Читать книгу "Крылатый сфинкс, печальный цербер - Антон Леонтьев"

– Вашему мальчику нужна компания, нужен друг, – заявила Аглая Филипповна. – Уж не обижайтесь, милая моя, что смею давать вам советы, но ведь это видно невооруженным глазом.

Соседка была права, однако Наталья не собиралась обсуждать с этой особой перипетии своей личной жизни. Вместо этого она попыталась вычислить, сколько же лет их соседке, которая сама была охоча до компании. Наверняка под восемьдесят, а она все еще лихо управлялась с «Мерседесом», оставшимся после отдавшего Богу душу еще в девяностые супруга. Наталья задумалась о том, есть ли у Аглаи дети, но спросить не решилась: знакомы они были всего ничего.

– Это, безусловно, так, однако обстоятельства принудили нас сменить прежнюю обстановку, – произнесла Наталья, понимая, что Аглая отдала бы свой раритетный «Мерседес» или, по крайней мере, фарфоровый сервиз за то, чтобы узнать, что же это такое за обстоятельства.

– Ах, у нас тут мирно и покойно! – произнесла наконец хозяйка, явно поняв, что больше информации из гостьи не выжмет. – Ведь в советские времена здесь, в этом идиллическом местечке, обитали деятели искусства и корифеи науки. А потом, когда настали новые времена, у нас появились новые соседи. Со временем этих новых стало больше, чем старых. На данный момент я одна из немногих старожилов…

Говорила Аглая с улыбкой, но Наталья заметила, что она явно не одобряет эти перемены.

– Кстати, дорогая моя, я хоть и сказала, что у нас тут мирно и покойно, однако забыла добавить, что так здесь было не всегда. Во всяком случае, не везде. Вам ведь говорили, что вы поселились далеко не в самом счастливом особняке? Он как будто притягивает к себе несчастья. Первый жилец, который принимал активное участие в строительстве всего нашего поселка, был известным советским детским фантастом. Хотите верьте, хотите нет, но однажды он просто исчез! Словно растворился в своем особняке, хотя приходящая прислуга клялась и божилась, что он вечером поднялся к себе в кабинет, закрыл за собой дверь – и утром, когда после безуспешных попыток заставить его открыть дверь оную сломали, то в кабинете его не обнаружили. Только горящую еще с ночи лампу, гору свежего пепла в камине, а на письменном столе лист бумаги, на котором было выведено красными чернилами: «Я ухожу туда, где меня никогда не найдут». И ведь его никогда больше не нашли – ни живым, ни мертвым!

Наталья пожала плечами – эта история обсасывалась в Интернете со всех сторон, однако ее саму она оставила равнодушной. Кто сказал, что это вообще правда? Обычно все эти таинственные случаи всего лишь байки, и в действительности все было совершенно иначе. Фантаст в самом деле исчез в конце сороковых или самом начале пятидесятых, и никто не знал, что с ним случилось, но Наталья была уверена, что его исчезновению имеется самое тривиальное объяснение. Он мог сбежать с любовницей или любовником. Быть убитым мужем любовницы или женой любовника. Отправиться купаться ночью на близлежащую речку и утонуть. Принять решение совершить кругосветное путешествие пешком. Наконец, быть арестованным и увезенным в неизвестном направлении суровыми чекистами.

Да мало ли что…

Но многие были уверены, что его украли столь любимые им и фигурировавшие в его произведениях жители иных галактик, что он открыл проход в иное пространственно-временное измерение, что его поглотил ад.

– А как вы думаете, что с ним случилось? – спросила Наталья Аглаю, и та, усмехнувшись, отпила из чашечки и произнесла:

– Черт его знает, милочка! Причем в данном случае это следует понимать буквально: черт его знает!

Наталья взглянула на Кирюшу, который забавлялся с таксой их странной соседки. Может, в самом деле купить ему собаку? Или хотя бы морскую свинку?

Аглая же, явно смакуя как кофе с пирожными, так и историю прошлых лет, продолжила:

– Следующий владелец, чин в Госплане, обитавший в особняке не более года, был арестован прямо там и увезен на Лубянку, а позднее расстрелян. Его преемник, снова представитель советской интеллигенции, а именно крупный литературный бюрократ Союза писателей, покончил с собой – уже при Хрущеве, не вынеся решения Двадцатого съезда. Он не выдумал ничего лучше, чем повеситься в стенном шкафу!

Наталья в ужасе подумала, не в том ли самом, в котором обнаружился вход в зашкафье? И откуда, по утверждению сына, регулярно выходит мальчик-призрак.

– Потом кто-то умер от флегмонозной ангины, и еще кто-то молодой и несмышленый перерезал из-за несчастной любви вены в ванне. Мы живем тут с конца семидесятых, и перед тем, как мы въехали, в этом доме случилось несчастье с женой высокопоставленного военного, которую ревнивый супруг, несвоевременно вернувшись с учений где-то в Средней Азии, застукал в постели с местным киномехаником. Этому повезло больше всего, ему муж отстрелил то самое, на что была падка его неверная жена. А вот потом он застрелил и ее, после чего выстрелил себе в рот из табельного оружия. От головы, говорят, ничего не осталось…

Аглая хихикнула и жеманно отпила из чашки.

Наталья подумала, что и в этом нет ничего мистического. Во времена «чисток» хозяева менялись каждые несколько месяцев наверняка не только в этом особняке, но и в массе других. Что же до семейной трагедии в семье военного, подобное могло случиться и в гарнизонной квартире, и в общежитии, и в панельной «брежневке».

– И, наконец, апофеоз – убийство женой бизнесмена своего супруга уже в нынешние, капиталистические времена. Она не додумалась ни до чего лучше, чем размозжить ему голову молотком, а потом перетащить тушу своего ненаглядного в ванну и в течение нескольких дней разрезать труп при помощи столового ножа. И это, заметьте, в самый разгар аномально жаркого лета. Когда ее взяли, то дом был заполнен мириадами мух, а труп несчастного… Впрочем, опускаю неаппетитные подробности. Дама была признана невменяемой, потому что утверждала, что в нее вселилась некая бесовская сущность, обитавшая в доме, и заставила совершить убийство. Она до сих пор сидит где-то в специализированном отделении одной из столичных психбольниц.

Наталья вздохнула и пристально посмотрела на Аглаю Филипповну.

– Разрешите поинтересоваться, зачем вы мне это все рассказываете? – спросила она. – О последней трагедии я отлично информирована, агент по продаже недвижимости ее от меня не утаил. Да и сложно утаить то, о чем в свое время сообщали все бульварные СМИ. История, как вы верно заметили, неаппетитная, однако смерть – это часть жизни.

Аглая поднялась и, опираясь на трость, подошла к панорамному окну.

– Ах, милая моя, вы неверно меня поняли! В мои задачи не входило вас запугать или, более того, подвигнуть к переезду. Я так рада, что по прошествии стольких лет кто-то наконец въехал в соседний особняк! Просто… Просто вы хорошо все обдумали?

– Что именно? – спросила Наталья.

Вдова композитора, указывая тростью в сторону резвившихся на газоне Кирюшу с таксой, ответила: