Читать книгу "Охота на банкира. О коррупционных скандалах, крупных аферах и заказных убийствах - Александр Лебедев"

Я предложил схему: допустим, у тысячи западных компаний перед нами есть долг на миллиарды долларов – они кого-то подкупали, и им гасили за откаты. Моя идея заключалась в том, чтобы сделать консорциум банков, которые будут откупать эти долги со скидкой 50 %. Уговорил «Империал», «Национальный кредит», «Столичный банк сбережений» и «Менатеп». Таким образом мне удалось привести в свой банк солидных клиентов из числа государственных внешнеторговых объединений и получить деньги Минфина на счета НРБ.

Следующая удача – «Газпром», вокруг которого в те времена крутилась львиная доля бизнеса. Причем «крутилась» в буквальном смысле слова: в приемной у председателя правления монополии Рэма Ивановича Вяхирева буквально дневали и ночевали многие будущие олигархи. Однако, в отличие от тех, кто хотел облапошить «национальное достояние» или урвать от него кусок пожирнее, я увидел реальную проблему «Газпрома» и предложил ее решение. У Украины был огромный долг перед Россией по поставкам газа. Незалежная тогда брала из советской экспортной трубы голубое топливо на собственное потребление, но рассчитывалась не деньгами, которых у нее не было, а долговыми обязательствами – так называемыми «газпромовками». В 1995 году было выпущено 10 серий облигаций в объеме 280 тысяч штук, на общую сумму 1,4 миллиарда долларов. Тогда я предложил, чтобы украинцы конвертировали эти облигации в суверенный долг. То есть Украина эмитирует облигации, они выставляются в Брюсселе на бирже, их покупают на рынке, и «Газпром» получает деньги. Но украинцы их выпустили не в электронной форме, а напечатали в виде бумажек и сложили в подвале банка «Национальный кредит» в Киеве. Ну и кому они, спрашивается, нужны? Это же вообще позапрошлый век! А потом мне же и говорят: «Ну вот, братец, навыпускал…»

Я обещал что-нибудь придумать. Прихожу через день в кабинет к Вяхиреву, где сидит он сам и его заместитель Вячеслав Шеремет, и предлагаю: мы вам сейчас бенчмарк цены сделаем. НРБ у вас в двухстороннем порядке покупает эти облигации за 75 % стоимости, а вы эти деньги вносите мне в капитал. Денег как таковых не надо – только банковская проводка. В итоге всемогущая газовая монополия стала акционером НРБ, не заплатив за это ни копейки. Один нынешний олигарх, которого я в те времена часто встречал все в той же заветной приемной на улице Наметкина, провожал меня словами: «Наш Моцарт от финансов!»

Глава 2

Коробка из-под ксерокса

«Голосуй, или проиграешь!»

В начале 1996 года «демократическая» Россия проходила очередной виток ржавой спирали диалектического материализма. Государство тяжело болело: выпивало, воровало, а народ испытывал финансовые трудности. Тщетные поиски спасения в «варягах», мольбы к Международному валютному фонду и Джорджам Соросам… Совершались традиционные глупости – никто не вспоминал о предыдущих этапах родной истории и не учил ее уроков.

Советские граждане, которым обещали капиталистический рай и жизнь, «как у них», в Европе и Америке, с лихвой хлебнули революции, контрреволюции, гиперинфляции, ваучеризации, пирамид МММ, выборов и референдумов, маленькой гражданской войны в центре Москвы и более серьезной войны на Кавказе. Чеченцев в Москве на «стрелки» старались не звать – они не выдерживали долгих «терок» и сразу интересовались: «Слышь, а стрэлат когда будэм?» Обнищавшее и очумевшее население внимало сводкам военных действий затянувшегося на два года «наведения конституционного порядка в Чеченской Республике», осваивало натуральное хозяйство и искало, что бы еще продать – от доставшейся по наследству шубы до пресловутой «красной ртути». На таком культурно-историческом фоне страна въехала в очередные президентские выборы.

Битва за власть развернулась нешуточная: коммунисты, одержавшие сокрушительную победу на выборах в Госдуму в декабре 1995-го, приступили к осаде Кремля. В феврале Зюганов съездил на смотрины в швейцарский Давос, где каждый год на Всемирный экономический форум собирается международная деловая элита. Пока Анатолий Собчак сидел за столом и давал интервью 12 французским моделям, которых подогнал Петя Листерман, лидер коммунистов работал. Своими заявлениями о том, что его партия – это уже не КПСС, что он выступает за многоукладность экономики и что иностранным инвесторам будет обеспечен «теплый климат», вождь КПРФ и «народно-патриотических сил» произвел благоприятное впечатление на участников мероприятия. В конце концов, к тому времени они уже больше 10 лет вели успешный бизнес с предсказуемыми китайскими товарищами, вкладывая миллиарды в экономику Поднебесной.

У Ельцина дела шли из рук вон плохо. Руководителем предвыборного штаба был назначен первый вице-премьер Олег Сосковец. Бывший директор Карагандинского металлургического комбината и министр в правительстве СССР вообще не понимал, что такое публичная политика. По советской привычке ставка делалась на административный ресурс – дескать, достаточно дать команду, и нарисуют так, как надо. В раздираемой противоречиями стране, где не было никакой вертикали власти, а на местах державшие под подушкой партбилет КПСС чиновники откровенно симпатизировали Зюганову, это было в принципе невозможно. Слабые шаги и бесцветные выступления превращали Ельцина в посмешище. Рейтинг президента колебался на уровне статистической погрешности, и ряд чиновников правительства начали «наводить мосты» к Зюганову на предмет сдачи «царя Бориса» в обмен на будущее трудоустройство.

Однако вскоре в избирательной кампании действующего президента произошел резкий перелом. Его рейтинг взлетел так круто, что в конечном счете принес Ельцину второй срок. Это чудесное превращение аутсайдера в победителя породило миф о всесильной «семибанкирщине» – по аналогии с семибоярщиной, правившей на Руси в Смутное время. Этот, как теперь принято говорить, мем запустил Борис Березовский, который всегда был склонен к некоторой самодемонизации и преувеличению роли собственной личности в истории человечества. Уже после выборов, в ноябре 1996 года, в интервью газете Financial Times он назвал имена семи человек, якобы контролирующих более 50 % российской экономики и совместно влияющих на принятие важнейших внутриполитических решений в России: Владимир Потанин (ОНЭКСИМ Банк), Владимир Гусинский (Мост-Банк), Михаил Ходорковский («Менатеп»), Михаил Фридман и Петр Авен (Альфа-Банк), Александр Смоленский (Столичный банк сбережений, с 1997 года – «СБС-Агро») и сам Борис Абрамович (Объединенный банк, или в простонародье «Объебанк»). Впоследствии к этому «каноническому» списку добавили Владимира Виноградова (Инкомбанк) и Виталия Малкина с Бидзиной Иванишвили (банк «Российский кредит»).

Согласно официальной легенде, изложенной вскоре после интервью Березовского журналистом «Общей газеты» Андреем Фадиным в статье «Семибанкирщина как новорусский вариант Семибоярщины», банкиры-олигархи в страхе перед приходом к власти коммунистов, которые отберут у них все нажитое непосильным трудом, презрели коммерческие разногласия и объединились для того, чтобы сохранить свою тайную власть. Они скинулись в некий «общак» и наняли чародеев (чуть ли не выписали их из Америки). Чародеи заморочили голову россиянам и сохранили власть полуживому Ельцину, который был их марионеткой.

К суровой российской действительности эта конспирологическая конструкция не имела ни малейшего отношения. На самом деле всегда – и при Ельцине, и тем более после него – влияние купеческой гильдии на власть было минимальным, а зависимость от чиновников, особенно силовиков, – тотальной. Частный сектор и сегодня, 20 лет спустя, не представляет собой даже трети экономики России, а тогда это была небольшая, только что давшая ростки «народно-хозяйственная культура».