Читать книгу "Священный Цветок. Суд фараонов - Генри Райдер Хаггард"

Но к чему я пишу о таких пустяках, не имеющих прямого отношения к моей истории!

Я уже упоминал, что рискнул послать письмо мисс Маннерс относительно мистера Скрупа, в котором я, между прочим, сообщил, что «если герой останется в живых, то я, вероятно, привезу его домой со следующим почтовым пароходом». Мы прибыли в Плимут в тихий ноябрьский день, часов около восьми утра. Вскоре явился буксир за пассажирами, почтой и некоторым грузом. Я смотрел, как он подходит к нам, и увидел на его палубе полную леди, закутанную в меха, а рядом с ней красивую белокурую молодую женщину в изящном костюме. Немного спустя ко мне подошел стюард и сказал, что меня просят в салон. Я отправился туда и нашел там двух упомянутых дам, стоявших рядом:

– Мистер Аллан Квотермейн, – сказала полная леди. – Скажите поскорее, где мистер Скруп, которого вы везете домой?

Что-то в ней и в ее манере обращения так встревожило меня, что я едва мог ответить:

– Внизу, мадам, внизу…

– Моя дорогая, – сказала полная леди своей спутнице, – Я предупреждала тебя быть готовой к самому худшему. Соберись с духом и не устраивай сцены перед всеми этими людьми. Пути Провидения неисповедимы. Тебе не следовало отпускать бедного юношу в страну язычников.

Потом, обернувшись ко мне, она прибавила:

– Я полагаю, он набальзамирован? Мы хотели бы похоронить его в Эссексе.

– Набальзамирован! – воскликнул я. – Набальзамирован? Да он в ванне или был в ней всего лишь несколько минут тому назад!

В следующую секунду молоденькая леди пролила слезы радости на моем плече.

– Маргарет! – воскликнула ее компаньонка (она приходилась молодой особе чем-то вроде тетки), – я просила тебя не устраивать публичных сцен. Мистер Квотермейн, ввиду того, что мистер Скруп жив, будьте добры попросить его сюда.

Я немедленно притащил Скрупа, не дав ему окончить бритья.

Остальное легко можно себе представить.

Хорошо быть героем. С этих пор (благодаря мне) Чарльз Скруп остался таковым на всю жизнь. Теперь у него есть внуки, и все они считают его героем. Более того, он не возражает им. Потом я отправился в Эссекс к молодой леди, в ее имение с красивым домом. Я попал на большой парадный обед на двадцать четыре персоны. Мне пришлось произнести речь о Чарльзе Скрупе и леопарде. Это была великолепная речь. По крайней мере, все весело рукоплескали, включая и слуг, собравшихся в конце большой столовой.

Я помню, что для дополнения рассказа я ввел в него еще нескольких леопардов (самку и трех взрослых детенышей) и раненого буйвола. Согласно моему рассказу, всех их одного за другим мистер Скруп прикончил своим охотничьим ножом. Интересно было смотреть на него во время этого рассказа. К счастью, он сидел рядом со мной, и я мог толкать его ногой под столом. Все это было очень весело. Молодая пара была очень счастлива, так как они действительно любили друг друга.

Благодарение судьбе, мне с помощью брата Джона удалось снова соединить их.

Во время своего пребывания в Эссексе я, между прочим, впервые встретился с лордом Регноллом и прекрасной мисс Холмс, с которыми мне впоследствии суждено было пережить несколько очень странных приключений.

Спустя некоторое время я взялся за дело. Кто-то сказал мне, что в городе есть фирма, занимающаяся аукционной продажей орхидей, которые в то время входили в моду у богатых садоводов. «Вот – подумал я, – подходящее место, где мне следует показать свое сокровище. Без сомнения, господа “Мэй и Примроуз” – так называлась эта всемирно известная фирма – смогут познакомить меня с богатыми орхидистами, которые не задумаются внести пару тысяч фунтов на поиски цветка, стоившего, по словам брата Джона, неслыханную сумму денег. По крайней мере, я попытаюсь что-нибудь сделать».

И вот в одну пятницу, около двенадцати часов дня, я посетил деловую контору господ «Мэй и Примроуз», принеся с собою Cypripedium, которая лежала теперь в плоской жестяной коробке. Для своего посещения я выбрал очень неудачное время, так как на вопрос, могу ли я видеть мистера Мэя, я получил ответ, что он отсутствует.

– В таком случае я хотел бы видеть мистера Примроуза, – сказал я.

– Мистер Примроуз в аукционном зале, – ответил клерк, который, казалось, был очень занят.

– А где это? – спросил я.

– Выйдя за дверь, налево, потом опять налево, – сказал клерк, захлопывая окошечко.

От этой грубости мне стало так неприятно, что я уже был близок к тому, чтобы отказаться от своего предприятия.

Но, немного подумав, я все же пошел в указанном направлении и через минуту или две очутился в узком проходе, ведущем в большую комнату.

Для всякого нового человека эта комната представляла необычайное зрелище.

Первое, что бросилось мне в глаза, было объявление на стене, запрещавшее посетителям курить трубки. «Странные растения эти орхидеи, если они умеют отличать сигарный дым от трубочного», – подумал я, входя в большую комнату. Налево стоял длинный стол, уставленный горшками с самыми красивыми цветами, какие я когда-либо видел. Все это были разнообразные орхидеи. Вдоль стен стояли столы, сплошь заваленные корнями, тоже, по-видимому, орхидей. Моему неопытному глазу все эти кучи корней казались не стоящими и пяти шиллингов. Посреди комнаты стояла кафедра или трибуна, за которой сидел джентльмен с очень приветливым лицом. Он так быстро вел аукцион, что сидевший рядом с ним клерк едва успевал записывать покупателей. Перед кафедрой стоял стол, имевший вид подковы. За ним сидели покупатели. Конец этого стола никем не был занят, так что носильщики могли выставлять перед продажей каждую партию цветов. У самой кафедры стоял еще другой небольшой стол, на котором стояло около двадцати горшков наиболее красивых орхидей. Судя по объявлению, они должны были продаваться ровно в половине второго. По всей комнате стояли группы мужчин (дамы сидели за большим столом), большинство которых имело в петлицах орхидеи. Это, как я узнал впоследствии, были продавцы и любители орхидей. Все они произвели на меня очень хорошее впечатление. Комната мне тоже показалась чрезвычайно уютной, особенно по контрасту с ужасным лондонским туманом, царившим снаружи. Я пробрался в угол, чтобы никому не мешать, и некоторое время смотрел на происходившее перед моими глазами.

Вдруг чей-то приятный голос рядом спросил меня, не желаю ли я заглянуть в каталог. Я посмотрел на говорившего и сразу почувствовал к нему чрезвычайную симпатию (я уже говорил, что принадлежу к людям, придающим большое значение первому впечатлению).

Это был обыкновенный белокурый молодой англичанин, не очень высокого роста, хорошо сложенный, с веселыми голубыми глазами и чрезвычайно приятным выражением лица. Лет ему было не более двадцати четырех – двадцати пяти. Я сразу почувствовал, что это чрезвычайно добрый и милый человек. На нем был немного поношенный костюм из грубой материи, с орхидеей в петлице.

– Благодарю вас, – ответил я, – я пришел сюда не покупать. Я мало смыслю в орхидеях, – прибавил я в виде пояснения, – за исключением некоторых видов, встречавшихся мне в Африке, и вот этой, – я похлопал по жестяному ящику, который держал в руках.