Читать книгу ""Посмотрим, кто кого переупрямит...". Надежда Яковлевна Мандельштам в письмах, воспоминаниях, свидетельствах - Павел Нерлер"

Очень скучаю, здесь страшно скверное настроение и вообще мрак.

Привет А. Э.[31], почему вы о нем ничего не пишете? Надя.

19 ноября 1931 г., Москва[32]

Нянечка моя родная!

Я так и знала, что ты захворал, и всё беспокоилась, что тебя нет. Голуба моя, что с тобой? Как сердце? Смотри не расхворайся, а главное, не выйди слишком рано и ничего от меня не скрывай. Очень мне грустно, что ты больной. Очень прошу, если к 4 часам поднимется t°, вызови врача. Не запускай. Есть ли деньги? Ко мне даже, если t° упадет – не приезжай – не пущу. Отлежись дома. Позвони (45–20) Коротковой – расскажи про квартиру. Женя тебе расскажет о враче – все анализы дали благоприятный результат – о туберкулезе нет и речи.

Целую тебя.

Нелюша.

Надя.

Целую маму.

23 декабря 1935 г.[33]

‹…›

Основное дело: я жду Щербакова[34]. ‹…› На что ориентироваться? На Крым? Мне кажется, да. Пиши мне. Здесь была Н Н[35]. Я ее раз видела. Она говорит, что купить дачку – от 11/2 до 3 тысяч. ‹…› Нужно поговорить со Щербаковым. Это я знаю твердо.

Если еще с кем говорить, то только в форме заявления, а это уже сделано тобой. Иначе нельзя.

С работой – Луппол[36] очень хочет дать работу, но Данилин[37] поднял скандал и охаял Мопассана[38]. Их тенденция: упростительство – как раз противоположная тенденции соседнего отдела, на который я делала Маргерита[39]. ‹…› Этот Данилин – гадина, каких мало. Но что делать? Очень мелко ссориться с ним. Я просто плюнула.

‹…› Стихи видели Сергей Ант[40] и Викт Бор[41]. Оба захлебываются. Передала их в “Красную новь”. Мариэтта[42] на Кавказе. Асееву не посылала. Рука не подымается. Передали Щербакову. Пастернак знает, что я здесь, но не звонил. Я тоже не звоню. Ну его. В общем, дела очень мало.

‹…›

Не позднее 27 декабря 1935 г.

‹…›

У него[43] свой подход, и он от него в переводе отказаться не может. И переводами он зарабатывать не может. Зарабатывать он может только своим литературным трудом: печатайте стихи, а не критикуйте переводы. Вообще переводчика Манд нет, а есть писатель М. У него шершавый Мопассан? Нет легкости и гладкости. Факт, что нет. М сам не легкий и не гладкий. В чужих шкурах ходить не умеет. Вот я – я переводчица – я умею. Попробуйте только охаять рассказы. А переводческую склоку заводить глупо и мелко. Гораздо лучше признать, что ты плохой переводчик. Мне все предлагают то фунт Малларме, то кило Бодлера. Тут же у Луппола в кабинете предлагают. Я говорю: что вы! Мандельштам абсолютно не умеет переводить стихов. Он 3 сонета Петрарки делал 2 месяца – подзаработал бы по 30 р. 50 к. в месяц. И вы бы забраковали за неточность. Где ему! Он даже Мопассана перевести не сумел. Вы лучше к Колычеву обратитесь или к Бродскому[44].

Вот стихи его я в “Красную новь” передала, а переводы – это слишком сложно.

Ей-богу, сильнее, чем отстаивать роскошный перевод, требовать справедливости и признания и т п глупости. Они поневоле признают переводчиком меня, а о тебе – должен быть поднят вопрос о твоем печатании во всей глубине. Во всяком случае – никакой псевдо-литературы. Сейчас все вопросы подняты и поставлены с достаточной точностью и остротой.

Так или иначе, получим ответ. Считай, что Старый Крым реален – отличное лето. А там видно будет.

Я, в общем, сейчас собой довольна – сделала и делаю всё, что можно. А дальше – только покориться неизбежности… И жить вместе в Крыму, никуда не ездить, ничего не просить, ничего не делать. Это мое, и я думаю, твое решение. Вопрос в деньгах, но и он уладится.