Читать книгу "Больше всего рискует тот, кто не рискует. Несколько случаев из жизни офицера разведки - Владимир Каржавин"

Перед войной русская армия насчитывала 5338 тысяч человек. У неё было 6848 лёгких и 240 тяжёлых орудий, 4157 пулемётов, 262 самолёта (больше, чем у Германии) и 4 тысячи автомобилей. За годы войны в русскую армию было призвано почти 16 миллионов человек из всех сословий и едва ли не всех национальностей Российской империи. Это ли не народная война! И эти «насильно призванные» воевали без комиссаров и политруков, без чекистов, штрафбатов и загранотрядов.

И храбрости, воинской доблести было в ту войну предостаточно. Георгиевским крестом были отмечены около полутора миллионов человек. Полными кавалерами Георгиевских наград всех четырёх степеней стали 33 тысячи человек. Медалей «За храбрость» к ноябрю 1916 года было выдано на фронте свыше полутора миллионов. Следует отметить, что тогда кресты и медали просто так никому не вешали, за тыловые заслуги не давали, а давали только за участие в боях.

Среди тех, кого провожали осенью 1914-го, был и Алексей Балезин. Но на фронт он попал не сразу, его первоначально направили в школу младших офицеров. Поэтому своё первое боевое крещение он получил в апреле 1915 года в должности заместителя командира пулемётной команды и вскоре, после гибели командира, занял его место. И чем чаще видел он, наряду с отвагой, гибель своих боевых товарищей, разорванные в клочья тела, озлобленные лица солдат, которых война оторвала от земли, дома, жены и детей, тем настойчивей задавал себе вопрос: а за что же он воюет? За Россию? Может быть, может быть… Но нужна ли России эта война? Что она будет иметь от гибели своих граждан, своих сынов? Много лет спустя в Великую Отечественную он не станет задавать себе этого вопроса — там всё предстанет слишком ясным и очевидным. Но в эту войну…

Балезин закрыл глаза, обхватил голову руками. Хватит, хватит… прочь воспоминания… Как? Ну как от них убежать?..

* * *

— Не помешал?

Алексей слегка повернул голову. Справа от него на скамейке сидел приятного вида мужчина лет сорока, с тёмной окладистой бородой, в строгом чёрном костюме-тройке и того же цвета шляпе. Увидеть человека в таком наряде в мае 1919 года в Петрограде было редкостью.

— Что за дело у вас ко мне? — Балезин, закинув ногу на ногу, смотрел вперёд, а не на новоявленного собеседника, тем самым давая понять, что не очень-то расположен к разговору.

— Почему вы решили, что у меня к вам дело? — тот, что с бородкой, ответил вопросом на вопрос.

Алексей усмехнулся с оттенком презрения:

— Во-первых, если бы вы захотели отдохнуть, присели бы на соседнюю свободную лавочку, а не ко мне. Значит, я вам чем-то интересен. А во-вторых… — Он вдруг повернулся к назойливому незнакомцу всем корпусом и глянул в упор. — А во-вторых, вы засветились. Не будете же вы отрицать, что шли за мной от самых ворот порта… на расстоянии, разумеется.

— Браво, — человек с бородкой слегка приподнял ладони рук, как бы признавая своё поражение. — Узнаю работника контрразведки.

— Бывшего.

— Да будет вам… в разведке и контрразведке бывших не бывает.

Теперь уже Балезин с интересом посмотрел на собеседника.

— Вы бы хоть представились.

Незнакомец снял шляпу, давая возможность лучше рассмотреть своё лицо. Это было знаком доверия.

— Моё имя вам мало что говорит, но попробую. Итак, Юргенс Эдуард Артурович, иностранный отдел ВЧК. Слышали про такой?

— Про ЧК? Слышал. В доме, где жила моя тётушка, нескольких человек забрала ЧК. Домой они не вернулись.

Юргенс надел шляпу, вздохнул:

— Я бы не хотел открывать дискуссию о степени их виновности. Как сказал товарищ Ленин, революцию в белых перчатках не делают. Революция — это всегда жертвы. И многие жертвы, к сожалению, напрасны.

— Я-то на кой чёрт вам нужен?

— Хотите верьте, хотите нет, но сорок процентов царских офицеров служат в Красной армии.

— Может быть, может быть… Выбор невелик: голодная смерть или паёк.

— Бросьте иронизировать. Не паёк и не главным образом паёк. Просто офицеры — люди в основном образованные и понимают, что победи белые — Россия будет сателлитом у стран Антанты, да и у Америки с Японией. Надо же платить по долгам. А вот мы, большевики, эти долги аннулировали. Наша новая Россия ни от кого зависеть не будет.

Наступила небольшая пауза. Потом назвавшийся Эдуардом Артуровичем спросил:

— Вот вы воевали, а за что?

Он попал в точку. Алексей давно уже был в плену этого вопроса. А его собеседник, похоже, хорошо разбирался в международной политике.

Вдруг в груди сдавило, и Балезин разразился резким кашлем.

— Что с вами? — нахмурился Юргенс.

Алексей откашлялся не сразу.

— Старая история: хлебнул немного газу. Потому и в плен попал. Юргенс продолжил:

— Так вот: Англия и Франция воевали с Германией. За что? За колонии, за право торговать в Европе. А Россия тут при чём? Зачем Николай Второй полез в войну?

— О судьбе Николая Второго я знаю из немецких газет.

— Не об этом речь. Поймите, мы, большевики, — новая власть, власть трудящихся. И я вам предлагаю работать на эту власть.

— То есть вы предлагаете мне вступить в Красную армию и вместо одной войны, которая, слава богу, закончилась, участвовать в другой — гражданской? Нет уж, увольте. Стрелять в своих бывших товарищей по оружию, которые на той стороне, — это не для меня. И в Белой армии меня не будет. Воевать против мужиков? Да у меня почти вся пулемётная команда состояла из них… В общем, хватит, навоевался! Как ни странно, Юргенс от последних слов слегка повеселел.

— Ничего иного я от вас услышать и не ожидал. Нет, стрелять я вам не предлагаю. Вы с вашими знаниями иностранных языков и опытом работы в контрразведке нужны совсем в другом деле.

Далее Юргенс сообщил Алексею, что некоторые страны готовы признать Советскую республику и установить с ней дипломатические отношения. А значит, нужны грамотные люди, знающие иностранные языки и умеющие работать и легально, и нелегально.

— Вы прошли школу Батюшина и нам подходите, — заключил он. При упоминании имени Батюшина Алексей резко повернулся к собеседнику:

— Вы знали Николая Степановича?

— Не только знал, но и работал вместе с ним.

— И где он сейчас?

— К сожалению, у Деникина.

Юргенс разочарованно вздохнул. Потом достал портсигар, предложил Алексею закурить. Тот, не колеблясь, принял.

— Как видите, я от вас ничего не скрываю, — затягиваясь, проговорил Юргенс.