Читать книгу "Тревожная осень - Андрей Дымов"

В детстве мальчики из его класса учили наизусть и декламировали письмо Онегина к Татьяне. Андрею Семеновичу, тогда просто Андрею, очень понравилось одно из наставлений, которыми Евгений щедро одарил девушку: «Учитесь властвовать собой». Можно сказать, что эти слова стали одним из девизов его жизни.

«Так властвуй же собой, твою мать!» – чуть не крикнул сам себе Андрей Семенович и рванул дверь машины на себя.

– В Гостинку, Ванечка, – сказал он водителю. – Будем искать Нине подарок. Восемнадцать лет бывает раз в жизни.

Андрей Семенович решил думать о другом, переключиться. И вдруг какой-то голос, идущий прямо из его собственной головы, спросил:

«Интересно, а была ли у Онегина простата?»

«Была, черт возьми, была, – сам себе ответил Андрей Семенович. – Ведь приставал же он со вполне определенными целями к уже замужней Татьяне Лариной.

Все, хватит про это, – мысленно взмолился Андрей Семенович. – Думай о чем-то другом».

И вдруг он ощутил, что кроме него и Ванечки в машине по-хозяйски, вольготно обосновался третий. Этим наглым непрошеным пассажиром был страх. Его Величество Страх. Он, Дымов, должен и будет с ним бороться. Только сумеет ли победить в этой схватке?

Легко давать указания другим властвовать собой. Себе – немножко труднее, но тоже возможно. Но принять этот призыв к исполнению и следовать ему – неимоверно трудно. Внезапно Андрей Семенович понял, что ближайшие тридцать семь дней до звонка Жизневу ему жить с этим страхом, он будет преследовать его, «как тень или верная жена», ходить по пятам и ни на шаг не отступать. Андрей Семенович думал о том, что на этот раз у него, в общем-то достаточно волевого человека, может не хватить сил побороть эту вязкую субстанцию, которая, проникнув в каждую пору его тела, вот уже второй день заполняла его целиком. И, что хуже всего, страх отравлял его сознание. Вцепился в него и не хотел отпускать. Прав был Гоголь, когда писал, что страх прилипчивее чумы.

За день до отъезда Андрея Семеновича в отпуск в Петербург из Израиля прилетел его давний друг Павел с женой. Они давно мечтали съездить в Финляндию с супругами и, ничего не делая, отдохнуть несколько дней на суровой и прекрасной северной природе, вдоволь накупаться в аквапарке хорошего SPA-отеля и всласть поговорить.

А поговорить им было о чем: они дружили больше тридцати лет, были очень близки и после Павликова отъезда в Израиль друг по другу скучали. Жена Павлика говорила, что их отношения – пример настоящей мужской дружбы.

Однако поездку с женами на природу снова пришлось отложить. Из-за командировок и отпуска Андрея Семеновича на этот раз время «стыковки» друзей составляло лишь сутки. Конечно, в другой ситуации он затащил бы их домой и оставил ночевать – чисто номинально, так как они всю ночь пили бы водку, закусывая изощренными вкусностями, в приготовлении которых жена Андрея Семеновича была большой мастерицей.

Между длинными тостами они, постоянно перебивая друг друга, разговаривали бы обо всем, о чем можно и нельзя… Потом, если бы совсем не напились, может быть, начали бы петь то «Хава Нагилу», то «Катюшу». Жены при этом выражали бы свое глубокое неудовольствие, и утром супруга Андрея Семеновича отпаивала бы их огуречным рассолом вперемешку с пенталгином, а Павликова Надя крыла матом проклятых пьяниц, от которых нет в жизни покоя ни днем ни ночью. И Павел улыбался бы виновато, а «верный ленинец» Андрей Семенович, усвоивший высказывание вождя о том, что «нападение – лучший способ обороны», кричал на обеих женщин:

– А куда вы смотрели, когда замуж выходили? Вот и терпите теперь, дуры.

К обеду они бы протрезвели, чинно попили чаю, долго целовались при расставании, у женщин навернулись бы слезы. И потом водитель Андрея Семеновича отвез бы гостей к их родственникам, у которых они обычно останавливались. Так бывало уже не раз.

Однако на следующий день вся семья улетала. Ему-то что, а жене надо собираться. Но главное, Андрей Семенович вряд ли бы выдержал разгульную ночь после всех своих «предстательных» событий. Сейчас ему была больше по душе таблетка снотворного, чтобы забыться – как можно быстрее и на максимально долгий срок.

Поэтому они с женой пригласили Павла и Надю в хороший ресторан. Чтобы загладить свою «вину» за то, что не позвали близких друзей домой, они с женой организовали роскошный ужин – заказали чуть ли не все меню. Андрею Семеновичу очень хотелось поговорить с Павлом о РSA и биопсии, поделиться проблемами и, вероятно, переложить часть собственных переживаний на плечи близкого, но все же не родного человека. Но что-то остановило. Может, просто не хватило характера.

Он завел общий разговор о простате и о том, чем ее лечат в Израиле в их возрасте (Павел был на тринадцать лет старше). Ведь этой болезнью природа щедро «наградила» почти всех мужиков. Павел обещал прислать лекарство, которое принимал сам и все их общие знакомые.

Но это было не из той оперы. Тема была исчерпана.

Перед встречей с Павлом Андрея Семеновича волновало, сможет ли он забыть о своих проблемах, сидя с женой и друзьями в ресторане. Была жива надежда на несколько часов пусть относительного, но покоя. Однако, увы: часть его сознания выпивала и закусывала, рассказывала о детях и работе – в общем, говорила все то, что говорят близкие люди после долгой разлуки, а вторая половина думала о Жизневе, PSA и результатах анализа.

Так продолжалось и потом – весь отпуск. Сознание и мысли Андрея Семеновича раздвоились. Одна его часть радовалась восемнадцатилетию дочки, развлекала семью на Майорке – наверное, вполне удачно, ведь жена, дочки и внучка то и дело покатывались со смеху. А он в это время думал о другом: о том, как кто-то берет кусочки его тела, обрабатывает их чем-то, помещает на предметное стекло и рассматривает под микроскопом. А потом пишет, пишет, пишет диагноз, думая в это время о чем-то другом: может быть о вчерашней ссоре с женой и завтрашней встрече с любовницей – да о чем угодно, только наверняка не о том, что его знания, его глаза, его авторучка решают в этот момент судьбу другого человека. Да разве только судьбу!

Если бы он был на работе, то ему было бы легче, ведь дело – лучшее успокоительное. Но он отдыхал, был до неприличия долго свободен – целых три недели. Они дались ему тяжело, несмотря на близких и бесконечно дорогих людей вокруг. Если бы удалось все рассказать, ему стало бы легче, зато им – несоизмеримо тяжелее. А этого Андрей Семенович допустить не мог.

Находясь в отпуске, он много раз набирал телефон Жизнева, и его палец уже тянулся к зеленой кнопке вызова, но в последний момент он быстро, как вор, прятал телефон в карман. Если все хорошо, то хорошо. А если, не дай Бог, все плохо, ему голубое небо и теплое море покажутся с овчинку. Нет, он будет ждать 2 сентября.

В довершение ко всему начались боли в животе. Несколько лет назад Анна Ивановна нашла у него в желчном пузыре песок. Когда начинались боли, он говорил себе, что расстанется с пузырем, но, как только боль отступала, обо всем забывал. Планируя поездку на Майорку, Андрей Семенович решил выгнать песок ударными дозами испанского оливкового масла. Приехав, он за первым же ужином хлопнул четверть стакана масла, считая, что проблемы желчного пузыря его оставят. Однако через несколько дней начались боли в животе, а он все пил и пил масло, не связывая эти два факта. Боли усиливались. Временами ему хотелось плюнуть на все, вызвать по страховке «скорую», и пускай испанцы вырезают желчный пузырь. Одной проблемой станет меньше. Хватит с него и PSA! Только нежелание портить отпуск жене и дочерям, страх напугать их удерживали его от этого шага.