Читать книгу "Роковое пророчество Распутина - Екатерина Барсова"

— Как спалось?

— Нормально.

— А у меня бессонница, сижу вот уже вторую неделю на таблетках.

— Какие-то неприятности? — поинтересовалась Анна.

Но сестра лишь махнула рукой.

— Как всегда! В нашей жизни телевизионной не просто неприятности, а сплошные неприятности. Все подсиживают, интригуют… Но меня сейчас волнует не это. — И она замолчала. — Есть новая интересная работа, и вот я думаю, соглашаться на нее или нет.

— А ты хочешь идти на нее?

— Не знаю. Вопрос сложный… Здесь следует все обдумать хорошенько. Ты куда сейчас? На работу?

— На работу! — эхом откликнулась Анна.

Само слово «работа» показалось ей слишком значительным для того дела, которым она занималась. И не удержавшись, Анна фыркнула.

— Ты чего? — не поняла Елена.

— Просто так. Не обращай на меня внимания.

Елена пожала плечами и поднялась из-за стола:

— Я поехала. С Деником погуляешь?

Елена ушла. Хлопнула дверь, и щелкнул замок.

— Итак, мы одни, — прошептала Анна. — Дэн, ты слышишь…

Собака глухо проворчала. «Конечно, слышу, не глухая, — казалось говорит она. — У меня слух получше твоего, между прочим…»

Одни, и это слово отдает какой-то сладкой болью, но почему болью, Анна не может сформулировать, вероятно, потому что существование ее здесь — временное. И она это хорошо понимает. А то, что она осталась одна — дает иллюзию обладания чужим. Пусть и ненадолго. Иллюзия, что это потрясающее пространство — твое. Эта кухня, похожая на взбитые сливки, и пол — темно-зеленая плитка с белыми прямоугольниками. Все это принадлежит ей, и в то же время — чужое.

— Калиф на час, — прошептала Анна и обернулась, оглядываясь, как будто бы кто-то мог ее сейчас услышать. Но в квартире только двое. Анна и Дэн.

Дэн смотрел на Анну, высунув язык.

«Ну что, пошли гулять?» — говорит его взгляд.

— Пошли, — ответила вслух Анна.

После прогулки вдоль сквера, вернувшись домой, Дэн протопал в ванную, как он, очевидно, привык, и Анне ничего не осталось, как последовать за ним. Это была ванная для гостей — вместо джакузи здесь стояла душевая кабина. Кафель с растительным орнаментом, на сверкающих хромированных батареях — полотенца. Дэн уже стоял в душе и смотрел на Анну. Мыться Денику нравилось, вопреки тому, что Анна читала о собаках раньше — многие не любили водных процедур.

После того как Анна вытерла собаку насухо полотенцем — ее шерсть заблестела и Дэн довольный вышел из ванной, гордо подняв морду.

Анна задумалась: идти на работу решительно не хотелось. Было желание остаться дома подольше.

Анна позвонила Васе и предупредила, что сегодня придет позже. Он недовольно буркнул, но согласился с ней. А куда ему деваться?!

Итак, отдыхать, отдыхать и еще раз отдыхать…

Какое-то время Анна сидела в мягком кресле в большой комнате, сделанной в итальянском стиле — кажется, он называется «классика»: мебель из темного дерева, спокойные бежевые обои и светлая мебель. Анна представляла, что она пришла после работы и, усталая, сидит, отдыхает в кресле, прокручивая в голове прошедший день.

Следующим пунктом в осмотре квартиры была лоджия, превращенная в зимний сад. На подоконнике и на полу стояли разные растения: в том числе пальмы и кофейное дерево. Ветка с распустившейся орхидеей наклонилась почти горизонтально, и бело-фиолетовый цветок слегка покачивался от малейшего дуновения воздуха…

Анна обошла все комнаты. В Елениной спальне находилась гардеробная. Раньше подобное Анна видела только в кино — гардеробная напоминала восточную шкатулку. Сначала шли деловые костюмы, вечерние платья, джинсы, модные комбезики, юбки и блузки всевозможных цветов и фасонов.

Интересно, подойдет ли ей Еленин размер?

В глубине мерцал мех — длинная шуба из серой норки, темно-коричневый норковый полушубок и задорная курточка с лисьей оторочкой.

Отдельно стояла обувь — в коробках и без.

Туфли на призывных шпильках, балетки и лодочки, сапоги-ботфорты, ботинки на толстой подошве. Особенно Анну поразили ярко-фиолетовые сапожки на тонком каблуке, отороченные мехом. Эх, эх…

Анна закрыла гардеробную и подошла к трюмо. В глазах зарябило от «шанели», «диора», тональных кремов, пудры, помад…

Собака неотступно следовала за Анной; она сопровождала ее на почтительном расстоянии, словно присматривала за гостьей — не натворит ли та чего в отсутствие хозяйки.

— Нет, ничего не натворила, — пару раз сказала Анна вслух, не рассчитывая на ответ.

Обойдя все комнаты, Анна почувствовала легкий голод. В холодильнике пестрели этикетки, Анна выбрала йогурт и швейцарский сыр. Выложив все на тарелку и поставив на стол, она вернулась к холодильнику за молоком, а мгновением позже обнаружила, что ее едой уже позавтракали. Тарелка была пуста.

— Так-так, мелкий воришка!

«Воришка» сидел и смотрел на нее невинными круглыми глазами.

«А я здесь при чем? — говорил этот взгляд. — Я вообще ничего не знаю».

— Ну что ж! Придется взять двойную порцию, в расчете на прожорливых троглодитов, которые только прикидываются честными собаками…

Посмотрев на часы, Анна вздохнула и стала собираться на работу. И так она припозднилась, подала голос совесть.

* * *

Анна вошла в комнату и увидела Васю, сидевшего на стуле с блаженно-счастливым видом. Такого вида у шефа Анна не видела давно.

— Что-то случилось?

— Ага.

— И что?

— Нам деньги перечислили!

— Оперативно!

— Я и сам не верю. Теперь наконец-то мы сможем заплатить за аренду, выписать себе зарплату, созвать конференцию, издать сборник. И не один…

Вася уже видел, как созданный им центр набирает обороты. Он откинулся на стуле и мечтательно прикрыл глаза. Потом подался вперед и посмотрел на Анну.

— Сейчас я в магазин схожу, куплю нам, что бог пошлет…

— Я вообще-то не голодная. Только что позавтракала.

— Не отказывайся, Рыжикова! Сегодня я щедрый. Пользуйся моментом.

Вася притащил кучу снеди. Здесь была и красная икра, и копченая колбаса, и ветчина, и окорок… А венчало все это гурманское великолепие — бутылка чилийского красного вина.

— А почему чилийское? — не удержалась Анна.

— Потому… нравится мне оно, — сказал Вася. — Ты не рассуждай, а ешь! А то в последнее время отощала совсем. — Вася говорил с ней иногда не как начальник, а как заботливый друг. Даже по-отечески журил Анну, хотя разница в возрасте между ними составляла всего пять лет.