Читать книгу "Выбор Шатеры - Яна Ясинская"

Всю оставшуюся дорогу мы идем молча. Говорить не хочется. От странных размышлений на тему, что происходит с Эваном, меня в какой-то момент отвлекает возмущенный голос братца.

— Где ты шлялась?! А он что здесь делает?! — шипит возмущенный Анигай, буравя недовольным взглядом настырного альтаирца. Эван отвечает тем же.

За три года нашего знакомства брат так и не смог смириться с мыслью, что я, чистокровная дарийка, дружу с «заклятым врагом» — альтаирцем. Хотя надо отдать должное Эвану, он тоже повышенной симпатией к Анигаю не страдает. Мальчишки! Что тут еще скажешь! И не важно, какой расы. Все одинаковые! Того и гляди подерутся! Каждый раз между ними вставать приходится! Вот и сейчас…

— Извини, это я виновата. Я его попросила со мной пойти. Мне одной страшно было… — неуклюже пытаюсь выгородить Эвана перед скептиком-братом.

— Тебе?! Страшно?! — Кажется, еще немного — и Анигай прыснет от смеха. — Сама-то веришь в такой бред?

Мы двойняшки — но на этом наши родственные связи, пожалуй, и заканчиваются. Взаимопонимания между нами ноль, как, впрочем, и внешнего сходства. На фоне высокого черноволосого тирана-братца я выгляжу бледной мелкой молью. Правда, Анигай всегда слушается эту «моль», когда речь идет об очередной афере под названием «Как раздобыть дары, чтобы не сдохнуть с голоду в проклятом Катаре». Тут я ас!

Например, мне принадлежит гениальная идея воровать прямо под носом стражей Дэбэра из императорских шахт топливные кристаллы и продавать контрабандистам. О том, что если нас заловят, то непременно казнят, мы предпочитаем не думать. Какая разница, где сдыхать: на плахе или от голодухи в нашей обледенелой хижине? На плахе, может, и не так мучительно будет.

— Я хочу помочь! — уперто повторяет Эван.

— Помочь он хочет! — Возмущению Анигая, кажется, нет предела. — Да из-за тебя нас в шахте сразу поймают! Ты же как бельмо на глазу! Неужели не понимаешь?

Анигай прав. Эван сильно выделяется на фоне дарийцев. Мы почти все темноволосые, глаза либо карие, либо черные. Мои фиалковые — исключение из правил. Альтаирцы, наоборот, — блондины или рыжие. И глаза у них синие, зеленые или голубые. У дарийцев таких не бывает.

На Дарии все альтаирцы наперечет. Их здесь редко встретишь. Только среди военнопленных, которых заметно поубавилось за время перемирия. Но Эван не военнопленный. Он — другое дело. Типа гость. Правда, кого и зачем, я не знаю. В чужие дела не лезу. Вопросы не задаю. Недаром у нас в Катаре говорят: чем меньше знаешь, тем дольше живешь!

— Я хочу помочь! — упрямо повторяет он. — Могу на страже постоять. Или внимание охраны отвлечь.

Анигай недоверчиво хмыкает:

— Это точно! Запросто отвлечешь! А нам потом перед святошей за твой труп оправдывайся!

Чувствую, назревает очередная ссора. Как же они меня оба достали!

— Все! Хватит! Пошли лучше, а то пересменок закончится, и останемся без кристалла. А значит — без еды!

Растущему организму Анигая есть хочется всегда, поэтому брат не прекословит. Ведет нас одному ему известным новым путем к заброшенной шахте. В прошлый раз мы промышляли в другом месте, но после очередного землетрясения (они в горах не редкость) старую тропинку вместе с шахтой завалило огромным скальником, так что Анигаю пришлось искать новое место добычи кристаллов.

Не люблю я рудники. Когда иду к шахте, стараюсь не глядеть на работающих здесь каторжников: болезненных, забитых, изможденных. Несмотря на официальное перемирие, в рудниках полно забытых, «списанных в утиль» военнопленных. Их легко узнать по широкому черному металлическому браслету на руке. У каторжников-дарийцев точно такие же, только красные. Их статус считается повыше. Содержание получше. Но ненамного.

Военнопленные в основном земляне. Слышала однажды, как один страж Дэбэра жаловался спьяну в кабаке (я искала там нашу беспутную мамашу, когда та три дня дома не появлялась), что альтаирцы на шахтах не приживаются. Сильные, буйные, свободолюбивые, они доставляют слишком много хлопот. Вот стражи и спешат от них избавиться. Земляне наоборот. Не гордые. Отлично приспосабливаются к любым условиям. Пожалуй, в этом они походят на нас — дарийцев. Умудряются выживать даже здесь, в Катаре, в вечных снегах, под неусыпным надзором, в кандалах…

— Смотри! Смотри! — в голосе брата звучит неподдельный восторг. — Воины Руара! Интересно, что они здесь делают?

Слежу за взглядом Анигая. Действительно, возле центрального входа в шахту стоят два высоких мощных воина в кожаных доспехах и плащах. Им и ледяной ветрюга нипочем! Они будто и не замечают режущих порывов северного ветра.

Из шахты выходит инспектор. По холеному виду и дорогой одежде сразу видно — из Адейры. Его скорее всего и охраняют руарцы — элита императорских слуг. Иначе их бы в нашу глухомань не занесло.

— Это и есть дред? — Эван показывает Анигаю на небольшую крестообразную рукоятку, висящую на поясе каждого воина.

Завороженный брат кивает.

Мальчишки! Как только речь заходит об оружие, они тут же умудряются найти общий язык!

— Вот бы мне такой! Да я бы тогда… Я бы… — От восторга у Анигая перехватывает дыхание.

Нет, мой братец точно чокнулся на этом оружии!

— Размечтался! — фыркаю я, поражаясь его наивности. — Дреды подчиняются только воинам Руара. Тебе никогда такой не заиметь.

На самом деле я прекрасно понимаю интерес мальчишек к дредам. Это весьма необычное оружие. Крестообразная рукоятка, с противоположных сторон которой в любую секунду может возникнуть острое копье или меч. Дред управляется силой мысли хозяина и подпитывается его энергией. Как только воин хочет воспользоваться дредом, из оружия с противным шипением появляется серебряная цепочка-змейка, обвивает руку хозяина и впивается острыми клыками в кожу. Дред оживает.

Например, как сейчас…

У нас на глазах один из каторжников внезапно набрасывается на чиновника. Но добраться до инспектора не успевает. Воин Руара молниеносно останавливает нападавшего дредом. Пронзенный насквозь каторжник падает. Бьется в конвульсиях, из вспоротого живота вываливаются кишки, от которых на морозе идет неимоверный пар. Чувствую, как к горлу резко подкатывает тошнота. Чудом не успеваю закричать. Ладонь альтаирца моментально закрывает мне рот и тем самым спасает нам троим жизнь. Эван притягивает к себе, чуть ли не силой заставляя меня отвернуться, чтобы я не видела, как стражи Дэбэра добивают мужика, валяющегося в луже собственной крови.

— Тише, тише, — голос Эвана успокаивает.

— Фу! Телячьи нежности, — раздраженно ворчит Анигай. — Будто трупов никогда не видела. Пошли давай.

Нехотя отстраняюсь от Эвана. Неудобно как-то получилось. Я не привыкла на людях показывать слабость, а тут… Просто неожиданно как-то вышло. А насчет трупов брат прав. Нам к ним не привыкать. Ближе к лету, когда с улиц Катара сходят сугробы, то и дело на улице на «подснежники» натыкаешься. Если зима выдалась особо голодная и холодная, так и вообще труп на трупе бывает. Кто от голода помер, кто еще от чего — проломанный череп тоже не редкость. На такие «подснежники» я уже давно не обращаю внимания. Но на глазах у меня все же не каждый день живым людям животы вспарывают.