Читать книгу "Красный шторм. Октябрьская революция глазами российских историков - Егор Яковлев"

Какие боевые действия происходили на Балтике в Первую мировую? Судя по всему, грандиозных сражений там не было…

Шли бои в Рижском заливе в 1915 году, когда немцы тоже попытались использовать свой флот для помощи сухопутной армии. Но, пожалуй, самой крупной по количеству задействованных сил противника была Моонзундская операция. Моонзунд — группа островов, которые ныне принадлежат Эстонии.

Стоял октябрь 1917 года, и это не самый славный эпизод военной истории нашего флота. Немцы использовали в той операции новейшие линкоры, «Байерн» например. Официально эти корабли находились на испытаниях: германцы не рисковали выводить их в Северное море. Но оказалось, что и у нас есть чем немцам ответить: тот же «Байерн» 12 октября 1917 года подорвался на мине у Моонзунда и чуть было не потонул.

Наша проблема заключалась еще в том, что русское командование боялось потерять четыре дредноута, которые практически не участвовали ни в каких боевых действиях. Это, кстати, характерная деталь: чем больше и дороже корабль, тем меньше он участвует в боях. Страх потерять очень дорогой линкор приводил к тому, что линейные корабли большей частью отстаивались на якоре. В результате при Моонзунде у нас сражался старый броненосец «Слава» 1903 года постройки. Он получил повреждение, довольно сильно осел, не смог пройти пролив между островом Моон и материком и был затоплен. Но все же он довольно неплохо сражался. Правда, сейчас высказывают мнения, что во время артиллерийской дуэли с немецкими линкорами «Славе» не удалось достичь ни одного попадания (а немцы попали несколько раз), но это вопрос очень сложный. До сих пор нельзя сказать, что мы на 100 % знаем, кто в кого попал.

Тем не менее, несмотря на героизм отдельных моряков, в ходе Моонзундской операции немцам удалось прорваться в Рижский залив и захватить острова десантом, что значительно улучшило их стратегическое положение.

Рассматривало ли командование флотом возможность атаки немцев на Петроград?

Этого оно боялось больше всего. Вообще моряки и военные всегда исходят при планировании из наихудшего сценария. Иногда это может сыграть с ними злую шутку, потому что в итоге получается «разработка» войны со всем миром и еще с марсианами. Вот и у нас перед началом войны исходили из того, что, во-первых, к Германии присоединится Швеция, во-вторых, в Финляндии будет антирусское восстание и на этом фоне немецкий флот в полном составе рванет брать Петроград.

В противовес этому сценарию велись какие-то приготовления, но было понятно: если все это случится, русский флот может только с честью погибнуть. Отстоять столицу ему вряд ли удастся. Другое дело, что немецкое командование такой операции не планировало. Ведь взятие Петрограда совсем не означало капитуляцию России, а потери, в том числе дредноутов, наверняка были бы очень высокими. Поэтому немцы стремились действовать другими методами.

Но страх перед немецкой атакой на Петроград сковывал русское морское командование. О подобных намерениях немецкого флота ходило много слухов и в начале войны, и в 1917 году. И даже в августе 1918-го командующий красными морскими силами Балтийского моря контр-адмирал Сергей Валерианович Зарубаев всерьез обсуждал, что делать, если немцы начнут рваться к Петрограду с моря. Хотя в этот период можно было бы уже и выдохнуть, потому что на Западном фронте события развивались не в пользу Германии. Но все равно синдром подготовки к наихудшему варианту давал о себе знать.

С Балтикой более или менее понятно. А что происходило на Черном море?

До 1914 года наш основной черноморский противник, турецкий флот, не представлял из себя ничего выдающегося: состоял из старых судов. В частности, турки купили у немцев два устаревших броненосца 1890-х годов постройки. У нас же на Черном море было семь броненосцев, правда, четыре устаревших, но во всяком случае их число было больше, чем у турок.

Однако после Балканских войн 1912–1913 годов, крайне неудачных для Турции, османы озаботились развитием флота: заказали в Англии два самых современных линейных корабля и уже в сентябре 1914-го должны были получить их в готовом виде. Но с началом Первой мировой войны англичане конфисковали оба этих линкора. Турки, разумеется, страшно оскорбились. И немцы, как бы компенсируя османам их утрату, тут же отправили в Босфор два своих корабля — линейный крейсер «Гебен» и легкий крейсер «Бреслау», вовлекая таким образом Константинополь в союз с Берлином. Формально эти корабли вошли в состав турецкого флота, но экипажи остались германскими. Появление этих «новичков» на Черном море резко изменило соотношение сил не в нашу пользу. «Гебен» имел скорость 28 узлов, а русские броненосцы ходили по 14–15 узлов.

Ого! «Гебен» в два раза быстрее ходил.

Да. И на нем было десять 254-мм орудий, то есть столько, сколько на двух с половиной наших броненосцах. Да и бронирование у «Гебена» было более современным. Так что на равных с немецким крейсером могли сражаться только пять сравнительно новых броненосца Черноморского флота и то все вместе. Наше командование это понимало.

В ноябре 1914 года прошел бой у мыса Сарыч, который мог бы закончиться для «Гебена» плачевно. Это самый крупный бой надводных кораблей, в котором участвовали силы русского флота во время Первой мировой. Продолжался он, как ни странно, всего 14 минут. И надо сказать, что в этом бою адмирал Андрей Августович Эбергард, командовавший Черноморским флотом, показал себя с отличной стороны. Его план заключался в том, чтобы прельстить немцев возможностью расстрелять головной русский броненосец «Евстафий», а в это время три других должны были нанести «Гебену» тяжелые потери, в идеале потопить его. Причем Эбергард сознательно находился на корабле-жертве, то есть был готов умереть ради победы.

Что сказать — молодец!

Это был человек смелый, грамотный, принимающий взвешенные решения. И замену Эбергарда в 1916 году Колчаком я бы не назвал на 100 % оправданным шагом.

Эбергард при встрече с немецким крейсером быстро сориентировался и начал маневрировать. Броненосцы открыли огонь по противнику и накрыли его первым же залпом. Раньше писали, что было чуть ли не три попадания и 150 убитых и раненых немецких моряков, но это не так. Все моряки на крупных кораблях находились под защитой брони, и столь высокие жертвы могли быть только при чудовищных повреждениях корабля, а их точно не было. Но одно попадание было, что подтверждается недавно опубликованными документами. Оно вывело из строя два 152-мм орудия в одном из бортовых казематов и убило примерно с десяток человек. Более того, на немецком корабле начался пожар. Думали, что «Гебен» взорвется, потому что ударная волна могла пройти по шахте подачи в снарядный погреб. Но немцы предусмотрели хорошую защиту от подобной ситуации, и этого не случилось.

Тем не менее на крейсере поняли, что дело принимает дурной для них оборот, и тут же вышли из боя, пользуясь преимуществом в скорости. При этом флагманский русский корабль все же получил несколько попаданий — было убито четыре офицера и двадцать девять матросов, многих ранило. Если бы бой продолжился, то не исключено, что произошел бы размен «Гебена» на «Евстафия», безусловно, выгодный для нас. Но его ценой стали бы жизни экипажа русского флагмана, включая командующего флотом.