Читать книгу "След. Укус куфии - Ангелина Шевцова"

Взгляд Галины Николаевны упал на одиноко играющего на детской площадке мальчика лет десяти. «Ну что за люди? — раздраженно подумала полковник милиции Рогозина Г. Н. — Говорят, пишут, кричат просто и по ящику, и по радио — не отпускайте детей одних. Не только гулять, в школу не отпускайте. Нет, пожалуйста вам, сидит…»

Но тут ей стало не до праведного гнева, потому что перехватило горло, и дыхание сбилось.

С противоположной от нее стороны площадки к мальчику подошел мужчина, что-то ему сказал. Потом взял ребенка за руку и повел за собой…

Она поняла, что еще минута — и оба исчезнут. А мальчику явно не хотелось идти с мужчиной. Он просто понуро плелся следом.

Вдруг они остановились. Взрослый, порывшись в кармане, что-то протянул ребенку. Тот с удовольствием принял подарок…

«Конфета» — поняла полковник милиции. Догадка подтвердилась, когда она увидела, как мальчик разворачивает фантик гостинца и закидывает его в рот. Рогозина ахнула, поняв, что они идут к припаркованной поблизости машине, и бросилась наперерез:

— Стойте!

Мужчина и мальчик обернулись на голос незнакомой им прохожей.

— Что случилось?

— Кто… кто вы такой?

— В смысле?

— Мальчик, ты знаешь этого дядю?

— Что за бред? Вы кто такая?

— Да… Это мой папа.

— Папа? Вы его папа?

— Конечно, а вы что подумали?

— Нет-нет, ничего… показалось… Простите…

Галина Николаевна шагнула было прочь, но остановилась.

— А куда вы едете? Зачем?

— Не ваше дело, сумасшедшая. Чего вы на людей кидаетесь?

— Мы за мамой. На работу. Мы ее каждый день на машине забираем.

С этими словами мальчик юркнул на заднее сиденье машины, отец захлопнул дверцу и начал обходить автомобиль, чтобы сесть за руль.

«Идиотка», — только успела охарактеризовать себя Галина Николаевна, как вдруг мужчина остановился, широко улыбнулся ей и совсем другим тоном проговорил:

— А вообще-то спасибо. А то какой-нибудь Органист схватит ребенка, никто головы не повернет. Побольше бы таких, как вы… Может, и маньяки в городе себя бы так вольготно не чувствовали. Счастливо.

Приветливо помахав странной незнакомке рукой, он сел в машину и нажал на педаль газа. Взревел двигатель, автомобиль чуть подпрыгнул на месте и рванул. Мужчины явно опаздывали за мамой…

Помахав им вслед, Галина Николаевна нога за ногу пошла на автобусную остановку. Гулять расхотелось, думать — размоглось.

«М-да, Галя… Молодец, товарищ полковник, все при тебе — и стальные нервы, и самообладание…»

Подмосковье. Один из элитных поселков.

Родительская любовь…

Двухэтажное шале за высоким глухим забором выглядело как сахарный домик из сказки — белое, с башенкой и крутой крышей, с длинным балконом вдоль фасада. Его окружали ухоженные газоны. Не верилось, что в стенах сахарного домика может жить беда.

Тем не менее она там жила. Жила с тех пор, как в домике появился ребенок.

Сейчас ребенок — девочка — спал в своей комнате на втором этаже. Мать — еще молодая женщина, но казалась старше своих лет. Постоянное чувство тревоги наложило отпечаток на ее красивое лицо. Беспокойство было заметно даже под слоем косметики.

Сейчас мать девочки собирала разбросанные по полу гостиной детские книжки. Большой камин был пуст — кто будет топить его летом! — и казался похожим на огромную пасть.

В доме пахло смолистым деревом — еще бы, шале строилось на совесть, по всем правилам, — и… лекарствами. Чем выше поднимаешься по широкой лестнице, тем ощутимее атмосфера аптеки.

А еще матери казалось, что к этому букету примешивается запах аммиака.

Запах дыхания ребенка.

— Ма-а… — донеслось сверху.

— Что такое, моя хорошая? — Мать начала быстро подниматься по лестнице.

— Меня тошнит, — пожаловалась дочь.

Разлохмаченные волосы девочки были тусклыми, на тыльной стороне ладоней виднелись расчесы. Она явно имела лишний вес и вообще выглядела нездоровой. А еще — у нее началось носовое кровотечение.

— Пойди ляг, — мать отвела девочку в постель, — а я сейчас позвоню нашему дяде доктору…

Она звонила доктору, нервничала, почти кричала в трубку, потом, немного успокоенная его словами, дала дочери лекарства.

Убедившись, что ребенок все же заснул, молодая женщина позвонила мужу.

Он прижал телефон к уху. В его голосе слышались специфические, так и не изжитые интонации братка, хотя теперь он носил тысячедолларовые костюмы и прекрасно разбирался в карте вин.

Последние семь лет научили его разбираться и в медицинской терминологии.

— Что? — переспросил он. — Геморрагический синдром? Какой, к чертям, геморрагический синдром — она же на диализе! Я за что плачу этому козлу и его клинике такие бабки? За то, чтобы у моего ребенка кровь перестала свертываться?! Да не ори ты! Хорош реветь, я сказал!

Водитель его черной «Мазды» даже не повернул головы — он привык к таким разговорам.

— Хуже? — Бывший браток, а ныне совладелец холдинга достал из кармана носовой платок и вытер взмокшее красное лицо. — Насколько хуже? Интенсивная терапия? Сука, он же говорил, что с диализом все будет о'кей!

Этот человек в лихие девяностые недрогнувшей рукой пристрелил троих… Предавал и продавал. Сумел взобраться на самый верх — а теперь был бессилен помочь своему единственному ребенку…

— Хватит реветь, — сказал он уже более спокойно. — Вези ее на этот долбаный диализ. А этому козлу скажи… Что? Что? Он же говорил, что… Ах, трансплантация! Да я ему, суке, самому обе почки вырежу! Очередь… Другие подождут, а моя дочь ждать не может! Все, вези ее. — Его голос снова смягчился. — Скажи, папа ее целует. Пусть будет хорошей девочкой и пьет таблетки. Скажи… скажи, я ей рыбок привезу. Да! Прямо в аквариуме, разноцветных.

Он закончил разговор и уронил телефон на колени. Взгляд на какое-то время стал пустым, но потом в нем загорелась злобная решимость — решимость переиграть, переломить суку-судьбу.

Теперь уже он позвонил сам. Разговор был коротким.

— Мне нужна почка. Для трансплантации. Детская. Знаю… Тоже знаю. — Он слушал то, что говорит собеседник, и постепенно приходил в бешенство. — Да клал я на все твои отмазки! Срочно! Ты понял? Срочно! Плевать мне, где ты ее найдешь! А не найдешь — я тебя самого на органы пущу, понял?

Он выключил телефон и погрузился в мрачное молчание.

А человек, с которым он беседовал, позвонил другому человеку.