Читать книгу "История пчёл - Майя Лунде"

Экономка подала нам чай с кексами. Мы пили из крошечных чашек, таких хрупких, что они грозили рассыпаться прямо в руках. Этот сервиз он приобрел во время одной из своих многочисленных поездок в страны Дальнего Востока, задолго до того, как поселился здесь, в деревне.

Мы прихлебывали чай, и он рассказывал о работе — о новом исследовании, о своих последних научных докладах, о следующей статье, которую готовил к изданию. Я слушал, кивал, задавал вопросы, высказывая суждения, прибегал к научной терминологии и вновь слушал. Я смотрел на него, стараясь поймать его взгляд. Однако он на меня почти не смотрел, его глаза перебегали с одного предмета на другой, будто это к ним он обращался.

Потом он умолк, и воцарилась тишина, нарушаемая лишь шелестом коричневатой пожухлой листвы за окном. Я отхлебнул чая, и этот звук словно проник в каждый уголок того безмолвия. Кровь бросилась мне в лицо, я быстро поставил чашку на столик, но профессор, похоже, ничего не заметил и лишь молча сидел, не обращая на меня никакого внимания.

— У меня сегодня день рожденья, — проговорил он наконец.

— Ох, я и не знал! Прошу простить меня… и примите мои сердечные поздравления!

— Вам известно, сколько мне исполнилось? — Его взгляд упал наконец на меня.

Я замялся. Сколько же ему может быть? Он, должно быть, очень стар. Ему далеко за пятьдесят. Возможно, около шестидесяти? Я заерзал. Мне вдруг показалось, что в комнате ужасно жарко. Я кашлянул. Какого же ответа он ждет?

Я не ответил, и профессор опустил глаза.

— Это не имеет никакого значения.

Разочарование? Я разочаровал его? Вновь?

Лицо его оставалось бесстрастным. Отставив чашку, профессор взял кекс — самый обычный, самый будничный кекс. Сейчас, во время нашей странной беседы, этот кекс был удивительно не к месту.

Он положил кекс на блюдце, но есть не стал. Тишина становилась гнетущей. Пришла моя очередь нарушить ее.

— Вы собираетесь устраивать празднование? — спросил я и тут же пожалел об этом. Бессмысленный, жалкий вопрос — ведь профессор не ребенок.

Впрочем, до ответа он не снизошел, он лишь молча сидел напротив меня, зажав в руке блюдце и глядя на маленький засохший кекс. Он слегка наклонил блюдце, кекс съехал на самый краешек, но профессор в последнюю секунду опомнился и отставил блюдце в сторону.

— Студентом вы подавали надежды, — произнес он наконец и сделал глубокий вдох, точно желая что-то добавить, но больше ничего не сказал.

Я прокашлялся.

— Вы так считаете? Он переменил позу.

— Когда вы явились ко мне, я возлагал на вас немалые надежды. — Он опустил руки, и они повисли безжизненными плетьми. — Ваш неизбывный энтузиазм и ваша страсть — вот что меня подкупило. Вообще-то я тогда не планировал брать ассистента.

— Благодарю вас, профессор, я очень ценю вашу похвалу.

Он выпрямился, словно аршин проглотил, и теперь сам напоминал ученика.

— Но что же с вами… что случилось? (У меня кольнуло в груди. Он задал мне вопрос, но как на него ответить?) Это произошло еще тогда, когда вы работали над докладом о Сваммердаме? — Он вновь быстро взглянул на меня, но отвел глаза, что ему было несвойственно.

— О Сваммердаме? Но с тех пор уже столько лет прошло, — ответил я.

— Да. Вот именно. Все это было много лет назад. Именно тогда вы с ней и познакомились, верно?

— Вы о… моей жене?

Его молчание подсказало, что я правильно его понял. Да, с Тильдой я познакомился там, после доклада. Или, точнее, обстоятельства привели меня к ней. Обстоятельства… нет, к ней меня привел сам Рахм. Его смех, его насмешки заставили меня посмотреть в другую сторону, в ее сторону.

Мне захотелось сказать что-нибудь об этом, но слов я не находил. Я молчал, и поэтому он быстро наклонился вперед и тихо кашлянул.

— Ну а сейчас?

— Сейчас?

— Зачем вы нарожали детей? — Этот вопрос он задал громче, почти сорвавшись на крик, и теперь смотрел на меня в упор, не отводя взгляда, ставшего внезапно ледяным. — Почему?

Я отвел глаза, не выдержав жесткости в его взгляде.

— Ну… Так уж заведено…

Он положил руки на колени, униженно, но в то же время требовательно.

— Заведено? Хм, возможно, это действительно так. Но почему вы? Что вы дадите им?

— Что я им дам? Пищу и одежду…

— Не вздумайте приплести сюда еще и эту вашу паршивую лавочку! — выкрикнул вдруг он.

Профессор резко откинулся на спинку стула — ему будто захотелось оказаться от меня подальше — и нервно потер руки.

— Ну… — Я пытался заглушить в себе подростка, которого третируют взрослые, пытался взять себя в руки, но заметил, что дрожу. Когда мне в конце концов удалось выдавить из себя еще несколько слов, голос мой зазвучал предательски пискляво: — Я старался, но просто… профессор, без сомнения, понимает… время не позволяло мне.

— Вы ждете утешения? — Он вскочил. — Я должен сказать, что это приемлемо? Так, по-вашему? — Он уже и так стоял рядом, а сейчас сделал еще один шаг, его темная фигура нависла надо мной. — Вы до сих пор не написали ни одной научной статьи — это приемлемо? У вас шкафы ломятся от книг, которые вы так и не прочли, — это приемлемо? Я впустую потратил на вас столько времени, а вы — да вы просто посредственность!

Это последнее слово точно повисло в воздухе между нами.

Посредственность. Вот кем я был для него. Посредственностью.

Я хотел было возразить. В действительности он уделял мне вовсе не так много времени. Или же профессор считал меня своим преемником? Возможно, ему хотелось, чтобы я продолжил его исследования, не позволил им умереть. Не позволил умереть ему. Однако я проглотил все возражения.

— Вы это желаете услышать, верно? — Глаза у него стали пустыми, будто у амфибий, наблюдающих за нами из склянок. — Что так уж оно заведено? По-вашему, я сейчас должен сказать, что, мол, такова жизнь: мы встаем на ноги, обзаводимся потомством, и тогда наши инстинкты заставляют нас заботиться о нем, мы превращаемся в добытчиков, а перед природой интеллект пасует. Это не ваша вина, и еще не поздно все изменить, — он буравил меня взглядом, — вы это желаете услышать, да? Что еще не поздно? И что ваш час обязательно настанет?

Он резко рассмеялся — его смех, жесткий и отрывистый, был полон издевки. Он быстро стих, но прочно засел у меня в голове. Тот же смех, что и прежде.

Профессор замолчал, но не оттого что ждал моего ответа. Он прекрасно понимал, что я едва ли наберусь смелости сказать что-нибудь. Он подошел к двери и отворил ее:

— Сожалею, но вынужден просить вас покинуть мой дом. Мне нужно работать.

Он вышел из комнаты, не попрощавшись, а до порога меня проводила экономка. Я побрел домой, к книгам, но не взял в руки ни одной из них. Не в силах даже смотреть на них, я забрался в постель, да там и остался. Остался здесь, позволив книгам пылиться на полках… Всем тем текстам, которые я когда-то так хотел прочесть и понять…