Читать книгу "Постоянное напряжение - Роман Сенчин"

– Ну правильно…

– Так действуй тогда! Правда, – Маринка сладковато вздохнула, – я так тебе иногда завидую.

– Хм! Это в чем же?

– Свободе твоей. Я бы сейчас на твоем месте поехала б в клуб…

– Да уж, после работы клуб – самое то!

– Выпила баночку энергетика, и всё нормально. Помнишь, как я танцевать любила? А теперь… Лешке иногда говорю: «Поехали потанцуем». А он кривится только, или: «Ну езжай». Представь, одну готов отпустить хоть куда. Обидно так… Нет, была бы одна… Тебе когда на работу завтра?

– К девяти.

– Да? – Маринка задумалась. – Ты по полным дням, что ли, по-прежнему?

– Ну да.

– Что ты себя изводишь-то?! По двенадцать часов…

– А что еще делать? Дома тут киснуть? – Лена представила, что бы делала днем без работы одна в этой квартире, и на глазах снова выступили слезы; чтобы не расплакаться, стала себя успокаивать: – Да и полдня, даже больше, спокойные. С половины седьмого до восьми самый пик.

– Нет, зря ты так, Ленка. Здоровье сорвешь… Ты Виталику своему всё выскажи. Не хрена! Поженитесь, и или ты к нему, или он к тебе. Одну квартиру будете сдавать, на жизнь деньги какие-то тоже…

– Он с мамой живет.

– Да? Понятно… Да, это хуже. – Голос Маринки погрустнел. – Но всё равно, Лен, ты над собой не издевайся. Зачем в самом деле?

– А что? Здесь тухнуть?

– Блин, заладила!.. Развлекайся! Потом локти будешь грызть, когда ребенок появится… И что Виталик этот… с мамой он живет… На каждом углу по миллион мужиков – знакомься, выбирай… Погоди. – Маринка, видимо, зажала трубку ладонью, и Лена расслышала лишь интонации женского и мужского голосов – раздраженную интонацию. Видимо, Маринка разговаривала с мужем.

Они прожили вместе шесть лет. В первый год Маринка минуты не могла прожить без своего «Лёшика», только о нем и говорила – какой он замечательный, какие подарки делает; потом, когда родилась Алинка, стала часами говорить о дочке, жаловалась, что муж мало помогает. А в последнее время всё чаще жаловалась на обоих, завидовала Ленкиной свободе. И никакие слова Лены, что от такой свободы тошно и тоскливо до слез, ответные жалобы ее не переубеждали. Лене же казались наигранными жалобы подруги…

– Заходил тут, – послышался в трубке Маринкин полушепот, – по кастрюлям шарился. Поели же. И мяса нажарила, и спагетти целую пачку… Я тут опять на диету хотела сесть, но как с ним сядешь… «Давай, – говорю, – делать разгрузочные дни. Хоть два в неделю». Психует: «Я к мясу привык и буду его есть! И всё!» А мне как его готовить? Нюхать и не есть?.. Была бы одна, мне бы двух яблок на день хватало, а так… Ты много ешь?

– Да нет, – пожала Лена плечами, глядя в экран телевизора, где герой Де Ниро, прикидывающийся театральным преподавателем маньяк, разговаривал с наивной жертвой в исполнении Джульетт Льюис.

– Ну вот что ты ела на ужин? А?

– Так… Ничего почти… Ладно, Мариш, буду спать, наверно… Завтра вставать…

– Дав-ва-ай. А мне Альку в садик тащить. Скорей бы суббота. Хотя… Как пауки в банке в выходные тут…

Положив трубку, Лена некоторое время пыталась следить за отлично известным ей сюжетом «Мыса страха», а на самом деле удерживала себя от звонка Виталию.

Встала, прошла по комнате, подняла с паласа несколько соринок, сунула в карман халата. Потрогала твердый, словно неживой лист росшего на подоконнике алоэ. Оно осталось от мамы, а палочку, которая поддерживает ствол, принес папа. Их нет, уже три года никого из них нет, а алоэ продолжает расти… Лена надавила на лист пальцем, и ноготь порвал пленочку, врезался в сочную мякоть.

Испугавшись сделанного, отдернула руку, попятилась от окна. Будто от кого-то скрываясь, завернула в соседнюю комнату. Остановилась, огляделась.

Кровать с деревянными спинками, на которой Лена спала лет с двенадцати. Письменный стол с отпадающей дверцей ящика-тумбы, за которым делала уроки. Шкаф, большой, в четверть комнаты, в котором висели ее кофточки, платья, юбки, включая и те, что Лена носила ребенком. На стене полка с давным-давно не открываемыми книгами… В этой комнате, считающейся спальней, Лена бывала редко – ночи проводила в основном в большой комнате на диване. Очень тяжело было среди вещей, напоминающих о прежней ее жизни, о детстве, и Лена старалась их не замечать, но помогало плохо.

– Надо делать ремонт, – в который раз за последнее время четко и убеждающе сказала она. – Мебель на свалку, обои светлые, стеллажик зеркальный, комод хороший видела…

Но, говоря себе это вот так, почти приказывая, в глубине души она не верила в ремонт. Если кто-то или что-то не подтолкнет к переменам, всё так и останется, так и будет. И она сама, Лена, будет такой же, как сейчас и как год назад. То есть в таком положении, но не в таком же возрасте. Это в детстве время торопишь, а когда тебе недалеко до тридцати…

Хорошо, что встретился ей Виталий. Мог бы и не встретиться, и было бы тогда совсем, наверно, невыносимо. Спасибо Маринке – она в тот вечер вытащила ее в «Алмаз» – в развлекательный центр – на бильярде поучиться играть, чаю зеленого выпить, потанцевать. Там с ними и познакомился молодой человек, высокий, симпатичный, в белой рубашке. Маринка и Лена сначала приняли его за официанта и велели принести чаю и пирожных. Он принес и подсел к ним. Маринка возмутилась, а когда он объяснил, долго смеялась. Молодого человека звали Виталий, он работал бухгалтером в крупной торговой фирме. И после этих его слов вместе с Маринкой стала смеяться и Лена – в их представлении бухгалтерами должны были работать пожилые полные тетки или маленькие плюгавые дяденьки, как в клипе песни группы «Комбинация», но совсем не «такие симпатяги», как Виталий.

Поначалу Виталий выражал интерес к Маринке (да это и понятно – она всегда была заводилой), а узнав, что Маринка замужем, переключился на Лену.

Когда прощались, предложил ее проводить. Лена отказалась, но номер своего сотика дала… Виталий позвонил в следующую пятницу и позвал провести вечер вместе. Она согласилась.

С тех пор почти два года всё шло без перемен: с понедельника до вечера пятницы лишь перезванивались, находясь в разных концах Москвы, а выходные проводили вместе. На работе Лену в эти два дня заменяла пенсионерка с медицинской книжкой Людмила, нервная, вечно усталая, долго пересчитывающая выручку. Рагим жаловался, что очень с ней трудно, но Лена не реагировала. Что, ей вообще все дни, что ли, в тонаре проводить? Многие приезжие так и работают, впрочем. Хотя Лена не думает, что ей предложат выбирать – или на семидневку, или увольняться. Но, не признаваясь себе, она ожидала чего-то, какой-нибудь перемены, встряски, ситуации, когда нужно будет очнуться, задуматься, пусть вынужденно проявить активность. Иначе…

В том же подъезде, этажом выше, жила Ирина. Лена отлично помнила ее еще девушкой – Ирина была лет на пятнадцать старше ее. Невысокая, но стройная, аккуратная, свежая. Скромная. Для Лены она была примером тогда… Жила Ирина одна – у ее родителей была другая квартира, – работала где-то переводчицей, давала уроки английского на дому. Иногда и Лена к ней поднималась, чтоб подтянуть знания в конце четверти, и всегда любовалась Ириной. Такой, в ее представлении, и должна быть женщина – аккуратной, скромной, спокойной.