Читать книгу "Тайна наглой сороки - Алексей Биргер"

— Подаем вам все на блюдечке с золотой каемочкой, — заметил Гоша. — Поэтому, если что, половину премии нам!

— Разумеется! — откликнулись мы с Ванькой.

— Есть еще один вариант, — сказал Алексей. — Что этим ограблением Степанову его бывшие «братаны» отомстили. Он ведь их еще так прижал, особенно когда крупные дела стал разворачивать и от криминала отошел. Ему лишнего шороху в Городе не нужно. Если что, он сам всех разводит и сам решает, кому какой кусок отхватить можно. Им, конечно, в тоску зеленую к нему на поклон ходить, вот и могли немного отыграться...

— Ваш «трамвайчик» подошел, — сообщил глядевший в окно Гоша.

— Ой!.. — Я растерянно выпрямился. — А я еще газеты не успел проглядеть. Только разобрал.

— Да возьмите вы их с собой! — сказал Роман. — Нам-то они к чему?

— Спасибо! — наперебой ответили мы с Ванькой. — Спасибо огромное!

Я схватил отобранные городские газеты в охапку, и мы помчались на пристань.

— И помните!.. — крикнул нам вслед Гоша. — Половина награды!..

— Конечно!.. — Мы на ходу помахали, вскочили в пароходик и устроились в заднем салоне.

— Ну, что ты обо всем этом думаешь? — спросил Ванька.

— Думаю, что сперва надо прессу поизучать. — Я похлопал по пачке газет. — Постараемся понять, кому эта история может быть выгодна... Кроме обычных грабителей, конечно.

— А заводик-то наш, значит, екнулся, — задумчиво пробормотал мой братец. — Туда ему и дорога.

Я кивнул в знак согласия. Местный электроинструментальный завод давно дышал на ладан. Он делал электрокипятильники, которые очень быстро то загорались, то взрывались в результате короткого замыкания, кофемолки, которые перемалывали кофе в лучшем случае до состояния мелкого гравия, но уж никак не до состояния порошка, и прочие милые вещицы такого же рода. По рассказам отца (мы-то этих времен уже не застали), даже в те годы, когда дефицитом было все на свете и в магазинах заранее подстерегали завозы кипятильников, электрочайников и электромясорубок, продукцию нашего завода все равно брали с большой неохотой. Но тогда завод как-то справлялся, потому что на безрыбье и рак рыба и людям деваться было некуда. Покупали, заранее зная, что покупку в скором времени придется волочь в ремонт или выбрасывать. А вот потом, когда появилась возможность выбирать, когда всякой современной техники, удобной, качественной и надежной, стало навалом, только копи деньги и выбирай по карману и по душе, завод совсем начал тонуть и пускать пузыри. В газетах много писали о планах его «модернизации» и о поисках средств на это, но рабочие как пахали на стенках тридцатых — сороковых годов, так и продолжали пахать. То, что ничего хорошего из этого выйти не могло, и нам было понятно. А раз ничего не продавалось — значит, рабочие давно не получали зарплату и выживали на том, что брали «левые» заказы — такие, что возможно добротно выполнить и на допотопном оборудовании. Кому там сработают для лодочного сарая новый засов с крепким навесным замком, кому сварят рамы под сетку «рабицу», кому что. Особым спросом пользовались их самодельные электролобзики, которые в любом хозяйстве нужны, ведь на хорошем электролобзике можно не только резать доску узорно, по заранее нанесенному рисунку, но и вообще обрабатывать довольно солидные доски. Все от полотна зависит и от мощности моторчика. Делались эти электролобзики довольно оригинальные способом: в их основу шли моторчики зубоврачебных бормашин, которые завод тоже некогда пытался освоить. Может, век назад такие бормашины и были бы последним писком техники, но сейчас, естественно, эти допотопные чудовища никто не покупал. А ведь моторчик бормашины соединен с ходунком, и если переделать зажимы так, чтобы в ходунок вставало не сверло, а полотно ручной ножовки или ручного лобзика, то инструмент получался — зашибись! Тем более и мощность можно было регулировать — от полутора тысяч до трех тысяч оборотов в минуту. При трех тысячах оборотов и нормальном полотне такой самодельный электролобзик спокойно резал даже сороковку, то есть доску толщиной четыре сантиметра. А «перетрудиться» от напряжения — в смысле перегореть, замкнуть или вышибить пробки — там ничего не могло, потому что эти моторчики были сделаны с расчетом на еще старую, слабую проводку, не приспособленную к большим нагрузкам.

В общем, рабочие брали на складе эти моторчики («приватизировали», попросту говоря, как они это называли, посмеиваясь), тщательно перебирали и проверяли их — ведь тут лично делаешь, тут брака Допустить нельзя! — и монтировали под крышку станины. В середине этой большой четырехугольной крышки имелась круглая дырка, в которой полотно лобзика и ходило вверх-вниз.

Если учесть, что в магазинах даже прибалтийские электролобзики стоили не меньше тысячи, а немецкие и по полторы выходили, а рабочие продавали свои изделия по двести рублей, то, понятно, всем было хорошо.

У меня даже возникло подозрение, что этот владелец фабрики то ли из Петербурга, то ли из Пскова прослышал обо всей этой самодеятельности и решил: уж если рабочие умудряются собирать такие хорошие и нужные инструменты буквально из ничего, то на новом, хорошем оборудовании они вообще всех за пояс заткнут!

— И как ты собираешься выяснять, кому это выгодно? — вернулся к главной теме мой братец. — Думаешь, в газетах найдешь что-то толковое?

— Какие-то зацепки найдутся... — сказал я. — Но поговорим по дороге домой.

Все-таки в салоне был народ, и я не хотел, чтобы кто-нибудь случайно услышал лишнее. Тем более у Ваньки была одна особенность: возбудившись, он начинал разговаривать очень громко, почти орать, сам этого не замечая.

Ванька кивнул и быстро оглянулся сторонам: вдруг кто-нибудь уже услышал лишнее и, быстрее нас сообразив, где искать, перехватит положенную нам награду? Но на нас никто не обращал внимания, и Ванька успокоился.

Опять он заговорил, когда мы уже шли через первый перелесок на пути от островной пристани к дому.

— Я вот думаю, — сказал он, наморщив лоб. — А самому Степанову это не могло быть выгодно? А вся эта шумиха и обещание награды — может, это только для отвода глаз, понимаешь?

— Брось! — сказал я. — Тебе ведь объяснили, зачем Степанов завел ювелирный магазин.

— Объяснили, — кивнул Ванька. — Но все-таки... Как-то все слишком легко и быстро получилось у грабителей. Если Степанов велел не мешать грабителям — тогда понятно, почему все так телились...

— Да там все просто растерялись! — сказал я. — Ведь в нашем Городе это первое ограбление ювелирного магазина невесть за Только лет. И потом, как теперь Степанов будет объясняться с налоговой инспекцией?

Вот так и будет! — сказал мой упрямый братец. — Мол, беда, на миллион драгоценностей украли! А этого миллиона, может, и не было — украли на рубль, понимаешь?

— Хочешь сказать, все приобретенные Степановым драгоценности были фикцией. То есть по документам он их якобы приобрел, чтобы выглядело, будто он крупные деньги потратил, а на самом деле денежки при нем остались? И теперь ему нужно это «ограбление», чтобы его за руку не схватили?