Читать книгу "Грибоедов. Тайны смерти вазир-мухтара - Сергей Дмитриев"

По-видимому, Н.М. Карамзин на долгие времена задал своей книгой некую сверхзадачу для всех путешественников, которые хотели бы не только увидеть дальние страны, но и запечатлеть в слове или образах искусства свои впечатления и думы. Его герой — это русский человек, живущий в большом мире и вбирающий в свое сердце все тревоги и интересы этого мира. И как же хочется Путешественнику вернуться в конце долгих странствий на родину. Не случайно в своем последнем письме из Кронштадта он восклицает: "Берег! Отечество! Благословляю вас! Я в России и через несколько дней буду с вами, друзья мои!.. Всех останавливаю, спрашиваю, единственно для того, чтобы говорить по-русски и слышать русских людей… Перечитываю теперь некоторые из своих писем: вот зеркало души моей в течение осьмнадцати месяцев! Оно через 20 лет будет для меня ещё приятно… Загляну и увижу, каков я был, как думал и мечтал… Может быть, и другие найдут нечто приятное в моих эскизах…" Пройдёт совсем немного лет, чуть более десяти, и совершенно естественным окажется переход Карамзина от "Писем русского путешественника" к "Истории государства Российского", от познания европейского мира к постижению мира русской истории…

Стремление Грибоедова на дипломатическое поприще было совсем не удивительным, ведь в дворянской среде именно дипломатическая служба, также не лишенная опасностей, по почету и важности стояла на втором месте после военной службы. Вот почему на работу в Коллегию иностранных дел попадали многие дворяне, в том числе А.С. Пушкин и В.К. Кюхельбекер, поступившие туда почти день в день с Грибоедовым.

Для прояснения этой ситуации упомянем еще два славных имени в истории русской поэзии — Константина Батюшкова и Федора Тютчева. Первый из них, участник Отечественной войны 1812 г., друг Пушкина, дошел с русской армией до Парижа и сумел посетить Польшу, Пруссию, Силезию, Чехию, Францию, Англию, Швецию и Финляндию ("Все видел, все узнал — и что ж? из-за морей // Ни лучше, ни умней // Под кров домашний воротился…" — писал он о своих странствиях). Пережив "три войны, все на коне и в мире на большой дороге", измученный болезнями К.Н. Батюшков перевелся на дипломатическую службу и в 1819 г. прибыл в Неаполь, где был причислен к неаполитанской миссии в качестве сверхштатного секретаря при русском посланнике графе Г.О. Штакольберге. Вскоре он переселился на остров Искию близ Неаполя, а впоследствии долго лечился в Германии.

Ф.И. Тютчев, закончив Московский университет, с 1822 г. начал служить в Министерстве иностранных дел. Родственные связи дали ему возможность занять место при русской дипломатической миссии в Мюнхене. Место было скромным, сверх штата, лишь в 1828 г. поэта повысили до младшего секретаря, но по роду своей службы он часто посещал Францию, Италию, Австрию, а впоследствии долго служил в Турине. В целом в Мюнхене и Турине он пребывал с 1822 по 1839 г., лишь изредка приезжая домой в отпуск, и, конечно, богатый опыт путешественника не мог не отразиться на творчестве великого поэта, в том числе и на осмыслении им "с далекого расстояния" России.

Упомянем, что по дипломатической части служил в те годы Ф.С. Хомяков, брат А.С. Хомякова, заменивший позднее Грибоедова на месте секретаря по иностранной части при генерале Ф.И. Паскевиче в Тифлисе, а также родной брат будущей жены Пушкина Дмитрий Гончаров (1808–1860), посетивший после смерти Грибоедова Персию в составе русской миссии. Знакомый Грибоедова Ф.Ф. Вигель еще в 1805 г. в составе посольства Головкина отправился в Китай, хотя и не был допущен в Пекин, а лицейский товарищ Пушкина Ф.Ф. Матюшкин, с которым мог встречаться Грибоедов, участвовал в полярной экспедиции в поисках северного пути в Китай, и именно ему Пушкин посвятил восторженные строки:

Сидишь ли ты в кругу своих друзей, Чужих небес любовник беспокойный? Иль снова ты проходишь тропик знойный И вечный лед полуночных морей?

Началось же все в июне 1817 г., когда Грибоедов был принят на службу в Коллегию иностранных дел на должность губернского секретаря, куда, но капризу судьбы, черед четыре дня поступили также А.С. Пушкин и В.К. Кюхельбекер, В декабре 1817 г. поэт был произведен в переводчики, а 11 июля 1818 г. по повелению Александра 1 назначен секретарем, то есть фактическим заместителем, при русском поверенном в Персии С.И. Мазаровиче. Каким же образом произошла эта вторая, роковая по своим последствиям развилка в судьбе поэта, связавшая его с Персией?

Сохранилось свидетельство А.С. Стурдзы, чиновника Коллегии иностранных дел, относящееся к весне 1818 г.: "Я знал Грибоедова при самом начале деятельности его на поприще словесности и службы. Подобно Батюшкову, он домогался должности дипломатической и с этой целью искал моего знакомства. Светлый ум, крутой прав и сметливая физиономия Грибоедова полюбились мне. Пользуясь тогдашним положением моим при министерстве иностранных дел, я вступился, сколько мог, за благородного искателя и предложил ему на выбор должности канцелярского чиновника в Филадельфии и Тегеране. Грибоедов колебался; я указывал ему беспристрастно на относительную важность этих посольств, измеряемую связью каждого из них с прямыми выгодами России. Мне хотелось, чтобы и он предпочел Америку Персии, потому только, что более надеялся на правила и образ мыслей нового начальника этой отдаленной миссии, барона Тейля… Однако ж я познакомил Грибоедова лично не только с ним, но и с статским советником Мазаровичем; оба они находились в столице и собирались в путь, каждый сообразно своему назначению. Грибоедов сам решил участь свою и отправился в Персию… Никогда в жизни не случалось со мною быть столь близким очевидцем при выборе самим страдальцем собственного таинственного жребия".

Действительно, ещё не знавшему восточных языков поэту проще было направиться в Филадельфию, ведь он прекрасно владел английским, но он выбрал "персидское хождение", причем, как признавался сам Грибоедов в письме к Бегичеву 15 апреля 1818 г., это было сделано им не совсем добровольно: "Представь себе, что меня непременно хотят послать, куда бы ты думал? — в Персию и чтоб жил там. Как я не отнекиваюсь, ничто не помогает…" Грибоедов попросил повышения чина и, по его словам, сказал министру о том, как "жестоко бы было мне цветущие лета свои провести между дикообразными азиатцами, в добровольной ссылке, на долгое время отлучиться от друзей, от родных, отказаться от литературных успехов… Музыканту и поэту нужны слушатели, читатели: их нет в Персии…".

Вообще-то тяга поэта к Востоку, по сути, соответствовала резко возросшему тогда всеобщему интересу к восточному миру. Этот интерес наметился в России с начала XIX века и в связи с географическим соседством с восточными странами, и в связи с частными войнами с народами мусульманского мира. В 1804 г. в российских университетах было введено преподавание восточных языков — арабского и персидского, в 1818 г. в Петербурге был организован Азиатский музей, где хранились восточные рукописи. В России в тот период стали появляться многочисленные переводы произведений восточной тематики, с которыми был прекрасно знаком Грибоедов: сказки "Тысячи и одной ночи", стихотворения Саади, Хафиза, Фирдуоси, "Персидские письма" Монтескье, "Волшебные сказки" А. Гамильтона, "Персия, или Картина управления, религии и литературы этой страны" А. Журдена. Грибоедов, который страстно любил театр и мечтал быть драматургом, неоднократно бывал в петербургских и московских театрах, где тогда были очень популярны оперы и балеты на восточные темы.