Читать книгу "Франклин Рузвельт - Георгий Чернявский"

Франк рос всесторонне развитым и, вопреки назойливой материнской опеке, физически крепким, был любознательным и пытливым, критически мыслящим, склонным к анализу социальных проблем ребенком, а потом и юношей, для которого мир отнюдь не ограничивался Спрингвудом с его окрестностями. Почти все родные и другие близкие люди отмечали исключительную память Франклина — он впитывал информацию как губка, порой был даже способен черпать сведения одновременно из нескольких источников. Как-то в ответ на материнский упрек в том, что во время ее рассказа о чем-то он перебирает свою коллекцию марок, десятилетний сын ответил: «Я не уважал бы себя, если бы не мог заниматься одновременно двумя делами». Чтобы доказать свою правоту, он тут же почти дословно повторил то, что услышал от Сары[3].

Скорее всего тому, что Франк не вырос человеком бездушным, отчасти способствовала семейная драма. Когда ему было десять лет, отец тяжело заболел. Он перенес «удар» — кровоизлияние в мозг, от которого так и не смог полностью оправиться и остался инвалидом. Это, однако, не изменило привычного быта мальчика, а затем юноши — семья оставалась богатой, доходы от вложенных капиталов продолжали поступать. Но с тех пор не исчезало какое-то тревожное ожидание, и Франк это чувствовал очень хорошо.

У него не было той вспыльчивости, того бунтарства, неподчинения родителям, какие так часты у мальчиков переходного возраста. Сдержанно, но неизменно он стремился облегчить душевные страдания матери, физические и нравственные муки отца. Привитое ему (или, скорее, самостоятельно выработанное) желание доставлять близким радость, не расстраивать их постепенно распространилось на его отношение к другим людям, которых он относил к своему кругу образованных и воспитанных зажиточных аристократов.

У такого поведения была, однако, и другая сторона. Конечно же далеко не всегда желания Франклина совпадали с намерениями его родителей, особенно весьма требовательной и постоянно уверенной в своей правоте матери. Мальчик рано научился в некоторых случаях идти на хитрость, под благовидным предлогом уклоняться от того, что ему навязывали. Довольно скоро родители стали распознавать эти не очень умелые уловки. По поводу частого «саботажа» еженедельных визитов в местную церковь в семье даже стали говорить о «воскресной головной боли» Франклина.

Франк был послушным сыном, искренне любил свою мать, но с годами, по мере взросления, ее неустанные заботы начинали вызывать у него раздражение, которое он тщательно скрывал. Уже в родительской семье, в детском возрасте он получил первые уроки лицемерия, которые, увы, столь необходимы в политике.

Таким образом, будущий президент от Демократической партии отнюдь не был демократом в обыденном, бытовом смысле. Воспитанный в основном матерью и образованными учителями в аристократическом духе, он уже со второго десятилетия жизни тщательно следил за тем, чтобы в круг его близких знакомых и тем более друзей (таковых почти не было) не попадали люди с сомнительной репутацией, дурно воспитанные, с которыми трудно было бы найти общие интересы.

Франк, с одной стороны, стремился найти общий язык с теми подростками, с которыми ему доводилось общаться (это в основном были дети родственников и богатых соседей), а с другой — овладеть вниманием общества, быть во всем первым и всячески демонстрировать это.

Важным элементом его самовоспитания было стремление как можно быстрее и как можно глубже, с полной умственной, а значит, и физической нагрузкой овладевать знаниями.

С десяти лет Франк занимался в небольшой группе вместе с Арчи и Эдмундом Асторами, сыновьями богатых соседей. К ним приходили тьюторы — частные учителя, которые давали уроки английского и иностранных языков, начал математики и природоведения. Детей приучали к тому, что какие бы то ни было знания можно получить только от тьюторов, — других путей они до поры до времени не видели. Однажды, увидев, как какой-то мальчик из простой семьи ловко вскарабкался на высокое дерево, они, окружив его, с большим интересом стали расспрашивать, кто был его тьютором в этом нелегком деле.

И родители, и тьюторы немалое внимание уделяли выработке у Франка хороших манер, которые считались жизненной необходимостью для будущего, поскольку являлись тогда неотъемлемой принадлежностью богатого родовитого провинциала и лишь постепенно преодолевались в больших городах. Разговаривать с незнакомыми людьми только после того, как тебя им представят, не садиться в присутствии старших, прежде чем тебя пригласят, говорить со слугами приветливо, но одновременно всё время давать им чувствовать разницу в положении — эти и подобные «нормы» были усвоены крепко, преодолевались с трудом и так и не исчезли совсем до самого конца жизненного пути знаменитого американца.

Распорядок его дня был довольно жестким: подъем в семь часов, в восемь завтрак, затем уроки до полудня, после ленча — вновь уроки до четырех часов пополудни.

Гротон и Гарвард

Франк отправился в школу, только когда ему исполнилось 14 лет. Он стал учеником весьма престижного Гротонского мужского колледжа — школы для тех подростков и юношей, родители которых могли заплатить немалую сумму за разностороннее общее образование своих детей. Программа Гротона включала «энциклопедический» комплекс дисциплин, от математики с физикой до этики с эстетикой, но главное внимание обращалось на древние языки и гуманитарные науки, которые должны были послужить базой будущего юридического, философского или исторического образования. Хотя экономическим предметам особого внимания не уделялось, Гротон рассматривался в качестве подходящей стартовой площадки также для будущих бизнесменов, скорее всего в силу самого положения этого учебного заведения в обществе и аристократического происхождения многих его учеников, не говоря уже о руководителе.

Возглавлявший Гротонский колледж Эндикотт Пибоди (1857—1944), талантливый педагог, строго требовал, чтобы его ученики твердо усваивали немалый минимум знаний (некоторым этот минимум казался максимумом того, что они могли бы усвоить), но в то же время стремился, чтобы они давали собственные оценки прочитанному и увиденному, выработали свой стиль изложения, учились мыслить четко и оригинально, умело распределяли свое время между учением, спортом, скромными развлечениями, планируя свой день буквально по минутам.

Достопочтенный священник Епископальной церкви Э. Пибоди основал эту школу в городке Гротон, штат Массачусетс, примерно в шестидесяти километрах к северу от Бостона, в 1884 году и руководил ею на протяжении пятидесяти шести лет.

Сам являвшийся продуктом британского образования и воспитания (он окончил Тринити-колледж в Кембридже), Пибоди продолжал его традиции в Америке, правда, пытаясь как-то приспособить их к местным условиям. Говорить в школе можно было только на британском варианте английского языка (сугубые американизмы, а тем более сленг ни в лексиконе, ни в произношении не допускались). Огромное внимание уделялось духовному совершенствованию. Каждое утро начиналось с холодного душа, а затем молитвы. Молитвы были обязательны и перед сном, а по воскресным дням школьники обязаны были присутствовать на долгой церковной церемонии. Cui servire est regnare («Служить Ему есть править») — это латинское изречение было школьным девизом.