Читать книгу "Книжная лавка - Пенелопа Фицджеральд"

И миссис Гамар одарила миссис Грин такой сияющей улыбкой, в значении которой усомниться было просто невозможно. Однако сразу же после этого, не успев еще закончить фразу о «прогрессивных тенденциях», миссис Гамар ободряюще кивнула Флоренс и пошла от нее прочь, мгновенно растворившись в шумной толпе гостей. А на Флоренс вновь обрушилось ощущение неприятной заброшенности и абсолютной ненужности.

Оставшись в полном одиночестве, она, впрочем, медлить не стала и, пройдя через холл в маленькую гардеробную, принялась искать свое пальто. Методично роясь в грудах чужой одежды, Флоренс размышляла о том, что, в конце концов, она не так уж и стара, чтобы не справиться с двумя работами, а для книжного магазина можно нанять помощника, чтобы самой иметь возможность заниматься самообразованием; ей ведь наверняка придется прослушать несколько курсов – и по истории изобразительного искусства, и по истории музыки; впрочем, музыку она всегда очень любила и неплохо в ней разбиралась, а вот познакомиться, хотя бы поверхностно, с историей искусств нужно будет обязательно, и это, по всей видимости, будет связано с регулярными поездками в Кембридж.

Выйдя из дома, Флоренс увидела над головой чистое ночное небо; где-то далеко за болотами на реке Лейз мелькали необыкновенно яркие в прозрачном воздухе огоньки рыболовных судов, поджидавших отлива. Но было холодно, лицо пощипывал морозец.

«Как это мило с их стороны предложить мне такое, – думала Флоренс. – Только я, наверное, показалась им несколько неловкой, вот они и не захотели долго со мной беседовать».

Как только она ушла, группки гостей тут же перестроились – в точности как те коровы на лугу, когда Рэвен отвел в сторону старого мерина. Теперь все здесь были одного поля ягоды, все смотрели в одну сторону и паслись вместе. Промеж себя эти люди могли решить очень многие проблемы, хотя зачастую принятые ими решения и возникали совершенно случайно. А потому, когда гости уже начинали понимать, что пора бы и честь знать, миссис Гамар по-прежнему их не отпускала: она была несколько раздражена и встревожена тем неожиданным препятствием, которое возникло на пути воплощения в жизнь ее планов относительно Старого Дома. Эта миссис Грин, хоть и держалась довольно скромно, так ни на что из предложенного ей согласия по-настоящему не дала. Впрочем, особого значения ее согласие и не имело. Несколько глотков шампанского, бокал которого ей принес все тот же Майлоу, взбодрили Вайолет Гамар, и она мысленно взлетела на поистине головокружительную высоту – в те круги, к которым принадлежали и второй муж ее кузины, имевший определенное отношение к Совету по искусствам[7]; и еще один, еще более дальний ее родственник, который вскоре должен был занять высокий пост в Министерстве планирования; и ее родной племянник, блестящий молодой человек, член парламента от оппозиции, выступавший за отделение Западного Саффолка и успевший приобрести известность в качестве весьма настырного секретаря Общества по обеспечению публичного доступа в места, представляющие интерес и художественную ценность; а также лорд Госфилд, который на этот раз все же решился выбраться к Вайолет на прием из своего замшелого замка на Болотах[8], понимая, что, если снова разразится эпидемия ящура, он в течение нескольких долгих месяцев вообще никуда выехать не сможет, – и вновь подняла тему создания в Хардборо музыкально-художественного центра. И все перечисленные выше представители высших кругов – и молодой племянник Вайолет, и ее кузен, и прочие – уже начинали понимать, что им в любом случае придется что-то сделать, иначе Вайолет ни за что от них не отстанет. Пробрало даже лорда Госфилда, хотя он за весь вечер не сказал практически ни слова и проехал, сам сидя за рулем автомобиля, сто с лишним миль исключительно ради того, чтобы помолчать в компании своего старого друга Бруно. Впрочем, все эти люди старались относиться к гостеприимной хозяйке дома по-доброму, ибо подобное отношение к ней значительно облегчало им жизнь.

Однако пришла пора расходиться по домам. Но большинство гостей, не уверенные в том, что помнят, куда они или их жены сунули ключи от машин, так и толклись в дверях, дружно утверждая, что не следует напускать в дом холоду, а старый пес Генерала, пребывавший во власти одной лишь мечты о прогулке и с нетерпением ожидавший, когда же наконец дверь окончательно распахнется, тихонько постукивал хвостом по сверкающему паркетному полу. Когда ключи были найдены, автомобили, разумеется, завестись не пожелали, и возникла реальная перспектива того, что некоторые из гостей попросту вернутся в дом и останутся ночевать; однако с последней попытки двигатели все же завелись, и автомобили с ревом помчались прочь, а гости все еще что-то кричали и махали руками, высунувшись из окон, но потом наконец наступила тишина, и в этой тишине опять стал отчетливо слышен вой ветра, дувшего со стороны болот.

Глава третья

Утром на завтрак Флоренс приготовила себе селедку – какой смысл жить в Восточном Саффолке, не умея приготовить селедку! – два ломтика хлеба, масло и полный чайник чая. Ее кухня была расположена в задней части Старого Дома и являлась здесь, пожалуй, самой уютной и наиболее пригодной для общения комнатой с белыми оштукатуренными стенами; здесь было очень тихо, лишь слышались вздохи старого колодца с кирпичными стенками, вырытого прямо посреди кухни. Предыдущие обитатели дома считали, что им здорово повезло, ведь накачать воды из колодца они могли, не выходя из дома; но еще больше радости доставила им, видимо, установка настоящей раковины для мытья посуды, покрытой темно-желтой глазурью и глубокой, как саркофаг. Бронзовый кран, гордо сияя, подавал туда воду с большой глубины и холодную как лед.

В восемь часов Флоренс вытащила из розетки вилку электрического чайника и включила радиоприемник, который немедленно начал рассказывать о беспорядках на Кипре и в Ньясаленде, а потом тем же тоном сообщил, что продолжительность жизни в Великобритании теперь составляет 68,1 года для мужчин и 73,9 года для женщин, тогда как в начале века она равнялась соответственно 45,8 года и 52,4 года. Флоренс попыталась внушить себе, что это был весьма ободряющий факт. Но потом, услышав штормовое предупреждение судам – в Северном море бушевал циклон, и сильный северо-восточный ветер был готов превратиться в ураган, подняв высокую волну, – испытала почти стыд: ведь она-то преспокойно сидит в тепле, на кухне в собственном доме и ест вкусную селедку. Впрочем, она тут же устыдилась бессмысленности подобных переживаний. За окном кухни, выходящим на восток, уже виднелся знак штормового предупреждения, поднятый береговой охраной и хорошо заметный на фоне бледного неба, которое успело приобрести довольно странный, желтовато-зеленоватый оттенок.

К середине дня небо расчистилось. Теперь оно от края до края было безоблачным; лишь одно-единственное облако плыло высоко в небе, отражаясь в сверкающей воде болот, бесконечные мили которых раскинулись по обе стороны дамбы; казалось, это сами болота плывут между двумя одинаковыми облаками – одно вверху, другое внизу. Покончив со всеми необходимыми утренними делами, Флоренс решила немного пройтись и двинулась напрямик через муниципальный луг, сильно срезая путь. В начальной школе как раз началась вторая перемена, и дети высыпали на улицу. Мальчики держались отдельно от девочек; смешанные кружки образовывали только учащиеся выпускного класса, готовившиеся к экзаменам eleven-plus[9]. В полном одиночестве остался лишь какой-то малыш, и теперь он вовсю ревел. Его явно отправили погулять, крест-накрест обмотав теплым шарфом, заколотым на спине булавкой; на руках у него были шерстяные варежки, для надежности пришитые к длинной резинке, пропущенной под воротником пальто. Малыш, видимо, ходил еще в детский сад, где группы смешанные, и не успел определиться, к кому стоит примкнуть – к девочкам или мальчикам. Флоренс, пытаясь его успокоить, ласково спросила: