Читать книгу "Она написала любовь - Тереза Тур"

— И вам не надоело про него писать?

— Пожалуй, что нет, — привычно ответила женщина. — Он стал другим — как и мы с Людвигом… И… он уже как член семьи.

Агата смущенно уставилась в чашку с чаем — еще не хватало, чтобы хозяин дома принял ее за сумасшедшую.

— Ваши книги о Церге очень любил мой заместитель. Когда выходила новая, он всегда покупал и читал. Сам над собой смеялся. Говорил, что вполне отдает себе отчет в том, что книга — глупость глупостью. А оторваться невозможно!

— Почему глупость?

— Он когда-то был нелегалом. В Оклере. И очень веселился, читая ваши книги.

— А нам всегда казалось, что у нас в тексте все логично. И правдоподобно.

— Сколько погонь и перестрелок у вас, скажем, в последней книге?

— Так… В «Притягательном лике смерти»? Сейчас… Что?

Хозяин дома издал издевательский смешок.

— Да я и сама знаю, что название… своеобразное. Но издатель заявил, что читателей это заинтригует. И не ошибся!

Барон покачал головой.

— Любому человеку понятно, что в смерти нет ничего притягательного, — начала оправдываться писательница, — но пощекотать нервы, почитать про поединок со смертью другого… Про презрение к ней, про то, что есть люди, которых даже смерть к себе не берет. Может, как раз потому, что они ее не боятся.

— А может потому, что даже ей они не нужны?

— Книга же остросюжетная, — сочла за благо снова поменять тему разговора Агата. — Агентству безопасности не удается предотвратить похищение новейшей военной разработки — кристалла, с помощью которого можно читать мысли. И фон Цергу дают приказ — вернуть кристалл любой ценой.

— На артефактах подобного рода стоит защита. Если подается сигнал тревоги — они самоуничтожаются. Вместе со всеми, кто находится неподалеку.

— В нашей книге враги — преступная группировка, возникшая после того, как наше королевство и Оклер заключили мир, нашла способ обойти эту защиту.

— И через пару десятков погонь и перестрелок кристалл вернули в агентство.

— Ну… В общем, да.

— На самом деле, операция подобного рода считается проваленной, если прозвучал хоть один выстрел. Тихо прийти. Тихо уйти. Чтобы никто и знать не знал, что происходит.

— Ну, знаете ли… Про это книгу не напишешь.

И Агата вдруг отставила чашку с чаем. Сложила руки на груди. А потом резко поднялась:

— Я, пожалуй, пойду.

— Простите, — барон взял ее за руку. — Я не хотел вас обидеть.

— Нет, что вы. Это… Это я веду себя невежливо. Простите. Просто в таком свете все наши истории выглядят… Бессмысленными.

— Вы не правы. Людям никогда не покажут отчетов о реальных делах. И это правильно. Где государственная тайна — там слишком много грязи и крови. Даже если эти решения во благо. Даже если без этого не выжить государству… А ваши книги… Они показывают, что мы работаем. И что мы, в общем-то, неплохие люди. В отличие от врагов государства. Это очень важно. Правда! Поверьте мне, я отнюдь не лукавлю. А то, что это сказка… Да. Зато правильная.

— Правильная сказка, — улыбнулась Агата. — Интересный подход.

Глава 6

Это ж как надо было прислушиваться, чтобы раздражаться от того, что ручка скрипит по бумаге?!

Эрик фон Гиндельберг только головой покачал.

Он ворвался к ней в спальню в четыре утра, чтобы выяснить: что же приключилось с ним в эту промозглую осень? Почему он стал заботиться об Агате фон Лингер? Так… легко. Словно это была… его женщина.

Глупость какая!

Может, не все так страшно? Ему просто скучно в отставке. И потом. Он привык чувствовать себя нужным. За столько лет на службе.

Они говорили о книгах. Надо же, ее задело его насмешливое отношение к развлекательной литературе.

Тридцать девять книг!

Если бы у них в королевстве экономика с таким же упорством перестраивалась с военного образца на мирный, с каким фон Лингеры писали об этом их агенте, правительство бы уже выплатило государственный долг.

Барон лежал в своей комнате, заложив руки за голову. Вспоминал, как его заместитель, что был по молодости нелегалом и как раз специалистом по тайным операциям, действительно любил эту серию детективов. Похождения фон Церга. Все приговаривал:

— Если бы в реальной жизни было так… увлекательно!

А ведь бывший разведчик единственный, кто успел среагировать на наемного убийцу, которого не почуяли даже собаки! То наглое покушение имело все шансы на успех.

На руке у убийцы был одноразовый артефакт, стреляющий отравленной иглой. А празднование Весенней победы — мероприятие массовое. Традиционно и король, и канцлер много общались с народом. Выстрел был произведен с пяти метров.

Заместитель успел среагировать и закрыть канцлера собой… Наверное, сработала интуиция. Жизненный опыт, помноженный на постоянное ожидание засады. Убийства. Предательства.

Барон так и не лег спать. После того как его гостья поднялась к себе, отправился в подвал. В лабораторию.

Отец его — маршал королевства, кавалер боевых орденов и семиюродный брат короля — считал сына своей личной неудачей. Старый барон всегда был чем-то недоволен. И не потому, что отношения с женой не заладились. А потому, что сын был увлечен чем-то, помимо армии, сражений, физической подготовки и планирования обороны.

Его единственный наследник мечтал стать артефактором. Более того, у Эрика получалось. Только вот незадача: работать с кристаллами могли лишь те, в чьих жилах текла кровь выходцев с Нового Света. А точнее, с одного небольшого острова. Острова Висельников.

Около трехсот лет назад поселенцы, прибывшие туда, обнаружили пещеры с камнями, наделенными свойствами, которые тогда казались поистине волшебными. Через некоторое время люди научились строить корабли, что могли, используя силу кристаллов, ходить по морю без паруса; догадались, как с помощью самоцветов связываться друг с другом на расстоянии, усовершенствовали экипажи и, наконец, — сделали мобили! Повлияли камни и на самих переселенцев, дети, рожденные на острове, обрели магические способности, и только они, а после их потомки могли создавать артефакты.

Постепенно артефакторов становилось больше. И в Отторне тоже. В их жилах обязательно текла кровь островитян. Но единственный сын барона фон Гиндельберга? Немыслимо…

Эрик помнил, какой был скандал, когда отец, прибыв в очередное увольнение, узнал, что у сына есть учитель и лаборатория.

Наверное, барон дошел бы до того, что обвинил жену в неверности, а Эрика — в том, что он не его сын, но… Драгоценности рода Гиндельбергов, пожалованные его величеством лично, созданные лучшими придворными артефакторами королевства, признали в юноше своего, стоило ему уронить на них каплю крови.