Читать книгу "Династия Плантагенетов. Генрих II. Величайший монарх эпохи Крестовых походов - Джон Эплби"

Жоффруа и его сын уехали из Парижа, радуясь, что их власть над Нормандией была подтверждена королем. По пути они обсудили последние планы Генриха по вторжению в Англию. Теперь, когда он был признан законным владыкой Нормандии и все герцогство полностью ему подчинилось, он мог получить необходимую сумму денег, чтобы собрать большую армию и начать борьбу за английский престол. Он объявил о созыве Совета нормандских баронов, который должен был начать свою работу 14 сентября 1151 года и обсудить вопрос о его возвращении в Англию.

В пути Жоффруа все время жаловался на здоровье. Они остановились в Шато-дю-Луар, в 25 милях юго-восточнее Ле-Мана. У графа начался сильный жар; он стал готовиться к смерти: назначил Генриха своим наследником в Анжу и Мэне, а второму сыну, Жоффруа, отдал во владение три замка в Анжу, специально оговорив, что, когда Генрих получит Англию, он должен будет передать Анжу и Мэн своему брату. Доблестный граф Жоффруа Красивый умер 7 сентября 1151 года и был похоронен в церкви Святого Джулиана в Ле-Мане[32].

После похорон отца Генрих принял клятву верности от благородных господ Анжу и Мэна. Убедившись, что его владения находятся в безопасности, а жители ему верны, он обратил свой взор на Англию. Во время поста в Нормандию прибыл его дядя Реджинальд, еще один незаконнорожденный сын Генриха I, которого Матильда во время своего пребывания в Англии сделала графом Корнуолльским, и стал убеждать его снова пересечь Ла-Манш. Сразу же после Пасхи 1152 года герцог Нормандский собрал свой совет, но отплытие пришлось снова отложить.

21 марта французская королева получила от мужа развод. Она немедленно предложила молодому герцогу себя и свое огромное герцогство Аквитанское, занимавшее всю юго-западную часть Франции. Он с радостью принял это предложение, ибо Элеонора была самой богатой невестой в Европе[33]. Конечно, репутация у нее была подмочена, но зато ее герцогство охватывало половину страны. В свое время отец Генриха согласился принять жену, которая была старше и знатнее его, поэтому его сын был уверен, что ради земель королевы надо сделать то же самое.

Элеонора, старшая из двух дочерей Гильома Х, герцога Аквитании и графа Пуату, родилась около 1122 года. Другие дети этого герцога умерли в детстве. Он умер в 1137 году, завещав руку своей старшей дочери Людовику, сыну своего господина, короля Людовика VI. Людовик сразу же затребовал свою невесту и ее наследство. Он женился на Элеоноре в Бордо, в июне 1137 года, а 1 августа вступил на престол Франции, получив его в наследство от отца.

Под влиянием проповедей Бернара из Клерво Людовик VII и Элеонора на Пасху 1146 года приняли в Везеле крест и в следующем году отправились в Святую землю. Стремление Людовика отправиться в Крестовый поход было чисто религиозным, а вот его жена руководствовалась совсем другими мотивами. Она была живой и веселой женщиной, обожавшей удовольствия. Ее жизнь со степенным и положительным Людовиком была невыносимо скучна. Ей хотелось веселья, перемен и приключений, а в армии крестоносцев всего этого было с избытком.

Прибыв в Малую Азию, армия французского короля несколько раз попала в засаду между Византией и Антиохией и почти полностью погибла. Короля с королевой пригласил князь Антиохии Раймонд, который приходился Элеоноре дядей и был всего на несколько лет ее старше. Отношения Элеоноры и Раймонда сразу же стали весьма интимными, что было оскорбительным для Людовика VII и сделалось предметом пересудов среди крестоносцев. Антиохия являлась цивилизованным городом, и князь Раймонд, обладавший таким же темпераментом, как и его племянница, поразил Элеонору своими изысканными манерами. Сплетни того времени обвиняют дядю и племянницу в инцесте; даже образованный и осторожный Джон из Солсбери, английский священник, который входил в состав папского суда, намекал, что их отношения были небезупречными:

«В лето Господне 1149 христианнейший король французов, после разгрома своего войска на Востоке, прибыл в Антиохию, где его с почетом принял Раймонд, брат Гильома, графа Пуату, да будет благословенна его память! Он приходился королеве дядей и по многим причинам обязан был демонстрировать королю свою верность, любовь и уважение. Но во время их пребывания здесь, когда нужно было утешить, укрепить духом и вдохнуть новую жизнь в остатки погибшего войска, фамильярное обращение князя с королевой и их долгие, легкомысленные, почти никогда не прекращавшиеся разговоры вызвали у короля подозрения. Эти подозрения усилились, когда королева заявила, что хочет остаться здесь, хотя король готовился к отъезду, а князь приложил все усилия, чтобы задержать ее, надеясь, что король даст на то свое согласие.

Когда же король решил увезти ее силой, она вспомнила об их родстве и заявила, что, живя вместе, они нарушают божеские законы, поскольку они родственники в четвертом или пятом поколении.

Король забрал ее и принудил ехать в Иерусалим вместе с ним, и сердца их распалились еще сильнее, и, хотя они пытались скрыть это, рана так и не зажила»[34].

«Короля вышли встречать кардиналы и чиновники церкви и, обеспечив всем, что было нужно для его удовольствия, привели в Тускулум к господину папе, который принял его с такой добротой и преданностью, что можно было подумать, что папа принимает не простого смертного, а Господнего ангела. Выслушав по отдельности жалобы обеих сторон, он уладил ссору между королем и королевой, начавшуюся в Антиохии, запретив им под угрозой отлучения от церкви даже заикаться о разрыве или о том, что их брак должен быть расторгнут по какой-либо причине. Эти слова очень обрадовали короля, ибо он безумно любил свою королеву, совсем как ребенок»[35].

После возвращения во Францию Элеонора родила королю второго ребенка – это снова была дочь. Ее неспособность подарить Франции наследника за пятнадцать лет супружеской жизни, вероятно, и стала причиной того, что Людовик VII наконец согласился отпустить ее, а вовсе не заявления королевы об их кровном родстве. Людовик и Элеонора были родственниками в четвертой или пятой степени, ибо у них был общий предок – Робер, король Франции, а церковь в ту пору запрещала браки родственников до седьмой степени родства. На этот факт обычно не обращали внимания, но он служил удобным предлогом для расторжения неудачных браков.

Архиепископ Реймсский собрал совет, который рассмотрел вопрос о законности брака между Людовиком и Элеонорой. 21 марта 1152 года прелаты пришли к заключению, что супруги действительно находятся в слишком близкой степени родства и потому их брак считается недействительным. Очевидно, никто не вспомнил о том, что папа в свое время признал его законным. Но поскольку они поженились, пребывая в истинной вере, то обе их дочери, Мария и Алиса, были признаны законными и остались у отца. Элеонора наконец освободилась от мужа, которого называла «не мужчиной, а монахом»[36]. Впрочем, Людовик VII был настоящим мужчиной и глубоко презирал высокомерное отношение к нему Элеоноры.