Читать книгу "Последний секрет - Бернард Вербер"

– Неплохо. Что-то я проголодалась. Мы вчера не ужинали. Почему бы нам не заказать еды? Как думаете, Исидор?

Она достает записную книжку, просматривает свой список и оживленно добавляет:

– Третьим мотивом я ставлю голод. Я слушаю свое тело, которое требует пищи и говорит, что не заснет, пока его не покормят. Я уже не могу заниматься ничем другим. Поесть становится для меня просто необходимо. Итак... Первое: прекращение боли; второе: исчезновение страха; третье: утоление голода.

Исидор бормочет какие-то непонятные слова и снова забирается под одеяло. Она вытаскивает его оттуда, чтобы заставить себя слушать.

– Голод... Это ведь первичный мотив человечества, да? Именно от голода изобрели охоту, земледелие, хранилища, холодильники...

Он слушает вполуха.

– Сон тоже не менее важен, – говорит он, приподнимаясь на локте и рукой заслоняя глаза от света. – Да, в третьем пункте мы могли бы объединить голод, сон, тепло в один большой мотив: нужды выживания.

Она делает исправления в записной книжке и хватает телефонную трубку, чтобы сделать заказ.

– Я возьму спагетти. А вы что будете?

– Ничего, спасибо. Я бы поспал, – говорит он, стараясь подавить зевоту и держать веки открытыми.

– Что будем делать завтра? – весело спрашивает Лукреция.

Он снова с трудом открывает глаза.

– Завтра? – повторяет он, словно это было труднопостигаемое понятие.

– Да, завтра, – говорит она, упирая на последнее слово.

– Завтра осмотрим тело Феншэ. Вы бы не могли выключить свет, прошу вас?

Покой темноты.

Он падает на кровать, переворачивается на бок и, прижав к груди одеяло, засыпает без храпа.

Как он любезен, думает Лукреция.

Ему опять снится, что он идет сквозь снегопад в своих новых скрипящих по снегу ботинках. Он входит в хижину. Внутри – Лукреция.

12

Жизнь Жана-Луи Мартена резко изменилась одним воскресным вечером. После ужина и последующей партии в шахматы у Бертрана он спокойно прогуливался вместе со своей женой Изабеллой.

Была зима, и шел снег. Улица была пуста в этот поздний час. Они шли очень осторожно, чтобы не поскользнуться. Внезапно раздался шум мотора. Шины завизжали, машина не удержалась на обледенелой земле. Жена Мартена чудом увернулась. Он не успел.

Едва поняв, что происходит, он был сбит и подброшен в воздух. Далее темп замедлился.

Удивительно, сколько информации можно получить в одно мгновение. Ему казалось, что сверху он видит все, и особенно жену, которая смотрит на него раскрыв рот, в то время как пес даже морду не повернул.

Машина укатила, не останавливаясь.

Он все еще был между небом и землей и думал очень быстро. Сразу за удивлением последовала боль. Как до этого он перестал что-либо чувствовать, словно все нервы заблокировались и сигнал не проходил, так теперь он остро ощутил удар, будто волна кислоты разлилась по всему его телу.

МНЕ БОЛЬНО.

Ужасная боль. Бесконечное жжение. Как тогда, когда он схватил оголенный электрический провод и получил разряд в двести двадцать вольт. Или когда машина, отъезжая, проехалась ему по пальцам ног. Все былые «внезапные и сильные боли» вновь вспомнились ему. Рука, сломанная в результате падения с лошади. Прищемленные дверью пальцы. Одноклассник, с силой выдирающий его волосы в драке на переменке. В каждый из этих моментов он думал об одном: пусть это прекратится. Немедленно прекратится.

Перед падением на землю, его пронзила еще одна мысль:

«Мне страшно умирать!»

13

Каннский морг. Он находится на авеню де Грасс, 223. Это хорошо отделанное здание, снаружи больше напоминающее красивую усадьбу, нежели дом смерти. Сиреневые лавровые деревья украшают сад, окруженный кипарисами. Парижские журналисты заходят. Потолки внутри здания высокие, на стенах – белые и фиолетовые декоративные обои.

На первом этаже располагаются несколько похоронных бюро, сюда же приходят семьи, чтобы в последний раз почтить своего покойного родственника, загримированного, с кожей, снова наполненной кислородом, благодаря канифоли и формалину.

Чтобы попасть в подвал, где находится судебно-медицинская лаборатория, Исидору Катценбергу и Лукреции Немро надо пересечь узкий коридор, за которым наблюдает консьерж-антилец с длинными заплетенными волосами. Он поглощен чтением «Ромео и Джульетты».

– Добрый день, мы журналисты и хотели бы встретиться с судебно-медицинским экспертом по делу Феншэ.

Консьерж не сразу удостаивает их взглядом. Драма, произошедшая когда-то с веронскими любовниками, а также с их родителями, родственниками и друзьями, казалось, потрясла его, и поэтому у него такой грустный вид, когда он открывает окошко, защищающее его от непрошеных посетителей.

– Сожалею, есть четкая инструкция: кроме следователей, никого в лабораторию не пропускать.

Консьерж-антилец снова погружается в свою книгу как раз на том моменте, когда Ромео объясняется в любви, а Джульетта говорит ему, с какими неприятностями он может столкнуться из-за ее недалеких родителей.

Исидор Катценберг лениво вытаскивает купюру в пятьдесят евро и прижимает к окошку.

– Это вас не интересует? – рискует он.

Ромео и Джульетта слегка теряют свою привлекательность.

Окошечко открывается, и оттуда высовывается проворная рука, готовая схватить купюру. Исидор обращается к своей подруге:

– Лукреция, запишите четвертый мотив: деньги.

Она вынимает записную книжку и пишет.

– Тс-с-с-с, нас могут услышать, – говорит консьерж.

Он хватает купюру, но Исидор ее не отпускает.

– Что вы сделаете с этими деньгами? – спрашивает он.

– Отпустите, вы ее разорвете!

Оба сжимают купюру и тянут в противоположных направлениях.

– Что вы сделаете с этими деньгами?

– Ну и вопрос! Вам-то что с того?

Исидор не ослабляет руку.

– Ну хорошо... даже не знаю. Куплю книг. Дисков. Фильмов, – отвечает охранник.

– Как можно назвать эту четвертую потребность? – громко спрашивает Лукреция, которую забавляют ситуация и смущение консьержа.

– Скажем, потребность в комфорте. Первое: прекращение боли; второе: избавление от страха; третье: удовлетворение нужд выживания; четвертое: удовлетворение потребности в комфорте.

Консьерж сильнее тянет купюру и наконец получает ее. Дабы избавиться от этих шумных людей, он нажимает на кнопку – и большая стеклянная дверь с рычанием открывается.