунов получил по случаю царской коронации высший боярский чин конюшего и вошел в опекунский совет.

Однако Никита Романович вскоре тяжело заболел. Положение Годунова осложнилось.

Казначей Петр Головин добился устранения Бельского. Его подвиг был вознагражден. При коронации Федора он нес перед царем шапку Мономаха. Чувствуя поддержку думы, Головин стал обращаться с царским шурином Борисом дерзко и неуважительно. Если бы Головин затеял местническую тяжбу с Годуновым, он выиграл бы ее.

Интрига встревожила Бориса, и он решил нанести упреждающий удар. Ему удалось добиться решения о ревизии казны. Проверка обнаружила столь большие хищения, что боярский суд приговорил Головина к смерти. Казнь была отменена в самый последний момент.

Распри в Кремле множились день ото дня. В былые времена Грозный неоднократно принуждал главу думы Мстиславского к публичным покаяниям. При Федоре на его голову посыпались новые обвинения. Главный боярин якобы поддался уговорам Шуйских и замыслил призвать Годунова в свой дом на пир и там убить.

Конечно, Мстиславский и Шуйский имели возможность бороться с Борисом, не составляя заговора.

В Боярской думе зрели планы развода царицы Ирины с государем, и в качестве царской невесты называли дочь Мстиславского. Посольский приказ выступил со специальным заявлением о том, что девица Мстиславская выдана замуж за князя Василия Черкасского. В русской дипломатической практике разъяснения по поводу браков в боярской среде были случаем из ряда вон выходящим. Дело было в том, что девица Мстиславская метила в жены царю.

Окружение царя Федора усмотрело в действиях главы думы измену и предложило ему подать в отставку и уйти в монастырь. Иван Мстиславский доводился государю троюродным братом, и ссора была улажена чисто семейными средствами. Первый боярин думы был принужден сложить регентские полномочия и постричься в монахи в далеком Кирилло-Белозерском монастыре. Согласие боярина на изгнание избавило от опалы членов его семьи.

Каждый шаг Годунова приближал торжество Шуйских.

Тяжелая болезнь Никиты Романова и отставка Мстиславского подкрепили их уверенность в том, что они господа положения.

В глазах князя Василия Шуйского отъезд Бориса и его семьи в Лондон представлялся лучшим выходом из создавшегося положения.

ЦАРСКАЯ ОПАЛА

В конце апреля 1586 г. регент Никита Романов-Юрьев умер. Последовавшее затем народное возмущение возвысило Шуйских и едва не погубило Годуновых. Царские дипломаты поспешили выступить за рубежом с категорическим опровержением слухов о том, что московские правители «в Кремли-городе, в осаде сидели». «Того не бывало, — заявили послы, — то нехто сказывал негораздо, бездельник. От ково, от мужиков в осаде сидеть? А сторожи в городе и по воротам, то не ново, издавна так ведетца для всякого береженья». Дипломаты говорили неправду. Летописи и монастырские записи не оставляют сомнений на этот счет. Расходные книги Чудова монастыря засвидетельствовали факт осады Кремля с полной определенностью.

В середине мая 1586 г. монастырь закупал боеприпасы «для осадного времени». Как видно, монастырские слуги в дни осады охраняли кремлевские стены вместе со стрельцами.

Летописи позволяют заключить, что внезапно вспыхнувшее возмущение застало правителей врасплох. Народ — «московских людей множество» — ворвался в Кремль и запрудил площадь перед Грановитой палатой. Толпа требовала выдачи Бориса. Москвичи, повествует летописец, хотели побить камнями «без милости» всех Годуновых разом. Борис бессилен был защитить себя и своих близких.

Но разбушевавшаяся народная стихия ошеломила власть имущих. Бояре старались любой ценой успокоить чернь и удалить ее из Кремля. Ради достижения этой цели им пришлось помириться между собой. Роль мировых посредников взяли на себя прославленный воевода Иван Шуйский и митрополит Дионисий.

От имени всех бояр регент Иван Шуйский заверил народ в том, что «им на Бориса нет гнева», что они «помирилися и впредь враждовать не хотят меж себя».

Шуйские имели возможность расправиться с Годуновыми, натравив на них толпу. Поведение народа не оставляет в том сомнения. Двое «торговых мужиков» — вожаки толпы — в запальчивости начали было спорить с боярином. «Помирилися вы есте нашими головами, а вам, князь Иван Петрович, от Бориса пропасть да и нам погинуть».

Но Шуйским были чужды методы опричнины. Прибегать к незаконным мерам такого рода было не в правилах регента.

Момент был упущен, и настроение толпы переменилось. Как только народ покинул Кремль, бояре немедленно затворили все ворота, расставили стрельцов на стенах и окружили многочисленной стражей Государев двор. Началось известное по дипломатическим документам «сидение» в Кремле в осаде.

Люди Бориса позаботились о том, чтобы с наступлением ночи захватить двух купцов-смутьянов, перечивших Шуйскому. Они были немедленно сосланы «безвестно, неведомо куды».

Судьба Годуновых, казалось, висела на волоске. Борис все больше утверждался в намерении искать спасения за рубежом. Лагерь его сторонников таял на глазах.

Знать спешила использовать ничем не прикрытое поражение Бориса, чтобы окончательно избавиться от него.

Шуйские инспирировали новое выступление земщины против Годуновых. Как русские, так и иностранные источники совершенно различного происхождения одинаково свидетельствуют о том, что оппозиция пыталась принудить царя к разводу и тем нанести смертельный удар влиянию Бориса.

Согласно летописи, митрополит, большие бояре, столичные гости просили Федора «вся земля царские державы своея пожаловати, прияти бы ему второй брак, а царицу первого брака Ирину Федоровну пожаловати отпустить во иноческий чин и брак учинити ему царьскаго ради чадородия».

Боярская дума, записал шведский агент Петр Петрей, имела обычай разводить великих князей с бездетными женами. Московские власти и простой народ намеревались отправить в монастырь великую княгиню. Но Борис расстроил эти замыслы.

Осведомленный московский дьяк Иван Тимофеев подтверждает шведскую версию. В обычных для него витиеватых выражениях он повествует о том, что Борис насильственно постригал в монастырь девиц — дочерей первых после царя бояр, «яко да не понудится некими царь приняти едину от них второбрачием в жену неплодства ради сестры его» (сестры Бориса Годунова — царицы Ирины).

Главные бояре созвали «совет», который выразил мнение «всей земли». На соборе присутствовали представители «от больших бояр и от вельмож царевы полаты», от столичного народа — большие московские гости. Участие народных представителей придало собору земский характер. Земский собор выработал письменный документ — приговор. Члены собора скрепили его подписями — «рукописанием».