Читать книгу "Драконий луг - Скарлетт Томас"

— Он мне почти не рассказывал про магию. Говорил только, что все это очень сложно, и что всегда можно справиться другими способами.

— Ну, с этим я соглашусь. Но что бы он тебе ни наговорил о путешествиях в другие миры и битвах с дибери или как их там, мы с Кайт хотим, чтобы ты понимала, что это просто сказки, которые не следует воспринимать всерьез.

— А при чем тут Кайт? Она мне даже не мать.

— Эффи, прошу тебя! Мы уже говорили с тобой, что Кайт было бы обидно это слышать.

— Её здесь нет. Так что с моим кодицилем?

— Хорошо, скажу. Я уничтожил этот кодициль. Для твоего же блага. Я его не читал. Сжег на месте. Я хочу, чтобы эта чушь исчезла из нашей жизни навсегда. Тебе пора узнавать реальный мир, каков он есть, а не каким представляется свихнувшимся чудакам и безумцам. Возможно, ты не понимаешь этого сейчас, но когда-нибудь скажешь мне спасибо.

— Но ведь кодициль — это… юридический документ. Я должна была отнести его… — Эффи вдруг решила не называть имя Пелама Лонгфелло. Отец, скорее всего, отмахнулся бы, как отмахивался от всего, связанного с Гриффином. — Должна была отнести его душеприказчику.

— Эффи, — снова вздохнул отец, — ты хоть знаешь, что такое М-кодициль?

Эффи сообразила, что не знает. Зато вспомнила, что дедушка так и сказал: «М-кодициль». Она покачала головой.

— М — сокращенное от «магический». Это дополнение к М-завещанию. Магическому завещанию. Говорят, что обычные люди, умирая, оставляют завещание, а волшебники — М-завещание. Они оставляют после себя заклинания или магические принадлежности, которых не внесешь в нормальное завещание. И заниматься такими завещаниями могут только магические душеприказчики. Вот кого ты собралась искать. Смешно — маг-нотариус!

— Но…

— Но это просто сказки. Фантазии. Вроде глупых сочинений Лорель Уайльд. А последние события показывают, как опасны бывают подобные фантасты. Я хочу, чтобы ты даже не приближалась к людям, с которыми был связан твой дед.

У Эффи слезы навернулись на глаза, но она не хотела, чтобы отец увидел её плачущей.

— Как ты мог? Кодициль предназначался мне!

— Тебе одиннадцать лет. Ты ещё слишком мала. Ты хоть представляешь, где якобы живут магические поверенные? Представляешь?

— Нет.

— В «Иномирье». В другом измерении! Очередная сказка!

Эффи посмотрела на верхние окна.

— Ну, а книги, которые оставил мне дедушка? Я думала, что буду заниматься его библиотекой…

— Этой свалкой переплетенного в кожу хлама? — фыркнул Оруэлл, уже забывший, с какой страстью он когда-то относился к редким книгам и рукописям. — Твой дед, как всегда, далек от реальности. Ради бога, куда нам девать такую библиотеку? Нам вчетвером и без того тесно. Какое он имел право внушать тебе, что ты сможешь оставить все эти книги? Можешь выбрать одну книгу на память о нем, Эффи. Это разумно.

— Как? Одну книгу? Но там редкие последние издания и…

— Не доводи меня, Эффи, иначе ни одной не получишь. Не понимаю, что с тобой происходит! Ты ведь была нормальным жизнерадостным ребенком, а теперь… Наверное, я сам виноват. Надо было найти тебе нормальную гувернантку, а не оставлять в когтях сбрендившего старика. В любом случае, постарайся взять себя в руки, отправляйся в школу и выкинь все это из головы. После школы можешь вернуться сюда — ровно в пять — и выбрать одну книгу, прежде чем приедет человек из дома призрения.

Опять этот человек!

— А потом мы с тобой поговорим о нашем горе. Думаю, у Кайт найдется книга на эту тему…

Кроме книг по диетическому питанию, Кайт накупила кучу книжек по самопомощи. В них говорилось о том, что и так всем известно, или о том, что в здравом уме никому в голову не придет. В последние месяцы дом активно наполнялся такими книгами, изданными исключительно в «Спичка-пресс».

Эффи знала, что в таком настроении отец не станет её слушать. Придется идти в школу и придумывать, как спасти дедушкину библиотеку до пяти вечера. В крайнем случае, можно будет поплакать в туалете. А что до Пелама Лонгфелло… Он, очевидно, из Иномирья, куда, может быть, ушел и дедушка. Надо подумать, как туда попасть. Ей еще много о чем надо подумать! Эффи утерла слезы и взглянула на часы. Всего-то десять минут одиннадцатого. Если поспешить, она поспеет в школу к концу пары по английскому. В школе, по крайней мере, можно согреться.

* * *

Когда Эффи ушла, кролик заметил, как отец ребенка положил под цветочный горшок металлический человеческий предмет — они называют его «ключ». Именно его искал ребенок с аурой необычного цвета. Может, он ей ещё понадобится? Когда мужчина ушел, кролик перевернул цветочный горшок и схватил ключ зубами. Потом он зарыл его глубоко в землю: пусть лежит, пока не понадобится ребенку. Довольный собой, кролик поднялся и отправился снова грызть листья дикой клубники, которыми зарос колодец в дальнем конце Пасторского садика.

5

Миссис Бойкарга не любила многие вещи — непослушание, оправдания, слабости, детей, зато больше всего на свете она любила литературу. Она любила стихи и пьесы, романы и длинные эпопеи. Однако зрение у неё было уже не такое, как раньше, и она использовала любую возможность, чтобы заставить кого-нибудь читать ей вслух. Даже дети, читающие от-вратительно, лучше, чем ничего.

Поэтому единственное, что было хорошо на уроках миссис Бойкарги, особенно когда она отменила сочинения на вольную тему, это чтение пьес. Каждому ученику доставалась роль, и весь класс читал пьесу, занимавшую иногда несколько пар. Такие уроки почему-то никому не были в тягость.

Самые плохие ученики роли не получали или получали самую маленькую. Максимильяна это устраивало. А вот лучшим ученикам в классе давали главные роли и позволяли распределить все остальные. Лекси это не устраивало. Она не любила главные роли. Начиная книгу, она сразу решала, на кого из героев больше похожа (для неё это означало: кем из героев она будет), но главных никогда не выбирала. Случалось, она оказывалась младшей сестрой или лучшей подругой. Иногда кем-то полезным, вроде няни. Иногда она делала неверный выбор, и её персонаж умирал или больше не появлялся до конца книги. Но все равно это было лучше, чем играть главную партию.

А сейчас Лекси читала главную женскую роль в «Антигоне», это такая греческая трагедия. Прежде чем приступать к чтению, всем пришлось научиться выговаривать название. Его невозможно было правильно прочитать.

— Ан-Ти-га-ня, — уже почти правильно голосил класс на десятой минуте тренировки.

— НЕТ! — отрезала мисс Бойкарга.

— Ан-ти-Го-на! — попробовали снова.

— ХОРОШО!

После этого начали читать пьесу.

Антигона была именно такой героиней, которой Лекси быть не хотела. Её брат погиб в бою с другим ее братом, Антигона хотела его похоронить, но ей не давали. Потом её приговаривали к смерти. Пьеса была очень грустная — как говорила мисс Бойкарга, трагическая, а это нечто более серьезное, чем просто грустная. В трагедиях все мучили друг друга, а потом умирали. И ещё очень неловко было играть роль Антигоны, когда ты случайно выбрала Вольфа Рида на роль своего возлюбленного Гемона, который покончил с собой, узнав, что замурованная заживо Антигона наложила на себя руки.