Читать книгу "Московский модерн в лицах и судьбах - Людмила Соколова"

Теперь же особняк собираются отреставрировать и… вновь передать какой-нибудь дипломатической миссии.

Дом Коробковых на Тверском бульваре. 1902 г. Архитекторы А.У. Зеленко и А.Ф. Мейснер

Кстати, Коробковым принадлежал и доходный дом на Тверском бульваре, что на этой старой открытке.

Доходный дом Якова Бабушкина на Покровке, № 29 (1897)

Четырехэтажный трехподъездный кирпичный жилой дом. Может, мы бы и не вспомнили его, если б не автор – Лев Кекушев.

Улица названа по церкви Покрова Божьей Матери, или Покрова в Садех (у великокняжеских садов). Упоминание о ней впервые встречается в 1488 году. Церковь снесли в XVIII веке при строительстве усадьбы Разумовских. А улицу вплоть до Покровских Ворот стали называть Маросейкой. Только в XIX веке она опять стала Покровкой, и от Маросейки ее отделил Армянский переулок.

С 1940 по 1992 год она была улицей Чернышевского, затем ей было возвращено историческое название.

Но вернемся к истории дома № 29.

В 1897 году выходец из крестьянской семьи, купец 2-й гильдии Яков Бабушкин, сколотивший состояние на столярных работах и построивший мастерскую по производству паркета – очень нужное производство в городе, переживающем в то время настоящий строительный бум, – и живший в собственном доме на Петербургском шоссе, решил вложить деньги в недвижимость. Он купил участок на Покровке, где раньше был большой дровяной склад – да заодно и соседний участок для сыновей А.Я. и Е.Я. Бабушкиных, – и стал присматривать архитектора. Его свели со Львом Кекушевым. Бабушкин «на пальцах» объяснил ему, что хочет такой дом, чтобы на фоне невысоких старинных дворянских особнячков был издали заметен, да такой, что увидел – не забудешь. Когда через некоторое время зодчий показал ему проект четырехэтажного красавца, ударили по рукам.

Новое здание стало украшением «старой» Покровки. Это был не просто дом, а жилой комплекс из нескольких корпусов, соединенных лестницами. Они образовали пять внутренних двориков разных размеров и конфигураций, объединенных между собой семью проездными арками, две из которых выходили на Покровку.

Доходный дом Якова Бабушкина на Покровке, № 29 (1897)

Интересная деталь: на этом доме нет привычного «автографа» Льва Кекушева – ни статуи льва, ни барельефов. Либо архитектор стал их оставлять на более поздних работах, либо они утрачены в дальнейшем.

Уже в 1902 году по каким-то своим причинам Бабушкин продает дом мещанину А.И. Титову. Тот работал в Обществе взаимного от огня страхования и был богатым домовладельцем: владел в Москве десятью домами. Желая повысить доходы от сдачи квартир, Титов в 1909 году выселяет жильцов и затевает перестройку дома по проекту Н.Д. Струкова. Она предусматривала и надстройку дома еще двумя этажами, но, к счастью, этого не произошло, и первоначальный, кекушевский вид дома сохранился. Правда, внутри он был переделан: квартир стало меньше, но их площадь значительно увеличилась. Это были четырех-семикомнатные апартаменты с кухнями, имеющими выход на черный ход, ванными и комнатами для прислуги.

Позволить себе квартиру в этом доме могли лишь хорошо обеспеченные люди: врачи, преподаватели, купцы, юристы.

Окна наиболее богатых квартир выходили на Покровку. В 22-й квартире жил известный в Москве специалист по внутренним и детским болезням Карл Адольфович Бари. Он служил в больнице имени Александра III и ежедневно с часу до трех вел прием у себя дома. Карл Бари умер в 1928 году и был похоронен на Введенском кладбище. Его дочь Нина Бари, математик, профессор МГУ, продолжала жить в квартире отца и после революции.

В 10-й квартире проживал почетный потомственный гражданин Эмиль Миллер, состоявший в правлении товарищества ситценабивной мануфактуры «Эмиль Циндель», имевшей магазины на Арбате, Кузнецком Мосту и в Верхних торговых рядах (современный ГУМ). После революции Миллер остался в своей квартире и устроился работать в хлопчатобумажный трест.

На первом этаже были молочная лавка и мастерская дамских нарядов, а также квартира мещанки Балуевой. До 1917 года в этом доме в разных квартирах жили целых пять зубных врачей (Сара Исакова, Софья Тилес-Исакова, Израиль Хургес, Михаил Яковлев и Иосиф Гранат).

Еще одна жительница, Тамара Сапожникова, преподавала в частной женской гимназии Елизаветы фон Винклер, находившейся на Чистопрудном бульваре.

Ее сестра Валентина, тоже жившая в этом доме, уже после революции работала в Институте народного хозяйства имени Маркса (сейчас Плехановский университет).

С начала века до своего ареста в 1938 году в 30-й квартире жил секретарь и член президиума Московской школы для бедных детей и сирот евангелического исповедания немец Лев Тричлер.

Среди жильцов дома были: портниха Вера Кононова, акушерка Елизавета Ладой, купец Израиль Шапиро и потомственный почетный гражданин Илья Шапиро, купец Моисей Гольдберг, врач Маркус Гольдберг, а также торговец мехами Гирш Ланде, имевший контору и склад в старом Гостином дворе на Ильинке.

После революции часть жильцов отправилась в изгнание, а то и вообще сгинула в неизвестности, а остальных уплотнили, превратив элитные квартиры в коммуналки. Кстати, значительная часть новых жильцов опять-таки имела отношение к Большому дому на Лубянке.

Вот вам и доказательство, почерпнутое на одном из сайтов.

Светлана Мирошниченко (родилась в 1962 году), художник-модельер учебного театра Щукинского училища: «Наша семья живет в этом доме с 1917 года. Мой прадедушка Федот Кузьмич Лукин работал в ЧК. Он приехал с семьей из Питера, и сначала им дали квартиру на Малой Лубянке. Там было очень шумно, и они переехали в отдельную квартиру на Покровке площадью 80 метров. Вместе с ними жила сестра моей прабабушки, которая работала секретарем Дзержинского. Моя мама родилась в 1936 году. Нашу квартиру в то время можно было бы назвать коммуналкой из родственников…»

В наше время жители дома на Покровке, № 29, который является объектом культурного наследия, претерпели много неприятных потрясений. Им пришлось не на жизнь, а на смерть воевать за свой дом, который под предлогом обветшалости хотели реконструировать. Все мы прекрасно знаем, что это означает: владельцев отдельных квартир с шикарным евроремонтом и тех, у кого несколько коммунальных метров, ожидало насильственное переселение из самого центра Москвы на окраину. От объекта культурного наследия в лучшем случае остались бы стены. Хотя и это не обязательно: каждому известны многочисленные случаи, когда исторические здания безжалостно сносили, а на их месте появлялись элитные новоделы.

В результате обращения в суд, а также вмешательства прессы и общественности дом отстояли, а вот некоторым столичным чиновникам пришлось расстаться со своими креслами.