Читать книгу "История Тайной канцелярии Петровского времени - Василий Веретенников"

«В 1717 году Царского Величества именным указом поведено от лейб-гвардии майору Дмитриеву-Мамонову иметь канцелярию, в которой управлять дела по пунктам Царского Величества», «а ко оным делам в той канцелярии надлежит быть подьячим», всего тринадцать человек, с требованием которых, а также чернил, бумаги, сургучу, помещения и т.д. Дмитриев-Мамонов обращается в Сенат. И уже в январе следующего 1718 года эта канцелярия находится в полном действии.

В письме от 18 января к Петру за подписью Ив. Дмитриева-Мамонова, Ив. Лихарева[40], Егора Пашкова[41] и Ив. Бахметьева[42] говорится: «По данному от Вашего Величества указу поведено нам исследовать по фискальскому донесению о Евреиновых»; видимо, Ив. Дмитриев-Мамонов действует в поручаемых «розысках» не один, а коллегиально. В том же году другое донесение: «…именным Царского Величества указом поведено нам от гвардии офицерам исследовать о бытности в Сибири господина подполковника Бу-халта[43]»; эту бумагу подписывает один Дмитриев-Мамонов (апрель 1718 года). Дело кн. Гагарина, сибирского губернатора, тоже расследовалось канцелярией Дмитриева-Мамонова и тянулось в продолжение четырех лет, до 1721 года; лихоимство, злоупотребление властью и взяточничество — словом, преимущественно преступления «против третьего пункта» указа 1715 года были «розыскиваемы» в деле кн. Гагарина.

Таким образом, к 1718 году вокруг Дмитриева-Мамонова образуется канцелярия, во главе которой стоят несколько гвардейских офицеров, но истинным начальником которой все-таки остается Дмитриев-Мамонов, извещавший Петра в то время о передаче некоторых дел кн. Юсупову «из канцелярии врученной мне, нижайшему рабу Вашему». Иногда прибавлялось еще имя Лихарева и канцелярия получала название «канцелярии ведения лейб-гвардии майоров Дмитриева-Мамонова и Лихарева с прочими офицерами», однако название «канцелярия ведения Дмитриева-Мамонова» преобладает, и в целом ряде донесений-писем Петру с отчетами о суммах, бывших у него по разным делам, Дмитриев-Мамонов говорит о канцелярии своего «ведения». Были случаи, когда писали без упоминания о канцелярии: например: «лейб-гвардии господам майорам Ивану Ильичу Дмитриеву-Мамонову, Ивану Лихареву с товарищами». В 1719 году в Канцелярию тайных розыскных дел поступает дело по подметному письму о тобольских жителях — что есть среди них противники указов о немецком платье и бритье бороды. Тайная канцелярия пересылает это дело в канцелярию ведения Дмитриева-Мамонова, указав адрес: «бригадиру и лейб-гвардии майору Ивану Ильичу Дмитриеву-Мамонову и прочим офицерам». Наконец, сохранилось «определение» Тайной канцелярии, датированное январем 1724 года, за подписью Ушакова о некоем Козмине, сказавшем ложно «слово и дело», — его решено отослать «в канцелярию ведения генерала-майора господина Дмитриева-Мамонова.

Следы существования этой канцелярии последний раз попадаются в 1725 году, откуда, конечно, не следует заключать об ее уничтожении в это время; однако в 1737 году дела ее уже находились в Сенатском московском архиве и все сгорели во время пожара, бывшего в этом году в Москве. К этому времени они уже достигли больших размеров и были переплетены в 191 книгу.

Таким образом, поручив майору от гвардии Дмитриеву-Мамонову несколько розыскных дел, Петр снабжает его как доверенное лицо большими полномочиями: «кто приличны будут» к делу — «пытать и розыскивать», и «розыскивать накрепко». Затем следует ряд поручений, и у Дмитриева-Мамонова появляется ряд помощников-офицеров; эти офицеры становятся его «товарищами», и образуется «канцелярия», которая иногда называется и по их именам, но вместе с тем всегда фигурирует Ив. Дмитриев-Мамонов: он один ведет переписку с Петром; он один иногда подписывается за всех; дела часто адресуются только на его имя — в письме к нему от 12 августа 1721 года Макаров[44], передавая ему донесение Нестерова[45] о злоупотреблениях дьяков в Москве, пишет: «…и оное доношение указал Его Царское Величество для решения отослать к вам». Все это производит впечатление, что нечто похожее на коллегиальное начало существовало в канцелярии между Мамоновым и его товарищами, но Мамонов все-таки был главой, первоприсутствующим этой коллегии; причем едва ли были строго намечены границы единоличного и коллегиального решений; да и сама коллегия была в составе своем неустойчива, случайна: в нее, видимо, входили разные «штаб- и обер-офицеры». Ушаков в одном письме к кн. Михаилу Голицыну[46], сообщая о неимении у него указаний царских о том, как судить в некоторых случаях, писал: «…уповаю я, что такие указы имеются в канцелярии ведомства генерала-майора Дмитрева-Мамонова, ибо когда мы во оной канцелярии с прочими лейб-гвардии штаб- и обер-офицерами обще слушали дела, упоминались такие указы».

Мы видели, что сферу деятельности этой коллегиальной канцелярии определить можно словом «розыск»; точнее — «производство розысков» — следований по делам, поручаемым по мере надобности самим Петром; входя во всё ближайшим образом, император следил за делами канцелярии, о чем ясно свидетельствуют письма Мамонова непосредственно к Петру по разным, часто мелким, делам и дошедший до нас ряд именных указов Петра по делу Гагарина, данных по канцелярии Мамонова. Иногда государь и сам бывал в канцелярии, так как имеется «Указ Великого Государя из канцелярии» ведения Дмитриева-Мамонова. Но если «розыскивание» и «следование» являлись главным делом канцелярии, то полномочия ее в решении и направлении дел были до чрезвычайности шатки, завися, видимо, от каждого конкретного случая, от каждого данного «поручения»; по крайней мере, отсылая одно дело (о злоупотреблении московских дьяков) Мамонову «для решения», Макаров пишет: «…ежели же о том решения учинить собой не можете, и по тому вам доложить Его Царскому Величеству». Как будто сам Мамонов должен решать в каждом случае, может ли он обойтись без государевой воли или нет.